Дилан Райли
Сегодняшние левые могут похвастаться наличием множества блестящих исследователей капитализма, государства, культуры и геополитики. Но их стратегическое мышление развито удручающе слабо. Тому есть два очевидных объяснения: разрыв между несправедливостью глобального капитализма и качествами тех социальных агентов, которые потенциально могли бы трансформировать его, а также скептицизм относительно проекта научно обоснованной радикальной политики. Каковы бы ни были причины этого, левые все еще только ждут появления фигуры, которая действительно могла бы претендовать на лавры Грамши, раннего Каутского, Ленина, Люксембург или Троцкого. Статья «Как быть антикапиталистом сегодня», написанная Эриком Олином Райтом и являющаяся кратким обобщением главных политических идей его книги «Предвидение реальных утопий» (2010), сосредоточена именно на вопросах социалистической стратегии, лежащих в основе революционной марксистской традиции. Уже по одной этой причине его бескомпромиссная и четко сформулированная позиция заслуживает пристального внимания.
Важная проблема «Предвидения» и «Как быть антикапиталистом сегодня» заключается в том, как разработать радикальную политику в условиях, когда «ни одна из существующих социальных теорий не является достаточно мощной, чтобы хотя бы приступить к конструированию… всеобъемлющего представления о возможных социальных направлениях развития, возможных вариантах будущего». Этот теоретический недостаток создает «разрыв между временными горизонтами научной теории и временными горизонтами трансформирующей борьбы».
Хотя борьбе за преобразование общества необходима утопическая цель, научная теория не может убедительно сформулировать ее. Представляется, что, с точки зрения Райта, радикальная политика обречена на то, чтобы быть ненаучной, а наука обречена на то, чтобы быть неприменимой к радикальной политике.
Чтобы переформулировать эту проблему, Райт стремится заменить теории исторической траектории триединой освободительной социальной наукой: диагностика и критика существующих социальных институтов, разработка альтернативных образов социального устройства («реальные утопии»), а также стратегии трансформации. Как эти элементы сочетаются друг с другом, к какому типу политики они ведут?
Диагноз и критика
В первой части книги Райт ставит диагноз состоянию капитализма и осуществляет критику этого общественного строя. Он начинает с разработки двух критериев оценки любого социального порядка: социальной и политической справедливости. Социально справедливым является только то общество, в котором люди имеют равный доступ к материальным ресурсам и нематериальным активам, таким как признание. Политически справедливо только то общество, в котором люди могут реально участвовать в принятии решений, влияющих на их персональную жизнь и их жизнь в более широком сообществе.
Он обозначает комбинацию этих двух критериев термином «демократический эгалитаризм» – «широкий нормативный фундамент диагностики и критики существующих учреждений и поиск трансформирующих альтернатив».
Потенциально эти критерии могут быть использованы для оценки социального порядка в любом аспекте. Однако капитализм является центральным механизмом, блокирующим реализацию социальной и политической справедливости, и находится в центре внимания критики Райта.
Капитализм, как утверждает Райт, представляет собой систему производства и распределения, определяемую присущими ему основными механизмами экономической координации (рынками) и его основными классовыми отношениями (между рабочими и капиталистами). Капиталисты извлекают прибыль, пожиная экономические плоды, производимые рабочими, не являющимися собственниками. Они реализуют эту прибыль на рынках в условиях конкуренции с другими капиталистами.
Так как фирмы конкурируют друг с другом, капиталисты должны накапливать прибыли и снижать издержки путем внедрения трудосберегающих технологий. Если им не удается сделать это, они, в конце концов, будут вытеснены из бизнеса. Как меж- так и внутриклассовые отношения капитализма вынуждают поэтому увеличивать производительность и генерировать экономический рост.
Основная критика Райтом капитализма заключается в том, что его «классовые отношения увековечивают устранимые формы человеческих страданий», весьма знакомый аргумент марксистской традиции. Признавая, что капитализм является «машиной роста», он полагает, что производимое им богатство распределяется несправедливо. Короче говоря, реальный доступ большинства людей к возможности жить благоденствуя в корне отличается от того, которым они потенциально могли бы пользоваться.
Маркс утверждал, что капитализм – несправедливая экономическая система и в долгосрочной перспективе он обречен. Он полагал, что динамика капиталистического воспроизводства ведет к еще более жестоким экономическим кризисам по двум причинам.
В краткосрочной перспективе капиталистическая экономика, как правило, сталкивается с проблемами перепроизводства и недопотребления. Поскольку инвестиционные решения принимаются в частном порядке, экономическая деятельность координируется рынками, действующими за спинами отдельных фирм. И поскольку нет никакого социального агента, обеспечивающего условия равновесия, нет априорных оснований думать, что спрос и предложение и в самом деле будут соответствовать друг другу. Более того, поскольку капиталисты заинтересованы в сдерживании расходов на заработную плату, они, как правило, угнетают спрос. Совместное действие этих двух механизмов порождает деловые циклы.
Более фундаментальные процессы взаимодействуют с этой циклической моделью. В долгосрочной перспективе капиталоемкость фирм имеет тенденцию к возрастанию, поскольку конкуренция вынуждает осуществлять постоянные технологические усовершенствования. Эти инновации сокращают долю стоимости, добавленной трудом к произведенным товарам и, следовательно, соотношение прибавочной стоимости к общей стоимости. Короче говоря, действует тенденция нормы прибыли к понижению.
Капитализм не только порождает все более острые экономические кризисы, но и создает агента, насколько заинтересованного, настолько и способного к низвержению этой экономической системы: пролетариат. В классическом марксистском понимании, масса рабочего населения увеличивается, в то время как условия труда становятся более гомогенными. По мере того как капитализм слабеет и усиливает своих врагов, складывается революционная ситуация.
В отношении марксистского понимания Райт выдвигает четыре основные критические замечания: одно направлено на Марксову теорию объективной динамики капитализма, два – на Марксову теорию классообразования, и одно – на понятие разрушающей или революционной социальной трансформации.
По мнению Райта, Маркс неправильно предполагает, что капиталистические кризисы становятся все более острыми. Он обнаруживает в этом утверждении три основные проблемы. Во-первых, Маркс и впоследствии марксисты не смогли верно оценить, в какой степени государство способно противодействовать деловому циклу. Во-вторых, хотя «норма прибыли может быть на более поздних стадиях развития капитализма ниже, чем на предыдущих, по всей видимости, не возникает какой-либо долгосрочной тенденции, в соответствии с которой она должна продолжать снижаться в зрелых капиталистических экономиках». Наконец, с его точки зрения, теория трудовой стоимости не является логически связным фундаментом для объяснения падения нормы прибыли.
Второе основное критическое замечание Райта касательно теории капиталистического развития Маркса относится к теории пролетаризации. Райт отмечает, что капиталистическое развитие привело к увеличению количества противоречивых позиций в паутине классовых отношений: к появлению тех, кто обладает некоторыми общими интересами с капиталистами и некоторыми общими интересами с рабочими.
В современном капитализме самозанятость возросла, а не уменьшились. Акционерная собственность стала относительно широко распространенной, увеличивая заинтересованность все более значительной доли населения в сохранении капиталистических производственных отношений. Больше домохозяйств стали межклассовыми, с мужьями и женами, занимающими различные позиции на классовой лестнице. Наконец, возросло неравенство в заработной плате и дифференциации рабочих мест, как на нижней, так и на верхней ступенях распределения доходов, подрывая, таким образом, понятие однородного рабочего и капиталистического классов.
В условиях современного капитализма способность рабочего класса к коллективным действиям снизилась, а не возросла. Кроме того, рабочие были в состоянии успешно отстаивать свои интересы в рамках демократических капиталистических государств таким образом, которого Маркс не мог себе вообразить. По словам Райта, эти аргументы подвергают серьезным сомнениям степень, в которой рабочий класс может считаться революционным актором.
Последнее критическое замечание Райта относительно марксовой теории капиталистического развития сосредоточено на его точке зрения на проблему перехода. Его критика здесь является предварительной, но основной аргумент, по всей видимости, заключается в том, что решительный революционный разрыв с капитализмом – который он называет «сокрушение капитализма» в «Как быть антикапиталистом сегодня», – скорее всего, завершится деспотизмом.
Он пишет:
«Возможно, что концентрированные формы политической власти, организации и насилия, необходимые для успешного осуществления революционного разрыва с существующими институтами, сами несовместимы с теми формами практики участия, которые необходимы для полноценного демократического экспериментаторства в строительстве новых освободительных институтов»
Основываясь на своей критике марксистского понимания, Райт пытается разработать альтернативную стратегию мышления о социализме. В то время как марксистское понимание опирается на «детерминистскую теорию основных свойств траектории капитализма», Райт стремится разработать концепцию «структурной возможности». Вместо «дорожной карты», укорененной в якобы детерминистской теории, утверждает Райт, нам нужен «социалистический компас», который «укажет нам направление, в котором мы хотим идти, и шагомер, который скажет нам, как далеко мы удалились от нашей отправной точки».
Он начинает с проведения различия между тремя формами власти (экономической, политической, социальной), которые соответствуют трем сферам власти (экономика, государство, гражданское общество). В этой типологии капитализм представляет собой систему, в которой средства производства находятся в частной собственности и инвестиционные решения определяются экономической властью. Этатизм является экономической системой, в которой средства производства находятся в собственности государства, а распределение ресурсов «осуществляется путем использования государственной власти».
Наконец, социализм представляет собой экономическую систему, в которой «средства производства являются общественной собственностью, а распределение и использование ресурсов для различных социальных целей достигается путем осуществления того, что можно назвать “социальной властью”». Эта формулировка порывает, как полагает Райт, с «государственноцентристским социализмом». Как он выразился, «предложенная здесь концепция социализма основывается на различии между государственной властью и социальной властью, государственной собственностью и общественной собственностью».
Райт затем определяет три направления, по которым социальная власть, «укорененная в добровольной организации гражданского общества», может быть распространена на контроль над «производством и распределением товаров и услуг».
Социальная власть может быть непосредственно использована для принятия экономических решений. Именно это и происходит в полностью развитой социалистической экономике. Социальная власть, в качестве альтернативы, может быть использована для влияния на государство, которое затем становится механизмом для передачи воздействия социальной власти на экономику. Наконец, социальная власть может быть использована как инструмент влияния на способы использования экономической власти в экономике. Это происходит, например, когда профсоюзы влияют на инвестиционные решения.
В рамках этого расширение социальных прав и возможностей означает расширение сферы действия ассоциативной власти (то есть власти ассоциаций – А.М.) одним из этих способов: либо непосредственно, с помощью государственной власти, либо с помощью экономики.
Реальные утопии
На основе проведенного обсуждения Райт выдвигает ряд конкретных предложений (реальных утопий), которые могли бы увеличить социальную власть над государством и экономикой.
Рассматривая государство, Райт выделяет три формы демократии: прямая демократия (референдум и общие собрания), представительная демократия (власть представителей, избираемых голосованием) и ассоциативная демократия (власть организованных групп). Расширение социальных прав и возможностей по отношению к государству означает в концепции Райта углубление демократии по каждому из этих направлений.
Основным примером прямой демократии у него выступает партисипаторное составление бюджета, как оно практикуется в Порту-Алегри, Бразилия. Он также рассматривает два предложения для углубления представительной демократии: универсальные избирательные ваучеры и отбор по жребию. Окончательная форма углубления демократии, обсуждаемая Райтом, является продолжением ассоциативной демократии. Согласно этой модели, добровольные ассоциации, такие как профсоюзы и общественные организации, могли бы при реализации законодательных решений взять на себя часть функций бюрократии. Базовая модель глубокой ассоциативной демократии является нео-корпоратистским механизмом Северной Европы.
С точки зрения Райта, все эти три стратегии углубления демократии могут рассматриваться как пути к подчинению государства гражданскому обществу.
Рассматривая экономику, Райт обсуждает четыре направления расширения социальной власти: социальная экономика, безусловный базовый доход, социальный капитализм и кооперативная рыночная экономика.
Социальная экономика касается путей производства и распределения товаров за счет добровольных взносов. Основным примером здесь является Википедия, которая обладает четырьмя ключевыми свойствами: она основана на добровольном вкладе сотрудников, открытом и равном участии, прямых совещательных взаимодействиях между участниками, а также демократическом правлении.
Обозначенный Райтом второй путь к расширению социальных прав и возможностей в экономике заключается в введении безусловного базового дохода. Его идея заключается в создании всеобщего дохода выше черты бедности, позволяющего заменить все программы адресной финансовой помощи. Такой механизм увеличивает силу труда (организационно и экономически) и обеспечивает стимул для развития социальной экономики и кооперативного хозяйства.
Третьим путем является социальный капитализм. Это означает совокупность стратегий осуществления социальной власти непосредственно в капиталистической экономике. Главным примером социального капитализма являются профсоюзы. Его наиболее радикальное выражение – финансируемые за счет налогов на прибыль фонды трудящихся, в которые корпорации платят часть своих налогов в виде акций, передаваемых профсоюзам. Постепенно этот процесс должен передать контроль над фирмами и инвестиционными решениями от частных собственников в руки коллективных организаций, руководимых рабочим классом.
Четвертым путем к расширению социальных прав в экономике является то, что Райт называет «кооперативной рыночной экономикой». Кооперативы представляют собой демократически управляемые предприятия, действующие в рыночной среде. Основным примером здесь является Мондрагонская корпорация, которая возникла на севере Испании в конце пятидесятых годов. Каждый из отдельных кооперативов в федерации Мондрагон управляется демократически и встроен в более широкую организационную структуру, которая может перемещать рабочих и ресурсы с одного предприятия на другое по мере необходимости.
Как эти предложения согласуются друг с другом? Как суммирует логику собственного подхода Райт, «базовый доход может способствовать формированию кооперативов и предприятий социальной экономики; разнообразные формы социального капитализма могут способствовать расширению кооперативной рыночной экономики; и все это может увеличивать политическое стремление к новым формам партисипаторного социализма».
Трансформация
Конечно, создание партисипаторного социализма нуждается в теории и стратегии трансформации. В заключительном разделе книги Райт стремится удовлетворить эту потребность.
Как он признает, «чтобы продвинуть осуществление демократических эгалитарных идеалов, необходимо радикально увеличить вес социальных прав внутри экономических структур капиталистических обществ, но любой значительный прогресс в этом направлении будет представлять угрозу интересам могущественных акторов, извлекающих выгоду главным образом из капиталистических структур и могущих использовать свою власть, чтобы противодействовать такому движению».
Предполагается, что теория трансформации разъяснит, каким образом социализм как расширение социальных прав возможен ввиду такого сопротивления.
Райт выделяет две основные стратегии трансформации: ту, которая предполагает решающий разрыв, и ту, что «предусматривает траекторию устойчивого метаморфоза без общесистемного момента разрыва преемственности». Эта эволюционная стратегия включает «промежуточную трансформацию», постепенно подрывающую капитализм изнутри, и «симбиотическую трансформацию», порождающую классовый компромисс с положительной суммой между рабочими и капиталистами. Из текста ясно, что Райт предпочитает последний из этих подходов.
С точки зрения стратегии симбиотической трансформации, расширение социальных прав с наибольшей вероятностью будет успешным в том случае, когда оно «поможет решить некоторые реальные проблемы, с которыми сталкиваются капиталисты и другие элиты». Теоретическое ядро стратегии заключается в том, что при определенных условиях существуют отношения с положительной суммой между ассоциативной силой трудящихся и интересами капиталистов.
При очень низком уровне ассоциативной силы рабочего класса большая власть рабочего класса угрожает капиталистическим интересам. При очень высоком уровне ассоциативной силы рабочего класса большая ассоциативная власть также угрожает капиталистическим интересам. Но между этими двумя уровнями ассоциативная сила рабочего класса может положительно воздействовать на интересы класса капиталистов. Так получается потому, что при полностью развитом кейнсианском классовом компромиссе ассоциативная сила рабочего класса приводит к высоким уровням загрузки производственных мощностей и высокому спросу на продукцию. Это также полезно при дисциплинировании роста заработной платы.
Фундаментальная проблема данной стратегии заключается в том, что совсем не очевидно, представляет ли она собой реальный способ преодоления капитализма. Как показывает провал так называемого плана Мейднера в Швеции, дальнейший рост выше определенного уровня ассоциативной силы рабочего класса порождает автоматическую реакцию класса капиталистов. Райт, судя по всему, признает это ограничение в своем предварительном и осторожном выводе:
Мы остались с набором стратегических логик и неопределенным прогнозом на будущее. Пессимистический взгляд состоит в том, что такое состояние – наша судьба жить в мире, в котором капитализм остается гегемонистской формой общества: крайне маловероятно, что каждый из вариантов системного разрыва в пользу осуществления демократической эгалитарной альтернативы капитализму сможет собрать массовую народную поддержку в развитых капиталистических демократиях; промежуточные трансформации ограничены узкими пространствами; а симбиотические стратегии, когда они достигают успеха, усиливают способность капитализма к осуществлению гегемонии. Оптимистический взгляд заключается в том, что мы не знаем, какие системные вызовы и возможности трансформации откроются в будущем.
Нео-токвилевский марксизм
Проект Райта лучше всего понимать как форму нео-токвилевского марксизма. Основные элементы его критики капитализма заимствованы у Маркса. Но своим образом социализма, а также политическим видением, он гораздо более обязан Токвилю или Дюркгейму (хотя ни одного из этих авторов он явно не обсуждает). Это становится понятным и по его точке зрения на социализм как на расширение социальных прав, а не как на способ производства, и по предпочитаемой им политической стратегии, которая основывается не на классовой борьбе, а на широком социальном сотрудничестве.
Каковы сильные и слабые стороны этого синтеза? Проект реальных утопий Райта обогащает нас в двух отношениях: он дает обновленную и в основном убедительную концептуализацию социализма, и очерчивает видение радикальной политики, которое, как я полагаю, является в основном правильным.
Первым достижением Райта является создание концепции социализма, отличающей это общество от того, как оно понималось в наследии авторитаризма. С точки зрения Райта, цель социалистического проекта заключается в увеличении веса «социального» при решении вопроса о распределении ресурсов. Сильные стороны этой позиции очевидны. Делая упор на социальную власть, Райт вновь устанавливает тесную связь между традицией добровольных ассоциаций и социализмом, разорванную в классическом ленинизме. Делая это, Райт успешно заряжает новой энергией социалистическую традицию посткоммунистической эпохи. Это является ценным вкладом.
Вторая важная и сильная сторона книги Райта заключается в том, что он дает четкий и убедительный список основных требований радикальной политики в развитом капиталистическом обществе. Главным среди них должен быть всеобщий базовый доход, который каждый человек будет получать просто в силу обладания гражданством. Это позволило бы устранить нищету, увеличить переговорную силу труда, и дать людям возможность экспериментировать с предприятиями в кооперативной экономике. В качестве среднесрочного требования предложения Райта представляются весьма разумными.
Тем не менее, несмотря на свои сильные стороны, основа реальной утопии Райта страдает одним крупным и, учитывая ее автора, весьма парадоксальным, недостатком: она не дает адекватного объяснения классов. Этот недостаток порождает три основные проблемы: радикально неполную концептуализацию социализма, ряд неправдоподобных допущений о природе современного капитализма и тенденцию рассматривать социал-демократию как жизнеспособную стратегию радикальной политики.
Образы социализма
Позвольте начать с понимания Райтом социализма как расширения социальных прав. Без обсуждения проблемы классов связь между расширением социального контроля над экономикой и социализмом остается неясной. Райт говорит, что «распространение социальных прав на экономику означает универсальную всеохватывающую экономическую демократию», и что «социализм – это термин, обозначающий подчинение экономической власти социальной». На мой взгляд, приведет ли подчинение экономической власти социальной к «экономической демократии», в значительной степени зависит от того, кто обладает социальной властью и что он попытается сделать с ней.
Если изложить ту же точку зрения несколько иначе, я не думаю, что «классовая власть» совпадает каким-либо непосредственным образом с тремя формами власти Райта: экономической, политической и социальной.
Капиталисты и, в частности, земельные собственники исторически были весьма эффективны при использовании социальной власти. Имеются многочисленные примеры фирм и агропредприятий, сотрудничающих друг с другом в передаче технологий, в контроле над продукцией и ценами, в установлении долгосрочных отношений с поставщиками, в лоббировании правительства при отстаивании своих интересов, либо в исключении политически нежелательных рабочих.
Поэтому важно подчеркнуть, что важность социальной власти для социализма зависит от того, какой класс обладает этой властью. Без такого рода уточнения нет оснований полагать, что расширение социальной власти само по себе, вероятно, приведет к социализму или хотя бы продвинет общество в направлении социализма. Таким образом, нет никаких оснований принимать указанное расширение в качестве нормативного проекта. Поступая таким образом, Райт воспроизводит одну из основных слабостей токвилевской традиции: некритическую поддержку «гражданского общества» без адекватной конкретизации способа, посредством которого классовая власть формирует свое политическое значение.
Имеется еще одна проблема с понятием расширения социальных прав Райта. Ассоциативная власть не обязательно представляет собой независимый источник власти, но может порождаться и обусловливаться экономической властью. Капиталисты могут довольно легко конвертировать свои ресурсы в ассоциативную власть.
Как отмечает Райт, «основным способом финансирования производства в социальной экономике являются благотворительные пожертвования». Но значительная часть благотворительных пожертвований исходит от капиталистов, и на самом деле может служить воспроизводству или укреплению власти капиталистического класса. Учитывая это, расширение социальных прав, как его определяет Райт, потенциально совместимо с укреплением капиталистической классовой власти.
Несмотря на эти проблемы, основная идея Райта о социализме все еще остается убедительной. Но она нуждается в большей конкретизации. Тем аспектом «социальной власти», который на самом деле, судя по всему, привлекает Райта, является демократическое обсуждение проблем. В обсуждении концепции Уполномоченного Партисипаторного Правления в «Предвидении» он утверждает, что расширение социальных прав является важным, поскольку это способ рационализации процесса принятия решений. С этой точки зрения, расширение социальной власти на самом деле не является само по себе ценностью, а только средством создания рационального общества – и я полагаю, что социализм будет представлять собой пустышку, если он не будет рациональным обществом.
Используя формулировку Райта, возможно осуществить переоценку социализма в соответствии с тем, как его описывает Иван Селеньи: система рационального перераспределения, в котором распределение общественного прибавочного продукта легитимируется посредством содержательной рациональности.
Однако в то время как понимание Селеньи содержательной рациональности воплощено в телеологической доктрине марксизма-ленинизма, концепция Райта обеспечивается процедурами делиберативной демократии. Только такие процедуры могут гарантировать содержательно-рациональные решения в том смысле, что они являются продуктом диалога, который ведется на основе разумных доводов и доказательств.
Социализм, следовательно, представляет собой систему, в которой вопросы распределения общественного прибавочного продукта решаются не за спиной социальных акторов, а в соответствии с соглашениями, основанными на публичных дискуссиях, регулируемых правилами рационального критического дискурса.
Одновременно с сохранением идеи социализма, основанного на делиберативных процедурах, эта формулировка имеет два основных преимущества по сравнению с формулировкой Райта.
Во-первых, она четко разъясняет, что социализм требует не только расширения «социальной власти», но и устранения классовой власти. Совещательные органы будут действительно работать как задумано только там, где существует фундаментальная однородность участников, при которой дискуссия развертывается в соответствии с доводами разума, а не как столкновение заранее сложившихся интересов. Социализм, как «рациональное перераспределение» может существовать только там, где имеется фундаментальная однородность классовых интересов в совещательных органах. Только в этих условиях расширение социальной власти будет означать и расширение делиберативных процедур.
Во-вторых, эта характеристика социализма обеспечивает более четкое основание связи между демократией и социализмом, чем предложенная Райтом. Дело выглядит не так, что есть два требования, укорененные в фундаментальных нормативных ценностях: демократия и социализм. Скорее, поскольку процесс принятия решений можно рационализировать только через делиберативный процесс, а социализм представляет собой систему рационального перераспределения, он должен обязательно включать в себя множество делиберативных институтов.
Образы капитализма
Пренебрежение Райта проблемой классов со всей очевидностью проявляется также в его концепции капитализма, особенно в его точке зрения на вероятную траекторию капитализма. Может показаться удивительным, что приходится высказывать возражения относительно Райтовой теории траектории, поскольку он явно отрицает существование таковой. Однако внимательное изучение его книги открывает наличие вполне определенных имплицитных представлений о будущем развитии капитализма, а также отношениях между капитализмом и государством.
С точки зрения Райта капитализм представляет собой «машину роста». Капиталисты, как правило, стремятся к инновациям, чтобы уменьшить удельные издержки и увеличить свои прибыли, поскольку они сталкиваются с конкуренцией со стороны других капиталистов. Если они не способны к инновациям, их бизнес будет ликвидирован. Это бесспорное определение капитализма, и это хорошее резюме недавней и не столь недавней истории капитализма. Но главное, позиция Райта подразумевает веру в постоянный экономический динамизм капитализма.
Представление о том, что капитализм по-прежнему будет высокопроизводительной экономической системой, также лежит в основе критики Райтом разрушающей трансформации, или «сокрушения капитализма». Среди прочих причин, Райт отвергает разрывающую трансформацию как политическую стратегию, так как при ней нельзя избежать нанесения ущерба материальному благосостоянию «среднего человека». В это утверждение встроена идея, что при отсутствии перехода к социализму этот уровень благосостояния будет продолжать расти. Райт полагает, что капиталистические страны будут продолжать порождать в обозримом будущем существенный экономический рост, и этот экономический рост будет повышать материальное благосостояние масс.
Райт обладает также определенно сформулированной теорией отношений между государствами и капитализмом. С его точки зрения, одна из основных причин, почему Марксова теория кризиса ошибочна, заключается в том, что он недооценил степень, в какой государства могут противодействовать деловым циклам.
Более того, по его мнению, марксисты, как и радикальные анархисты, так и не смогли оценить по достоинству относительную автономию государства от интересов класса капиталистов. Это дает государству возможность вмешиваться в экономические процессы и «подвергаться риску постоянной политизации капиталистической экономики».
Как таковая, «существует малая вероятность сохранения постоянно стабильного, устойчивого равновесия в артикуляции капиталистической государственной власти и капиталистической экономики; траектория развития с течением времени со все большей вероятностью будет предполагать эпизодические циклы регулирования / дерегулирования / ререгулирования». Поэтому государство и впредь будет действовать так, как оно действовало в прошлом, периодически осуществляя дерегулирование, а затем ре-регулирование капиталистического производства.
Тенденция к долгосрочному росту и государство, достаточно независимое от класса капиталистов, чтобы противодействовать деловому циклу, но также имеющее тенденцию к политизации экономических проблем – вот основное видение Райтом «истории будущего капитализма».
Стоит задаться вопросом об источнике происхождения подобной концепции. Можно утверждать, что этот образ капитализма является проекцией весьма определенного периода экономической истории (долгого послевоенного бума 1945-1975 годов) на неопределенное будущее. Однако этот период характеризуется весьма специфическим соотношением классовых сил. Рабочий класс в те годы был относительно сильным, что ограничивало производство абсолютной прибавочной стоимости и привело к резкому повышению производительности труда.
Более того, можно предположить, что относительная сила труда была одной из основных причин возникновения относительно автономного государства. Если эти предположения верны, то нам следует задаться вопросом, будет ли капитализм будущего похож на капитализм послевоенных лет экономического подъема.
Не надо быть милленарием, чтобы сомневаться в том, что это действительно так (по крайней мере, в США и Европе). За последние тридцать лет основные экономические достижения капитализма и отдаленно не соответствуют его идеологическому триумфу.
Инфраструктура органического топлива, созданная в послевоенный период, принципиально не изменилась. «Новая экономика» так и не появилась. Кто сейчас помнит, как когда-то полагали, что Япония и северная Италия создадут принципиально новую модель экономического роста под названием «гибкая специализация»? Что осталось от идеи об информационных технологиях, открывающих новые горизонты производительности и процветания? Где биотехнологии или зеленая экономика?
Работа Райта предполагает одну важную причину этих явно посредственных экономических достижений: распад рабочего класса как единого актора. Стоит напомнить, что для Маркса классобразование никогда не было просто социологическим придатком к его основному пониманию капиталистического развития. Наоборот, классообразование и классовая борьба играли ключевую роль в его описании динамики системы.
Ограничивая увеличение и интенсификацию рабочего дня, становление класса (объединение в профсоюзы, в частности), в дополнение к конкуренции, играет важнейшую роль в переходе от производства абсолютной к производству относительной прибавочной стоимости и, следовательно, к экономическому росту. Если ассоциативная сила рабочего класса была решительно ослаблена в последние десятилетия, то можно было бы ожидать, что это будет иметь негативное влияние на рост и производительность.
Подытожим, пренебрежение Райта проблемой классов не только искажает его представления о социализме – оно также затуманивает его видение капитализма. Для Райта капитализм является вневременной экономической системой, а не системой, обладающей определенной историей, отмеченной резкими изменениями в относительном соотношении классовых сил. Конкретно это означает, что он склонен проецировать социальные условия долгосрочного послевоенного бума на неопределенное будущее, не признавая их конкретных исторических основ.
Проблема трансформации
Такое понимание капитализма имеет весьма важные политические следствия. Наиболее ярко влияние пренебрежения Райта проблемой классов проявляется в его подходе к стратегии, подлинном центре внимания книги «Как быть антикапиталистом».
Политические инстинкты Райта со всей очевидностью весьма радикальны, но его стратегические рекомендации ужасающе неадекватны. Основная проблема – Райт ничего не говорит нам о том, что по-прежнему является важнейшей задачей любой жизнеспособной стратегии победы социализма: уничтожение глубоко укоренившейся политической и экономической власти капиталистического класса. Без какой-либо обоснованной стратегии, нацеленной, по меньшей мере, на решительное ослабление власти частных собственников на средства производства, непонятно, как можно было бы ввести благородный базовый доход или реализовать какую-либо другую из его реальных утопий.
По всей видимости, несправедливо обвинять Райта в слабостях его стратегических рекомендаций. Отнюдь не являясь интеллектуальным провалом, они ясно отражают существующие политические обстоятельства. Но здесь скрывается и нечто большее. Описание Райтом стратегии искажается обессиливающей социал-демократической ориентацией, уводящей от реальной связи с революционной социалистической традицией.
С наибольшей очевидностью это проявляется в контрастирующих друг с другом обсуждениях разрушающей и симбиотической трансформаций в его книге о реальных утопиях. Большая часть короткой главы о разрушающих трансформациях представляют собой критику, основанную на предпосылке, что они вряд ли будут соответствовать материальным интересам большинства населения. Напротив, долгая и сочувственная глава Райта о симбиотических трансформациях уделяет ровно один абзац критике социал-демократии.
Подобное распределение внимания поразительно, поскольку разрушающие трансформации являются единственными примерами успешных переходов к некапиталистическим обществам, какими бы авторитарными они ни были. Напротив, социал-демократия и анархизм, с точки зрения достижения социализма, представляют собой явные примеры провала.
Райт избегает признания этого очевидного факта, превращая общества из связного целого в гибридные структуры, сочетающие элементы социализма, капитализма и этатизма. С этой точки зрения даже США можно считать «частично социалистической» страной.
Он, конечно, прав в том, что трудно эмпирически установить пределы реформ. Однако представляется, что необходимость серьезной атаки на собственность является очевидной. В межвоенном периоде примеры Италии и Испании выглядят как застывшие напоминания о конечных пределах социалистической реформы при нормальном парламентском режиме. Совсем недавно провал плана Мейднера дать рабочим право голоса в принятии инвестиционных решений вызвало негативную реакцию шведского капиталистического класса, добившегося успеха. Перед лицом этих исторических примеров представляется маловероятным, что партисипаторное социалистическое общество может быть создано без трансформирующей стратегии, которая включает в себя, не сводясь к нему, решительный разрыв с капитализмом.
Мы должны взаимодействовать с революционной марксистской традицией и распространять ее, а не отвергать. В связи с этим стоит отметить, что «Как быть антикапиталистом сегодня» искажает одну из центральных идей этого направления мысли.
Выражение «сокрушить капитализм» нигде не фигурирует в работах Грамши, Ленина, Люксембург или Троцкого. На самом деле этот термин показался бы им абсурдным, так как они были полны решимости строить новое общество на основе значительных экономических достижений капитализма. Ленин призывал к уничтожению государства – выражение, которое подчеркивало структурную взаимосвязь между государствами и отношениями капиталистической собственности. Социализм должен быть построен в рамках нового политического порядка как результат более длительного и менее регулярного процесса, чем политическая революция сама по себе.
Но, учитывая историю социалистических движений в капиталистических государствах, устранение Райтом революционного момента (или какого-либо его функционального эквивалента) не является убедительным. Введение социализма не будет походить на введение инвазивных видов по той простой причине, что капиталистические экономики, в отличие от экосистем, опираются на политические институты, специально предназначенные для устранения подобных видов, как только они начинают угрожать системе.
Таким образом, стратегия разрушения капитализма требует предварительного политического разрыва – решающего столкновения с капиталистическим государством. Для реализации реальной утопии Райта требуется, судя по всему, подход, вдохновленный более военной стратегией и менее биологией.
З англійської переклав Андрій Малюк
Джерело: An Anticapitalism That Can Win