Рынок не спасёт. Экологическая политика должна работать в интересах большинства

Марина Ларина

Изменение климата — это большой вызов современности. Больше всего оно влияет на женщин, бедные и маргинализированные слои населения, жителей бедных островных государств, общины коренных народов Амазонии и других регионов, подвергающихся опустошению. Те, чей вклад в изменение климата самый незначительный, несут бремя его разрушительных последствий, не имея достаточно возможностей и средств, чтобы создать защитную инфраструктуру или изменить модели поведения и потребления. Тем не менее до сих пор многие считают, что борьба с изменением климата — это привилегия белых активистов, выходцев из среднего класса. 

Но необходимость изменить энергетическую политику затрагивает интересы многих угнетенных: работников предприятий с высоким уровнем выбросов, которые предстоит декарбонизировать, и сферы добычи ископаемых видов топлива, остатки которых необходимо оставить под землей, женщин Глобального Юга, трудящихся в сельском хозяйстве, и всех тех, кто страдает от политики жесткой экономии. Без поддержки этих людей противостояние изменению климата обречено на неудачу. Экологическая политика в интересах большинства, а не газовых и нефтяных корпораций — единственный способ бороться со стремительным изменением климата. 

Эта статья рассматривает прогрессивные и либеральные модели достижения климатических целей, указывает на противоречия рыночных механизмов в борьбе с изменением климата. Я покажу, почему доминирование таких рыночных механизмов, как торговля квотами на выбросы парниковых газов, компенсация выбросов вместо их снижения, перекладывание ответственности на потребителя вместо следования принципу «загрязнитель платит»^[1], нельзя назвать борьбой с изменением климата. В статье затрагиваются концепции необходимости справедливого перехода (англ. just transition) и декоммодификации базовых потребностей для того, чтобы гарантировать подлинную и справедливую экологическую политику для всех.

Как реагирует современная политика на изменение климата?

Такие движения, как «Пятницы за будущее» (англ. Fridays for Future, FFF) или «Восстание против вымирания» (англ. Extinction Rebellion, XR), стали символом экологического поворота. Политические партии подхватывают тему изменения климата, обещая принимать серьезные меры. Даже в США проблема климата стала популярной, несмотря на то, что Дональд Трамп возглавил процесс выхода из Парижского соглашения, обязывающего государства принимать меры по ограничению роста температуры планеты в пределах 1,5–2 градусов Цельсия. Многие объявляют следующие выборы экологическими, делая в своих программах ставки на вопрос декарбонизации и безотходной экономики. 

Прогрессивные программы направлены на противостояние изменению климата и учитывают интересы и потребности большинства. Либеральные модели, признавая необходимость противодействовать изменению климата, воплощают в итоге программы, из которых выгоду получает класс привилегированных людей, а планета продолжает нагреваться в ожидании подлинных действий в защиту климата.

Прогрессивные модели

Прогрессивный «Зеленый новый курс», который представили Берни Сандерс и Александрия Окасио-Кортес, революционен для США. Это государство — один из основных загрязнителей, ответственных за треть глобальных выбросов в истории. В то же время население Штатов — одно из наименее социально защищенных в мире. Например, декретный отпуск отсутствует только в трех странах мира — США, Папуа-Новой Гвинеи и Суринаме. В рамках программы Зеленого нового курса Сандрес намеревается создать 20 миллионов рабочих мест в «зеленых» секторах экономики, производить 100% электричества из возобновляемых источников энергии до 2030 года и до 2050 достичь уровня углеродной нейтральности в США, то есть нулевого баланса выбросов парниковых газов^[2]. Чтобы прийти к этим целям, он обещает направить 16,3 трлн государственных инвестиций. 

"Зеленый новый курс Сандерса и Окасио-Кортес гарантирует экономическую, гендерную и расовую справедливость."
 

Согласно плану демократических социалистов, справедливый переход для рабочих из сектора ископаемого топлива — это выплата актуальной заработной платы на протяжении пяти лет, жилищная помощь, профессиональная переподготовка, медицинская страховка, пенсионное обеспечение, приоритет в трудоустройстве для потерявших работу, поддержка для уходящих на пенсию до достижения пенсионного возраста. Кроме того, в программе есть меры по решению проблем уязвимых социальных групп — темнокожих американцев, общин коренных народов, людей с ограниченными возможностями, детей и людей старшего возраста. Чтобы поддержать эти группы в адаптации к изменениям климата, планируют создать Фонд устойчивости климатической справедливости (англ. Climate Justice Resiliency Fund) на сумму 40 млрд долларов. В отличие от прогрессивного Нового курса Рузвельта 1930-х годов, программы которого не распространялись на сельское хозяйство и домашнюю прислугу и лишали тем самым темнокожих и женщин выплат и льгот, Зеленый новый курс Сандерса и Окасио-Кортес гарантирует экономическую, гендерную и расовую справедливость. 

Александрия Окасио-Кортес

Кроме того, Зеленый новый курс обещает следовать этим же принципам в международной политике. США передадут 200 млрд долларов в Зеленый климатический фонд, который, согласно Рамочной конвенции ООН по изменению климата (англ. United Nations Framework Convention on Climate Change, UNFCCC), финансирует меры по смягчению последствий изменения климата и адаптации к ним в развивающихся странах. Развитые страны на климатических переговорах в Копенгагене в 2009 году уже обязались собирать 100 млрд долларов ежегодно до 2020 года для Зеленого климатического фонда. Но в 2017 году (начиная с первой попытки мобилизации ресурсов в 2014 году) удалось получить всего лишь 10,3 млрд долларов (Schalatek 2019), а многие развитые государства свои обязательства в очередной раз не выполнили.

"Программа лейбористов уделяет много внимания социально-экологическим инициативам в сфере жилья и транспорта."
 

Вслед за Новым зеленым курсом Лейбористская партия под руководством Джереми Корбина в Великобритании выдвинула инициативу по решению проблемы изменения климата. Лейбористы поставили радикальную цель — добиться углеродной нейтральности до 2030 года. Например, радикальное движение XR требует достичь углеродной нейтральности до 2025 года. Потом эту формулировку изменили на «существенное снижение выбросов до 2030 года» под давлением профсоюзов, которые высказывают опасения о реальности перехода и полного отказа от ископаемых видов топлива до 2030 года при соблюдении принципов социальной справедливости. Программа лейбористов уделяет много внимания социально-экологическим инициативам в сфере жилья и транспорта, предусматривает налог на сверхприбыль нефтяных компаний и обещает до 2030 года производить 90% электричества из возобновляемых источников энергии. Продажу автомобилей с классическим двигателем внутреннего сгорания остановят до 2030 года. В сфере строительства лейбористы гарантируют новые стандарты для возведения безуглеродных домов. Кроме этого, они обещают принять Закон о чрезвычайном положении в сфере климата и экологии (англ. Climate and Environment Emergency Bill), в котором будут закреплены новые обязательные стандарты по декарбонизации, качеству окружающей среды, охране среды обитания и видов. 

Джереми Корбин 

Корбин и его последователи обещают начало Зеленой индустриальной революции, которая создаст миллион рабочих мест для «зеленого перехода» в сферах производства, энергии, транспорта, сельского хозяйства и строительства. Поражение  лейбористов на выборах, к сожалению, не оставляет этой прогрессивной программе шанса на реализацию. Пока осуществляются только либеральные проекты, основанные на рыночных инструментах. От них ложно ожидают того, что они смогут противостоять климатическому кризису.

Либеральные модели

Либеральную модель климатической политики можно продемонстрировать на примере Европейского Союза. Новый состав Еврокомиссии во главе с Урсулой фон дер Ляйен, начавший работу с 1 декабря, назвал себя «зеленой комиссией» и представил Европейский зеленый курс, намного более либеральный, чем прогрессивный Зеленый новый курс Сандерса и Окасио-Кортес или программа Корбина. И не удивительно, ведь среди новых комиссаров есть одиозные миллионеры, такие как Терри Бретон, бывший министр экономики Франции. Обсуждения справедливого перехода в Европейском зеленом курсе сводятся в основном к вопросу финансирования перехода в регионах Восточной Европы, зависящих от угледобывающей промышленности. Европейский зеленый курс игнорирует остальных рабочих и не предусматривает конкретных действий по достижению климатических целей с учетом принципов социальной, расовой и гендерной справедливости. 

Урсула фон дер Ляйен

Так или иначе, в рамках Европейского зеленого курса Еврокомиссия во главе с фон дер Ляйен обещает законодательно закрепить цель о достижении климатической нейтральности в ЕС до 2050 года, а до 2030 года уменьшить уровень выбросов на 50—55 % относительно уровня 1990 года. Согласно Парижскому соглашению, ЕС должен сократить выбросы не менее чем на 40 % до 2030. Если следовать этому обязательству, то все обернется, согласно Докладу о разрыве в уровнях выбросов Программы ООН по окружающей среде (англ. UNEP Emissions Gap Report), повышением температуры планеты на 3,2 градусов Цельсия (UNEP 2019). Стоит также учитывать, что на самом деле выбросы должны быть сокращены как минимум на 65 % до 2030 года, чтобы приблизиться к климатической нейтральности до 2050 года. Кроме того, достижение климатической нейтральности до 2050 года (что вероятно не произойдет при осуществлении нынешнего политического курса) не соответствует сценарию сохранения температуры планеты в пределах 1,5 градусов Цельсия. «Революционное» Парижское соглашение — очередное торговое соглашением, которое, по словам Всемирного банка, «открывает возможности для создания стимулов для крупномасштабного сокращения выбросов путем расширения и углубления углеродных рынков» (Climate Justice Alliance 2017).

А как на самом деле?

Программы, выдвигаемые демократическими социалистами в США и лейбористами в Британии, все еще кажутся утопией, когда для борьбы с климатическими изменениями применяют рыночные механизмы. Щедрые инвестиции не только в зеленые технологии, но и строительство социального жилья, бесплатный общественный транспорт и социальные выплаты — все это, несмотря на массовую поддержку большинства, не соответствуют представлениям элит. Интересно посмотреть на самый большой углеродный рынок в мире — Систему торговли квотами на выбросы парниковых газов Европейского Союза (англ. European Union Emissions Trading System, EU ETS) — и то, как он не выполняет свою задачу эффективно и экономично сокращать выбросы.

Система торговли квотами на выбросы парниковых газов ЕС

Система торговли квотами работает по принципу «ограничения выбросов и торговли квотами на них» (англ. cap and trade). Ограничения выбросов определяются на основе общего объема определенных парниковых газов, которые компании могут выбрасывать в рамках этой системы. Со временем «разрешенные» выбросы все больше ограничиваются, чтобы сократить их общий объем. Компании получают или покупают на них квоты, которые они могут продавать друг другу.

"Квоты распределяются в таком обилии, что помимо покрытия за их счет своих выбросов, компании их еще и успешно продают, получая огромную непредвиденную прибыль."

Замкнутый круг, в котором вращается лукавая политика: повышение амбиций в достижении климатических целей сопровождается дальнейшим субсидированием многих компаний с высоким уровнем выбросов. Эти компании в рамках системы торговли квотами на выбросы парниковых газов ЕС бесплатно получают квоты с целью предотвращения так называемой «углеродной утечки» (англ. carbon leakage). Под понятием «углеродной утечки» подразумевается риск перемещения производства в регионы с менее строгими экологическими стандартами. Промышленные ассоциации лоббируют бесплатное распределение квот, заявляя о том, что цена на углерод (существует в форме налога на выбросы углекислого газа или торговли квотами на выбросы) угрожает их конкурентоспособности и что они вынуждены будут перенести свое производство в другие страны, сокращая тем самым рабочие места в ЕС. Следовательно, квоты на выбросы, за которые компании должны платить, покупая их на аукционе, распределяются бесплатно под предлогом защиты европейских компаний от конкуренции в неравных условиях на глобальном рынке. 

Нынешний торговый период в рамках системы торговли квотами (2013—2020) предусматривает 57% квот для продажи на аукционе, остальное — бесплатные квоты, как правило, для обрабатывающей промышленности (European Commission). Вместе с тем, квоты распределяются в таком обилии, что помимо покрытия за их счет своих выбросов, компании их еще и успешно продают, получая огромную непредвиденную прибыль. Таким образом, миф об «углеродной утечке», продвигаемый промышленными кругами, дал им возможность (в первую очередь, в сталелитейной, цементной и химической промышленности) в 2008—2015 годах заработать на системе торговли квотами 25 млрд евро, увеличив одновременно выбросы (Carbon Market Watch 2016). Нынешняя цена на углеродную квоту в 25 евро за тонну выбросов СО2, которая до этого долгие годы вообще не превышала 5 евро за тонну, тоже не стимулирует переходить на низкоуглеродные альтернативы.

Обнадеживающая картина, в которой лево-зеленые силы получают новые места в национальных парламентах, программы партий «зеленеют», а добросовестные страны повышают цели по снижению выбросов, постепенно увядает, если углубиться в реальную экологическую политику, которая усугубляет социально-экологическую несправедливость и неравенство.

Компенсации выбросов

Во многих случаях амбиции по снижению выбросов или переходу на низкоуглеродные альтернативы можно удовлетворить за счет развивающихся стран, которые обладают необходимыми для этого ресурсами. Например, развитие и увеличение количества электромобилей на Западе возможно за счет добычи лития в Боливии, Чили и Аргентине, кобальта — в Демократической Республике Конго. Но в этих странах для расширения литиевых и кобальтовых шахт вытеснили местные общины, а условия работы на этих предприятиях унизительные. В погоне за выполнением национальных планов многие страны закрывают глаза на то, что они не сокращают выбросы, а обмениваются ими или попросту переносят их из одного региона в другой. 

На кобальтовых шахтах в Конго используют детский труд

Согласно Clean Development Mechanism, развитые страны, по Киотскому протоколу, могут компенсировать свои выбросы, инвестируя в зеленые проекты в развивающихся странах. При этом многие из них в рамках механизмов Киото по компенсации были не новыми дополнительными проектами, созданными непосредственно для компенсации выбросов в развитых странах (как предусматривал Киотский протокол). Зачастую это были проекты, которые так или иначе воплотили бы в рамках других инициатив, например национальной стратегии по развитию возобновляемых источников энергии. Таким образом, вышел большой обман: эти зеленые проекты в развивающихся странах, которые так или иначе были бы реализованы, получили регистрацию в рамках Киото и выпускали сертификаты, которыми компенсировали выбросы в развитых странах. В итоге — рост глобальных выбросов и мантры о важности рынков и их инструментов компенсации выбросов для спасения климата.

Кто виноват и кого делают виноватым?

Около ста компаний из углеродоемких секторов экономики, работающих на ископаемых видах топлива, ответственны за 71% выбросов с 1988 года (Climate Justice Alliance 2017). Более того, 20 компаний по добыче ископаемого топлива отвечают за треть всех выбросов парниковых газов в современную эпоху. На всего лишь четыре корпорации — Chevron, Exxon, BP и Shell — приходится более 10% всех глобальных выбросов с 1965 года (Guardian 2019). Учитывая все эти факты, требования индивидуальной ответственности и изменении поведения потребителя по собственной инициативе, выдвигающиеся зелеными партиями и другими политиками в неолиберальной системе, выглядят еще более абсурдными. Они перекладывают вину на отдельного потребителя. Часто применяется подход индивидуального углеродного следа. Рассчитывают, сколько тонн эквивалента диоксида углерода выбрасывает потребитель. Такой метод опять-таки концентрируется на воздействии на климат отдельного человека. Перекладывание ответственности на потребителя проявляется и на примере сортировки мусора. Вместо того, чтобы заставить платить предпринимателя, использующего в производстве загрязняющие материалы, в неолиберальной системе были созданы государственные и частные программы по переработке мусора, которые возложили ответственность за сортировку на отдельные домохозяйства. Существует еще, например, флайт-шейминг (англ. flight-shaming): летающих на самолете стыдят за углеродный след, который остается из-за полета. 

"Необходима декоммодификация, которая позволит вернуть власть и контроль над ресурсами в руки общества."

Появилось много компаний, предлагающих услуги компенсации выбросов, которые купить просто, а вот проверить намного труднее, особенно если проданное сокращение выбросов произошло на другом континенте. По словам НГО Ecosystem Marketplace, спрос на добровольные компенсации за выбросы СО2 выросли от компенсации 0,3 млн тонн СО2 в 2008 году до 42,8 млн тонн СО2 в 2018-м (Ecosystem Marketplace: A Forest Trends Initiative 2019). В то же время авиационные компании получают уйму бесплатных сертификатов в рамках уже упомянутой Системы торговли выбросами парниковых газов ЕС, что приводит к переизбытку сертификатов и низкой цене за тонну эквивалента диоксида углерода. И снова никаких обещанных стимулов изменить обычный порядок вещей и перейти на низкоуглеродные технологии. В итоге получается, что критически важный вопрос изменения климата для сохранения жизни на планете стал клондайком для тех, кто на межгосударственном и индивидуальном уровнях продвигает схемы компенсации выбросов. Компенсация вместо снижения выбросов — итог современной политики, последствия которой будут разрушительными.

Попытки проводить экологическую политику с помощью рыночных механизмов ведут к «зеленой маркировке» (англ. greenwashing) — маркетинговому ходу, при котором компании или организации ложно заявляют о своих зеленых и устойчивых ценностях, чтобы убедить общественность в своей экологичности и безопасности. Параллельно идет и политика жесткой экономии, направленная на удовлетворение интересов корпораций за счет большинства. Страны, подвергающиеся программам стабилизации и структурной перестройки под руководством Всемирного банка и Международного валютного фонда, погружаются, как правило, в еще большие долги, социальные протесты и обнищание населения.

Существует прямая связь между проблемой изменения климата и системами здравоохранения, образования и другими важными социальными сферами. Например, бесплатный общественный транспорт будет способствовать тому, что многие откажутся от автомобилей, уменьшая выбросы. Программы бесплатного социального жилья могли бы включить новые экологические методы строительства, которые бы одновременно способствовали снижению как выбросов, так и счетов за электричество и отопление. Иными словами, необходима декоммодификация, которая позволит вернуть власть и контроль над ресурсами в руки общества. Например, сектор электроэнергетики можно организовать так, чтобы эта сфера декарбонизировалась, а электричество становилось дешевле или вовсе бесплатным для домохозяйств (Huber 2019). 

Выводы

Современная экологическая политика, основанная на рыночных инструментах, технократична и противоречит интересам большинства. Углеродные рынки не подотчетны обществу, которое порой даже не осведомлено об их существовании. Перекладывание ответственности на отдельного потребителя — основной инструмент неолиберальной политики во всех сферах, в том числе в сфере экологии и климата. Но всем известны факты об огромном вкладе компаний по добыче ископаемых видов топлива в изменение климата, их подкупе политиков и средств массовой информации с целью замалчивания и искажения научных фактов и, как следствие, нарушении прав граждан на доступ к экологической информации. 

Дискредитация профсоюзов как противников экологической повестки, сетующих за сохранение рабочих мест в секторе ископаемого топлива, — очередная попытка скомпрометировать весь рабочий класс. В нынешнем контексте, однако, важно понимать, что шахтеры и другие работники загрязняющих предприятий — незначительная часть общей рабочей силы. К тому же союз руководства профсоюзов с промышленными кругами указывает на то, что они не всегда стоят на стороне рабочих. Но у профсоюзов есть подразделения, ответственные за логистику. У них есть большой потенциал для заключения союзов между рабочими и экологическими активистами из-за необходимости декарбонизации, развития общественного транспорта и создания новых рабочих мест. 

С другой стороны, нужно обратить внимание на низкоуглеродные секторы образования и здравоохранения, ключевые для социального воспроизводства. Именно они должны быть стратегической целью для нового движения рабочего класса. Борьба в этих секторах будет важнейшей для программы декоммодификации и перехода от частной к общественной собственности, где приоритет принадлежал бы экологическим целям, а не погоне за прибылью.

Читайте еще: 

Нам не потрібна ваша надія. Ми вимагаємо дій (Fridays for Future)

Цього разу в огні: чи допоможе нам Зелений новий курс (Джон Белламі Фостер)

ХХІ сторіччя: чи існує альтернатива (соціалізму)? (Лі Міньці)

Сонячна енергія нас не врятує, і ось чому (Альф Горнборг)

Источники

Bernie. The Green New Deal. Available 05.12.2019 at link.

Carbon Market Watch, 2016. Industry windfall profits from Europe’s carbon market: Executive summary. Available 06.12.2019 at link.

Climate Justice Alliance and Indigenous Environmental Network, 2017. Carbon Pricing: A Critical Perspective for Community Resistance. Available 03.12.2019 at link.

Ecosystem Marketplace: A Forest Trends Initiative, 2019. Financing Emissions Reductions for the Future — State of Voluntary Carbon Markets Report 2019. Available 05.12.2019 at link.

European Commission. EU Emissions Trading System (EU ETS): Free allocation of allowances. Available 06.12.2019 at link.

Guardian, 2019. Revealed: the 20 firms behind a third of all carbon emissions. Available 06.12.2019 at link.

Huber, Matt, 2019. Ecological Politics for the Working Class. In: Catalyst. Available 06.12.2019 at link.

Labour. A Green Industrial Revolution. Available 05.12.2019 at link.

Schalatek, Liane, 2019. Why the Green Climate Fund must be replenished to remain the central multilateral channel for the collective climate finance goal. Available 07.12.2019 at link.

United Nations Environment Programme, 2019. Emissions Gap Report: Executive Summary. Available 06.12.2019 at link.