Чего ожидать от внедрения национально-патриотического воспитания?

Стас Сергиенко

В Украине официально нет органов, занимающихся идеологическим руководством. Вместе с тем, в них нет и потребности, ведь и без идеологических отделов или министерства пропаганды новая власть последовательно внедряет националистические идеи в разные сферы жизни. Именно такой подход нашел свое воплощение в принятии пакета «антикоммунистических» законов, в героизации ОУНовцев и во введении Приказом № 641 от 16.06.2015 Министерства образования и науки Украины (далее МОН) концепции национально-патриотического воспитания (МОН, 2015). Цель подписания этого приказа достаточно проста. Национально-патриотическое воспитание через внедрение единообразных взглядов и ангажированного националистическими ценностями видения реальности должно, по идее, способствовать сохранению режима и стимулированию граждан к добросовестному выполнению своих обязанностей по защите интересов государства (власти). Это особенно актуально в условиях войны. Концепция не беспрецедентна – с момента получения независимости можно насчитать четыре похожих документа. Вместе с тем, на этот раз МОН подошел к делу более серьезно. Будучи недовольно тем, что ни один из предыдущих актов не был воплощен в жизнь, министерство разработало обязательные к учету «Методические рекомендации по предметам» и план мероприятий по реализации концепции. Уже прошло почти полтора года с момента их введения в действие, и мы можем сделать определенные выводы. Я предлагаю в этой статье сравнить идеальную картину с ее воплощением в жизнь^[1].

Свою ангажированность МОН не скрывает. В первых же фразах «Методических рекомендаций», которые мы подробнее рассмотрим далее, говорится о «революции достоинства» и о важности войны на востоке страны. Майдан описывается как форма «не виданного ранее в мировой истории мирного коллективного протеста украинцев в ответ на нарушения базовых прав человека и гражданина со стороны недемократического политического режима в стране» (МОН, 2015). Такая далекая от нейтральности интерпретация не признает возможности сформировать какой-либо иной, критичный по отношению к позиции украинской власти взгляд на текущие события.

"Общеобразовательным учреждениям рекомендуют проводить сбор средств для военных, формировать школьные музейные экспозиции, прославляющие бойцов АТО."
 

В самих рекомендациях весьма детально расписано, как и какую информацию нужно подавать ученикам. Например, МОН предлагает на уроках математики и физики давать задачи с патриотическим содержанием. Общеобразовательным учреждениям рекомендуют проводить сбор средств для военных, формировать школьные музейные экспозиции, прославляющие бойцов АТО. Считается нужным «проводить конкурсы детского изобразительного творчества «Слава украинским военным», писать письма, проводить встречи с волонтерами и участниками АТО». На уроках трудового обучения планируется изготовлять «разнообразные по конструкции и различные по сложности изготовления «печки», «якоря» для поиска растяжек, маскировочные сетки, сумки для аптечек, рукавицы, сувениры с патриотической символикой и т. д.» (МОН, 2015). Не во всех, но в части школ эти рекомендации исполняются. Например, в некоторых школах действительно собирают средства для военных, изготовляют на уроках труда сетки, рисуют рисунки и отправляют их в зону АТО^[2]. Это исключает из приемлемых вариантов антивоенную, пацифистскую позицию учеников, формирует культ войны и сильного воина. Вместе с тем, выполнение этих рекомендаций может зависеть от региональной специфики, языка школы, типа образовательного учреждения (частное или государственное), даже просто от желания администрации и учителей.

Начнем с противоречий концепции

Рекомендации охватывают весь возможный спектр общего образования: от того, на чем акцентировать внимание при изучении заглавных букв, – до заданий по математике, от начальной школы и до старших классов. Все это переполнено националистическим пафосом и эклектическими утверждениями. Например, рядом с данными уже готовыми идеологическими формулами стоит требование развивать в детях личное «Я»; героизация войны – рядом с подчеркиванием «значения жизни как высшей ценности». Подчеркнуто, насколько важно «повышать воспитательный уровень современного урока и его творческий потенциал», проводить дискуссии и развивать критическое мышлений, и вместе с тем заранее указывается, что именно должен думать ученик, когда он читает и «анализирует» тот или иной текст, как он должен относиться к персонам и событиям, выбранным согласно четким критериям героизма / участия в формировании нации. Украинцам приписываются разнообразные абстрактные характеристики. Например, полагается необходимым «поддерживать такие важные черты украинской нации, как чуткость, трудолюбие и милосердие». Остается открытым вопрос: из каких источников автор черпал характеристики «украинской ментальности» и целесообразно ли, с научной точки зрения, вообще их выделять (а тем более – транслировать это через школьное образование)? Развивать в детях эти качества по принципу «будь чутким, трудолюбивым и милосердным, потому что все украинцы так делают», – не лучший метод воспитания. Такой подход не дает объяснения, почему именно важно придерживаться социальных норм. Кроме того, он еще и конструирует стереотипное представление о людях иного этнического происхождения как о не соответствующих канонам «украинской ментальности».

Хотя, читая «Рекомендации», можно время от времени наткнуться на замечание о необходимости воспитывать в детях чувство толерантности, текст насквозь проникнут идеей украиноцентризма. Когда говорится о «формировании национального самосознания», прямо не указано, что это должно быть именно украинское самосознание, но это следует из формулировок. Например, «важным аспектом формирования национально самосознательной личности является воспитание уважения и любви к государственному языку». Результатом проведения в жизнь такой системы становится вывод за пределы школьного сообщества – как своего рода изгнанников – представителей национальных меньшинств и других культур, которые, не принимая конкретный набор ценностей, предложенный МОН, не смогут нормально интегрироваться в новое украиноцентристское образовательное пространство. Требование использовать в школах исключительно украиноязычный режим без уточнения, касается ли это школ, где обучение ведется на другом языке, выглядит несколько преждевременным. Около 30% жителей Украины русскоязычны (Хмелько, 2004), а в юго-восточном регионе работает большое количество русскоязычных школ. Кроме того, стоит принять во внимание также право иных национальных меньшинств на обучение на родном языке, тем более что оно гарантировано статьей 10 Конституции Украины. Установка на воспитание всеобщей любви к украинскому языку и исключения возможности употребления других языков в процессе обучения прямо противоречит даже представлениям самого автора рекомендаций об идеале «многоязычия», который он выделяет в начале текста как одну из ценностей Майдана. К счастью, в известных нам примерах, кроме дней украинского языка, которые были введены еще раньше, в иноязычных школах ничего не изменилось^[3]. Число русскоязычных школ остается приблизительно тем же самым. По статистическим данным, в Одесской области функционировало: в 2013/2014 учебном году – 109 таких школ, в 2014/2015 учебном году – 111, в 2015/2016 учебном году – 110 (Департамент освіти і науки, 2016).

Педагогам, помимо чисто националистической пропагандистской работы на уроках, рекомендовано также «проводить информационно-просветительскую работу с родителями»; соответственно, их призывают транслировать ценности нации не только в пределах школьного учреждения, но и в семье. Учитывая, что концепция национально-патриотического воспитания предусматривает также контроль над СМИ, это могло бы значительно повысить вероятность формирования гомогенной информационной среды, ограничивая попадание в дискурс каких-либо других – ошибочных с точки зрения доминирующей идеологии – взглядов. Вместе с тем, на практике это выглядит так, что разговоры с родителями проводят лишь с воспитательной целью — по поводу учебы или сбора средств на разные нужды^[4].

Гуманитарные науки?

В гуманитарной сфере рекомендации по внедрению национально-патриотического воспитания выглядят едва ли не наиболее спекулятивными, и в то же время – в ней они наиболее действенны. Политика памяти, направленная на формирование национально сознательного гражданина, с самого становления независимости находит прямое отображение в таких предметах, как история Украины (Сергієнко, 2016), украинская литература.

В рекомендации предлагается «изменить» принцип преподавания украинской литературы, подчиняя его задаче сформировать национально сознательную личность. В произведениях украинской литературы XIXстолетия, где трудно найти идею «нации», предложено формировать «понимание того, что на протяжении истории человечества украинцы, как и другие народы, непосредственно принимали участие в выработке системы общечеловеческих ценностей, обогащали сокровищницу мирового искусства художественными шедеврами», которое «будет формировать патриотическую личность». Так, – хотя и не прямо, но ставя акценты лишь на национальном, – ставится требование «забыть» левую составляющую творчества таких выдающихся личностей, как А. Довженко, М. Хвылевый, В. Симоненко и огромное множество других. В действительности эти принципы частично уже нашли свое воплощение в учебниках украинской литературы. Например, в учебнике 2011 года сказано о «наивной вере» писателей и поэтов в идеалы; вместе с тем следует сказать, что описывается и их левая позиция. Рядом с уже привычным названием «расстрелянное возрождение» фигурирует «красный ренессанс». В качестве художественной цели признается строительство «новой пролетарской культуры» (Мовчан, Авраменко, Пахаренко, 2011). Сейчас в программе предмета произошли определенные изменения. Один из учеников пишет: «Многие произведения, которые считаются «коммунистическими», убирают. Например, «Подвійне коло» [«Двойной круг» – новелла из романа «Всадники» украинского советского писателя Ю. Яновского. – Прим. перев.]. Наш учитель охарактеризовал эту ситуацию фразой: «Не читал, но осуждаю»»^[5].

Абсурдно выглядит акцент на важности системного изучения на уроках украинского языка «слов-символов, в которых закреплен культурный опыт прежних поколений: лелека [аист – Прим. перев.], калина, кладка [мостки или деревянный мостик – Прим. перев.], чорнобривці [бархатцы –Прим. перев.], вишиваний рушник и т. п.». Какой культурный опыт закреплен в мостках или аисте? Архаичный характер таких рекомендаций, вместе с постоянным подчеркиванием необходимости изучения народных пословиц, поговорок и обрядовых песен, введения «казацкой педагогики» в систему просвещения, наводит на мысль, что автор концепции в процессе ее написания черпал вдохновение из педагогических разработок минувших столетий. Внедрение таких принципов зависит исключительно от учителя, который может делать акцент либо на грамматике и другой информации, прямо касающейся предмета, либо на «опыте прежних поколений». Один из опрошенных учеников на вопрос: «Изменились ли акценты в преподавании украинской литературы и языка?» ответил: «Нет, кроме того, что нам стали чаще повторять, чтобы мы лучше готовились к ВНО [«Внешнее независимое оценивание» – экзамены для поступления в вузы в Украине. – Прим. перев.]»^[6]. Другие опрошенные также дали отрицательный ответ^[7].

Основной задачей уроков зарубежной литературы авторы рекомендаций считают «воспитание любви к украинскому языку и литературе как органичной части мировой культуры, стремления к сбережению родного языка, национальных традиций и ценностей», но никак не ознакомление учащихся с текстами иностранных авторов. Фразы про мировую культуру звучат неуместно громко – ведь в предыдущих абзацах четко выдвинут приоритет «европейского и украинского векторов». Никто из опрошенных учеников не сталкивался с обозначенными в рекомендациях тематическими сдвигами. На вопрос, изменились ли акценты в преподавании зарубежной литературы, школьник из Переяслава ответил: «Нет, у нашей «зарубежницы» иногда бывают заскоки, и она может начать плакать на уроках после просмотра утренних новостей»^[8].

Кстати, закрепление у детей представления о Киеве как о неизменной столице предлагается проводить в ходе изучения иностранных языков: «При изучении темы «Украина» учащиеся должны презентовать столицу с целью поощрить иностранных туристов приехать в Киев», а также акцентировать внимание на достопримечательных местах. Отдельно стоит сказать о русском языке. Не может не вызывать улыбки рекомендация МОН на уроках русского языка читать «переведенные произведения украинских писателей и поэтов». Как мы можем судить из данных опроса, эта инициатива не получила поддержки в школах.

Наиболее демагогическим выглядит раздел рекомендаций «Языки и литературы национальных меньшинств». В нем признаются принцип «равноправного сосуществования разных форм культурной жизни национальных меньшинств Украины» и «общечеловеческие ценности, воспитывающие в обществе толерантность, уважение к иным взглядам, культурам, религиям», и поднимается вопрос «предоставления широких возможностей представителям всех этносов для познания своей истории, традиций, языка, культуры, формирования собственного национального достоинства». Но тут же подчеркивается и абсолютно противоположное: «патриотизм на данный момент является насущной потребностью также и государства, которому необходимо, чтобы все дети стали национально сознательными гражданами-патриотами». Такой украиноцентризм фактически приводит к тому, что в учебных заведениях складывается привилегированное положение «титульной» нации, а права на свободное национальное и культурное самоопределение игнорируются. 

Раздел про историю начинается фразой А. Довженко: «Народ, который не знает своей истории, есть народ слепцов». Явно именно слепцами Министерство образования и науки и хочет сделать школьников. На уроках истории предлагается воспроизводить уже классический национальный нарратив, который указывает на непрерывность истории украинского государства еще со времен Руси, а существование нынешней Украины представляет как «результат тысячелетней борьбы украинского народа за право иметь свое национальное государство». Вопрос, который в первую очередь должен возникнуть у каждого адекватного человека: «Разве имела место эта борьба за национальное государство тогда, когда нации в современном понимании не существовало?» Ответ представляется однозначным.

Возникает удивительное чувство, что, описывая казаков, сам автор рекомендаций верит в свои слова. Так, он говорит, что украинцы – «единственная в мире казацкая нация», а «казачество было дисциплинированной организацией самого украинского народа, исконной формой его самоорганизации и самозащиты в тяжелые времена на началах стародавнего обычая – Воли». Конечно, никакой украинской «исконности» в организации казаков не было, они многое, условно говоря, позаимствовали у кочевников и польской шляхты, а воля вообще не является обычаем.

Как утверждает автор, в «казацкие времена нашему народу был присущ высокий уровень благородства, морали, духовности, доблести». Критиковать такие взгляды можно с разных позиций. Начиная с критики риторики, – ибо «народ» не то понятие, которое стоит использовать для описания обществ средневековья и раннего модерна, строившихся на четкой иерархии, – и до указания на «забывание» черных пятен. Например, полностью проигнорированы еврейские погромы времен Хмельниччины и изгнание других неправославных. Вместе с тем, как мы видим, МОН вообще не проявляет особенно «толерантной» позиции по отношению к евреям и полякам, предлагая героизировать С. Бандеру как достойного лидера ОУН и УПА. Хотя это было сделано еще раньше – с принятием «антикоммунистического» пакета законов.

Лично от себя хотелось бы добавить к рассказу о «подвиге героев Крут» еще «героическое» подавление рабочего восстания в Киеве, происходившее почти параллельно. Также многое можно добавить и к интерпретации «революции достоинства», которой по плану посвящены отдельные школьные уроки, где события 2013–2014 годов предлагается рассматривать с позиции противостояния «диктаторских ценностей евразийства и общечеловеческих ценностей Европы». Кстати, «революция достоинства», война и все, что с этим связано, теперь включены в новую программу ВНО (Український центр оцінювання якості освіти, 2016).

Альтернативу такому однобокому представлению истории Украины в школе еще в 2007–2009 годах разработала группа историков, которую возглавляла профессор Киево-Могилянской академии Наталья Яковенко. Основная идея состояла в том, чтобы излагать в учебнике для школьников лишь факты (с документами) и уже в ходе разговора и обсуждения формулировать определенные оценочные суждения, что побуждало бы учеников критически мыслить (Яковенко, 2013).

Точные и естественные науки

В содержание задач и заданий на уроках математики, физики и информатики рекомендовано закладывать патриотическую составляющую, а на уроках геометрии во время изучения геометрических преобразований пояснять материал «при помощи разных украинских орнаментов (вышиванок)» и «обращать внимание учеников на то, что многие орнаменты лишь на первый взгляд кажутся симметричными», а «в действительности же создание человеком орнаментов является процессом творческим, не всегда подчиненным математическим законам (в отличие от машинного орнаментирования). Также учащимся предлагается разрабатывать различные проекты, один из которых называется «Сборник украинских исторических задач». Таким образом, на уроках точных наук, где реальная основная задача – изучение соответствующих предметов, предлагается заполнять время ненужными этнографическими деталями, архаичными по содержанию. К счастью, проведенные опросы показывают, что тематического сдвига не произошло, и «больший акцент делается на решении задач»^[9].

В процессе изложения всех школьных предметов предлагается подчеркивать отечественные научные достижения, имевшие место в прошлом. Для поощрения их изучения придумываются разнообразные стимулы. Географии МОН посвятило отдельный подраздел, в котором предложило праздновать в 2015–2016 учебном году юбилейные даты: «115 лет со дня рождения Владимира Михайловича Кубийовича, украинского эконом-географа, демографа, энциклопедиста; 150-летие Михаила Ивановича Туган-Барановского, украинского экономиста, эконом-географа, государственного деятеля» и другие. Те же самые принципы применяются к биологии, экологии, химии и природоведению. В процессе их изучения важное место должно занимать возвеличение природы Украины и рассказ про «народные предания, легенды, повествования, загадки, песни, думы, пословицы, поговорки и приметы о наших спутниках». Если в процессе изучения гуманитарных наук латентное насаждение националистических идей и ценностей можно хотя бы соотнести с изучением культурных образцов, то их трансляция в ходе изучения математики или биологии не имеет никакого объективного оправдания. Это начинает выходить за рамки здравого смысла и создает реальную угрозу искажения непосредственных задач этих учебных дисциплин и снижения качества образования.

Еще немного про национально-патриотическое…

Сейчас некоторые инициативы, связанные с национально-патриотическим воспитанием, но с самим обучением не связанные, довольно хорошо приживаются в украинских школах. Например, во многих из них каждое утро перед уроками включают гимн, на 1 сентября заставляют одевать вышиванки^[10]. В целом не изменилась роль так называемого воспитательного часа, но теперь больший акцент делается на «рассказы про выдающихся украинцев»^[11]. В школу приглашают выступать участников АТО, которые рассказывают о своем опыте и видении ими нынешних событий^[12]. Создается впечатление, что наиболее независимы от таких тенденций частные школы^[13], но это требует дальнейшего и более глубокого анализа.

Пушечное мясо

В статье Виктории Мулявки «Концепция воспитания пушечного мяса» достаточно детально проанализирован мобилизационный аспект проекта национально-патриотического воспитания (Мулявка, 2015). Эта тема, которая в абстрактных тезисах концепции выглядит еще довольно размытой, в рекомендациях развита детальнее. Тема служения и верности Родине особенно подчеркивается в разделе документа, где речь идет о национальных меньшинствах. Можно допустить, что именно в них государство видит «слабое звено», поскольку большое число представителей национальных меньшинств может не видеть объективных причин принимать участие в военном противостоянии за «чужую» страну и, соответственно, идеологическое влияние на них меньше всего. Критерии правильного воспитания, на взгляд МОН, состоят в формировании у учеников (представителей национальных меньшинств) заботы «о защите целостности и суверенитете Украины, попечения о ее постоянном развитии на пути к демократическому национальному возрождению», а «в случае угрозы национальной безопасности патриотизм проявляется в готовности служить Украине, встать на ее защиту; в признании приоритета общественных и государственных интересов над личными». Таким образом, как видно из приведенных цитат, полностью игнорируется тот факт, что в представлении национальных меньшинств Родина может быть иной, – не говоря уже про космополитизм, который считается в тексте чем-то недостойным. Милитаризмом пронизана вся концепция. Например, МОН считает, что на уроках математики ученикам следует прививать уважительное «отношение к Вооруженным силам Украины», готовить их «к овладению военными профессиями», должна развиваться «мотивация учащихся к воинской службе». Два абзаца в разделе «Физическая культура» посвящены военной подготовке, там четко указано, что учащийся-выпускник должен стать пушечным мясом. В результате проведения уроков физической культуры человек должен быть подготовлен к овладению военными профессиями, к службе в армии и постоянно совершенствовать свою подготовку к защите Отчизны, а «инвариантный модуль «Общая физическая подготовка» и разделы вариативных модулей «Специальная физическая подготовка» направлены на совершенствование физической формы учащихся, их функциональной готовности» – функциональной готовности к участию в качестве раба в военных противостояниях ради интересов капитала.

Перевел Игорь Готлиб

Опубликовано в: Спільне, 2016, №10: Війна і націоналізм