Левые на краю света. Часть 2: Исландия

Денис Пилаш

Левые на краю света. Часть 1: Новая Зеландия

28 ноября 2017 года президент и самый популярный политический деятель Исландии Гвюдни Йоуханессон поручил сформировать новое правительство главе Лево-зеленого движения и самой популярной политической деятельнице страны — 41-летней социалистке Катрин Якобсдоуттир^[1]. Она родилась в интеллигентской семье, давшей Исландии нескольких известных литераторов, профессоров, инженеров и политиков: её сестра и старшие братья-близнецы, например, тоже ученые-гуманитарии. Сама Катрин Якобсдоуттир является дипломированной литературоведкой, защитившей диссертацию по творчеству популярного автора детективов Арнальдура Индридасона. В Лево-зеленом движении она состояла с самого его основания, а в 2007 году была впервые избрана в парламент. В 2009—2013 годах Катрин Якобсдоуттир уже возглавляла Министерство образования, науки и культуры, а также Министерство по вопросам сотрудничества со странами Северной Европы. Двадцать лет назад она снялась в клипе своих друзей из инди-поп-группы «Bang Gang», отлично училась, со студенческих лет участвовала в активизме, сконцентрированном вокруг вопросов социальной справедливости и равенства, феминизма и экологии, работала в журналистике и преподавала в университетах, воспитывает троих сыновей — и в целом считается невероятно искренним и нормальным человеком, как для политика.

Катрин Якобсдоуттир

Это едва ли не первый случай в мире, когда правительство возглавляет кто-то из партии, основная политическая философия которой определяется как экосоциализм. Однако это не левоцентристский кабинет с социал-демократами и небезызвестными «пиратами», на который рассчитывало ее Лево-зеленое движение, а «широкая коалиция» с ведущими партиями центра и правых. Теми самыми, что отличились громкими скандалами своих премьер-министров и повинны в финансовом кризисе в Исландии, ставшим провозвестником мирового кризиса капитализма, тянущегося с 2008 года. Тогда Исландия со своей «Кастрюльной революцией» оказалась в авангарде мировых протестных движений против антисоциальных мер правительств. Почему же ее до сих пор преследуют все те же нерешенные проблемы и все те же дискредитированные политики? И почему, несмотря на это, она остается одной из самых благополучных и эгалитарных^[2] стран мира?

Лево-зеленое движение и истоки исландского социализма

Исландия с ее древнейшим существующим поныне парламентом, Альтингом^[3], и опытом самоуправления чуть ли не со времен викингов исторически имела и сильную социалистическую традицию, к которой принадлежали, в частности, писатели Торбергур Тордарсон и Халлдор Лакснесс, единственный исландский нобелевский лауреат. Она была одной из первых западных стран, где в коалиционное правительство вошли коммунистические министры. Это случилось сразу после провозглашения Исландии независимой республикой еще в годы Второй мировой войны. Первый исландский деятель Коминтерна и генсек Компартии Бриньольв Бьярнасон, например, был министром образования в широком коалиционном кабинете Оулавюра Триггвасона Торса. Здешние коммунисты дважды объединялись с левыми социал-демократами: в 1938 году в Единую социалистическую партию Исландии (Sameiningarflokkur alþýðu — Sósíalistaflokkurinn) и в 1956 году в электоральный альянс под названием «Народный союз» (Alþýðubandalagið), в 1968 году преобразованный в единую партию.

В течение двух десятилетий, с 1996 по 2016 год, пост президента страны пять сроков подряд занимал выходец из этой силы (и ее лидер в 1987—1995 годах) – первый исландский политолог со степенью доктора философии Оулавюр Рагнар Гримссон. Причем нередко получалось, что на президентских выборах никто больше банально не хотел выдвигаться, и ему приходилось переизбираться в качестве безальтернативного кандидата. Так длилось до последних президентских выборов июня 2016 года, когда бессменный Оулавюр Гримссон уступил место кавалькаде кандидатов. Среди них были бывший премьер и глава центробанка Давид Одссон (его мы еще не раз упомянем как одного из виновников финансового кризиса в Исландии); буржуазная (в прямом смысле слова — собственница финансовой компании) феминистка; экологический активист и плодовитый автор книг; водитель грузовика, возглавляющий маргинальную протестную партию собственного имени; этнографка и целительница; вечный кандидат в президенты с русской женой; медсестра, занимающаяся гуманитарной помощью детям третьего мира.

Однако новым президентом как раз на свой 48-й день рождения был избран Гвюдни Йоуханессон, университетский преподаватель, автор книг по истории Исландии (например, об исландско-британских «Тресковых войнах» и финансовом кризисе 2008 года), полиглот, понемногу говорящий на доброй половине европейских языков, переводчик четырех книг Стивена Кинга. Впрочем, хотя явка была высокой (почти 76%), внимание исландцев больше увлекал проходивший тогда же чемпионат Европы по футболу, на котором исландская сборная полупрофессионалов из числа учителей, дантистов и видеопродюсеров снискала феноменальный успех. В числе 10% граждан Исландии, приехавших на Евро-2016 во Францию, был и сам народный избранник, не пропустивший ни одного матча своей команды, — и не на пафосных VIP-ложах, а с остальными болельщиками. В простоте и непосредственности весь Гвюдни, надевающий цветные носки в день поддержки людей с синдромом Дауна и признающийся, что если бы мог, запретил бы сочетать пиццу с ананасами.

Премьер-министр Исландии Катрин Якобсдоуттир и президент Гвюдни Йоуханессон

Но вернемся к родословной исландских левых.  В 1999—2000 годах Народный союз слился с тремя другими партиями «левее центра»: социал-демократической Народной партией, «Женским списком» и «Национальным пробуждением» будущей премьерки Йоханны Сигурдардоттир.  С ними в «Едином фронте»  Народный союз участвовал в выборах. Образованный таким образом Социал-демократический альянс (Samfylkingin) был призван объединить эти силы на умеренно-реформистских началах (читай: неолиберализированном «третьем пути» в стиле британского премьера Тони Блэра). Значительная часть «Народного союза» и «Женского списка» выступила против этого решения и вместе с выходцами из феминистической, троцкистской и маоистской среды они создали Лево-зеленое движение (Vinstrihreyfingin — grænt framboð), подражавшее скандинавским экосоциалистическим политическим силам^[4]. От своих предшественниц оно унаследовало, в частности, установки на пацифизм и выход из Североатлантического альянса^[5]. Перегруппировка левого фланга, тем не менее, изначально не отобразилась на их представленности в парламенте: на выборах как 1995 года, так и 1999-го его партии совокупно получили 23 мест  с той разницей, что выкристаллизовалось последовательно левосоциалистическое крыло 10% избирателей, голосующих за Лево-зеленое движение.

ХХ век в Исландии: из феодализма в социальное государство

Исландия считается образцовой кейнсианской экономикой с сильной социальной защитой и низким уровнем экономического неравенства, как и остальные североевропейские государства. Однако из них всех у этой страны было меньше всего предпосылок для этого еще столетие назад, когда в 1918 году она получила суверенитет, пускай и со статусом доминиона, от Дании. Тогда средний доход на душу населения в Исландии вдвое уступал ее метрополии, а сохранявшиеся здесь феодальные пережитки делали ее одним из самых отсталых уголков Европы. Собственно, исландский капитализм до сих пор отличается унаследованными от них родовыми пятнами. Ведущую роль в экономике, как и в старые времена кланов, там длительное время монопольно играл так называемый «Спрут» («Осьминог») из всего 14 семей, контролировавших большинство постов на государственной службе, а также СМИ, рыболовный промысел, транспорт, страхование и банки. Последние, еще находясь в госсобственности, де-факто были в руках двух ведущих буржуазных политических сил, к которым затем и отошли во время приватизации: Национальный — у Партии независимости, Аграрный—  у Прогрессивной партии.

То, что Исландия, несмотря на этот груз прошлого, смогла построить «государство всеобщего благосостояния» по лекалам скандинавской социал-демократической модели, стало крупным завоеванием местных трудящихся. Посредством классовой солидарности (уровень юнионизации, то есть охвата профсоюзами, в Исландии и поныне является высочайшим среди стран ОЭСР — 91,8%; большая часть рабочей силы страны, а это около 104500 человек, входит в Исландскую конфедерацию труда) и периодических забастовок, в которые могли включаться большинство секторов экономики, как во время 24-тысячной стачки в незабвенном 1968 году, они добились глубоких социальных преобразований. Те, в свою очередь, обеспечили качественное образование и здравоохранение, экологическую ответственность и чистые источники энергии, высокую продолжительность жизни, практически нулевые уровни безработицы, часто не превышавшей 1%, государственного долга и преступности. Характерно, что Исландия длительное время удерживала пальму первенства как «самая читающая страна мира»: здесь публиковалось больше наименований книг в пересчете на количество населения, чем в любой другой точке мира. Лишь недавно ее по этому показателю обошла Великобритания. Дальнейшему процветанию социального государства способствовали большие объемы экспорта, преимущественно рыбопродуктов, постоянное расширение исключительной рыболовной зоны страны, которое привело к известным «Тресковым войнам» с Великобританией, сплоченность и образованность населения. Однако Исландия, опять-таки, отличалась от остальных североевропейских стран, в которых социал-демократические партии завоевали гегемонию и находились при власти большую часть ХХ века.

Исландская социал-демократия, представленная Народной партией, возникшей в 1916 году как политическое крыло профсоюзов, занимала обычно лишь третье место на выборах, тогда как отколовшаяся от нее в 1930 году Коммунистическая партия Исландии — четвертое. Начиная с военных лет, когда коммунисты с левым крылом социал-демократов уже сформировали Единую социалистическую партию Исландии, та оказалась даже сильнее, чем мейнстримная социал-демократическая партия. В значительной степени относительная слабость исландских левых объяснялись непропорционально высоким представительством в парламенте сельской местности, закрепленным в Конституции. Таким образом, опиравшиеся на городских рабочих и интеллигенцию социалисты и социал-демократы проводили меньше депутатов, чем консервативная Партия независимости и аграрная Прогрессивная партия (старейшая существующая политическая сила страны, основанная еще в 1916 году на базе некогда сильного, а ныне практически исчезнувшего сельского кооперативного движения). Тем не менее местные правоцентристы, в сравнении с их скандинавскими коллегами, были менее консервативны и более благосклонны к социальному государству. К тому же, они часто сосуществовали в правительствах с левыми — Народной партией, Народным союзом (наследником «единых социалистов») либо недолговечным отколом от последнего, Союзом свободомыслящих и левых во главе с руководителем Исландской конфедерации труда Ганнибалом Вальдимарссоном.

 Линчевание чучела банкира на демонстрации против банков

Неолиберализм с исландской спецификой

Однако исландская социально ориентированная модель оказалась под угрозой с восхождением новой фракции адептов «свободного рынка» вокруг журнала «Локомотив». Коалиции во главе с видными представителями этой новоявленной управленческой верхушки, премьерами от Партии независимости Давидом Одссоном и Гейром Хильмаром Хаарде находились при власти в течение почти двух десятилетий, с 1991 до кризиса 2008 года. За это время здесь по образцу тэтчеризма и рейганомики тоже внедрялись неолиберальные реформы: финансиализация, либерализация экономики, дерегулирование рынка труда, повальная приватизация, сокращение налогов на доходы и ставок НДС. Этому способствовала и международная конъюнктура: соглашение 1994 года о Европейской экономической зоне между странами Евросоюза и Европейской ассоциации свободной торговли, куда входит и Исландия, предусматривало свободное движение товаров, капитала, услуг и людей по всему региону.

"Если в 1991 году распределение доходов в Исландии напоминало социал-демократический эгалитаризм скандинавских стран, то 15 лет спустя оно приближалось к неравенству по образцу США."

Были сняты экологические ограничения для транснациональных корпораций, что позволило тем эксплуатировать исландские природные ресурсы. В итоге, вопреки предостережениям экологов, на острове появились гигантские частные алюминиевые комбинаты и крупнейшая гидроэнергетическая дамба. Правительство, грезившее превратить Исландию в полуоффшор вроде Люксембурга, на этом не останавливалось и на заре XXI века приватизировало три крупнейших банка. Те же, оказавшись в частных руках, набрали займов на 120 млрд долларов США, что вдесятеро превышало ВВП Исландии, чтобы самим раздавать кредиты на льготных условиях. Горстка людей баснословно обогатилась, как собственник монопольной сети розничной торговли и инвестиционной компании Йон Аусгейр Йоуханессон, получавший миллиардные кредиты и скупавший яхты, самолеты и элитную недвижимость^[6]. На место старого клиентализма и фаворитизма «Спрута» пришли новые рыночные хищники из «Локомотива», но суть системы не поменялась. На фоне стремительно раздувавшегося пузыря спекулятивного капитала росла внешняя задолженность. Если в 1991 году распределение доходов в Исландии напоминало социал-демократический эгалитаризм скандинавских стран, то 15 лет спустя оно приближалось к неравенству по образцу США.

Зарубежные либеральные эксперты пели осанну «исландскому чуду»^[7]. Так, рейгановский советник Артур Лаффер менее чем за год до финансового обвала заявлял, что «Исландия должна стать примером для всего мира». Даже Социал-демократический альянс, по итогам выборов 2007 года сменивший Прогрессивную партию в качестве коалиционных партнеров правительства рыночных консерваторов из Партии независимости, изменил своим предвыборным обещаниям и всецело принял неолиберальную повестку. А Лево-зеленое движение, представители которого постоянно предупреждали об опасностях такого «рыночного фундаментализма», при котором все измеряется исключительно размером прибыли, хоть и укрепилось на тех выборах, повысив свой показатель с 8,8% до 14,3%, но слыло «старомодным». Ведь, несмотря на рост неравенства, идеальное потребительское общество казалось весьма благополучным. Исландия за десятилетие дважды оказывалась на первой строчке мирового рейтинга стран по Индексу развития человеческого потенциала, хотя тем его составляющим, что отображали качество образования и медицины, и угрожали «успешные рыночные реформы». Иронично, что это случилось как раз в 2007—2008 годах, накануне исландского финансового краха.

«Кастрюльная» (или «посудная») революция

И грянул гром: финансовый кризис и «кастрюльная революция»

Все изменилось, когда Исландия пала первой жертвой текущего всемирного финансово-экономического кризиса. Роль «банковского офшора», когда 300 тысяч граждан из Великобритании  и еще 100 тысяч из Нидерландов держали свои депозиты в исландских банках под самый заманчивый в Европе процент посредством интернет-сервиса Icesave, вылезла государству боком. Через две недели после банкротства «Lehman Brothers» в США, паническое закрытие депозитов иностранными вкладчиками потянуло за собой и крах «Большой тройки» исландских банков. За одну осеннюю ночь разорились все три крупнейших банка страны (банкиры, знавшие о грядущих переменах, заблаговременно набрали себе огромных беспроцентных кредитов), а биржа обрушилась на 90%.

Правительству пришлось национализировать банки  и их внушительные долговые обязательства. В этой ситуации Исландия стала первой за три десятилетия со времен Великобритании в 1976 году развитой страной, которой пришлось просить международной финансовой помощи от Международного валютного фонда. Тот, само собой, выдвинул жесткие условия получения кредита и поддержал требования иностранных правительств о гарантировании исландским государством вкладов их граждан. Тем временем в международных СМИ в невзгодах страны обвиняли жертву: тиражировался коллективный образ исландцев как мошенников и лентяев, якобы повинных в банкротстве неподконтрольных им частных банков. Ровно так же вскоре будут клеймить греков, чья страна больше прочих в ЕС пострадала от капиталистического кризиса.

Но как раз эти два народа на противоположных краях Европы продемонстрировали, пожалуй, самые яркие примеры сопротивления диктату кредиторов и навязываемой теми неолиберальной политике «жесткой экономии». В Рейкьявике финансовый коллапс привел к локальной «революции кастрюль». С октября 2008 года, когда стали известны кабальные условия МВФ, поэт-песенник и один из первых ЛГБТ-активистов страны Хёрдюр Торфасон, вооружившись гитарой и открытым микрофоном, начал устраивать одиночные протесты перед зданием парламента на центральной площади столицы Аустурволлюр. Уже через неделю к барду присоединились заметные массы протестующих из движения «Raddir fólksins» (Народные голоса), требуя отставки правительства и особенно ненавистного Давида Одссона, перешедшего с премьерского поста на должность главы Центрального банка, на которой проявил еще большую безответственность и преданность интересам капитала и рынков ценой пренебрежения к судьбам рядовых граждан. Всеобщего восстания, настроение которого витало в воздухе, не случилось, но радикальное крыло протестующих оккупировало здание Центробанка. В придачу, с ноября 2008 года по инициативе активистов низовых социальных движений на спортивной арене «Лёйгардалсхёдль» тысячи людей собирались на форумы и ассамблеи, призванные озвучить требования широких кругов населения и сформулировать позитивную программу.

"Исландия стала колыбелью протестов, которые прокатятся по миру в условиях нынешнего кризиса глобального капитализма: Тахрир, Таксим, Синтагма и Зукотти-парк начинались в Рейкьявике."

В морозные 20-е числа января 2009 года в исландской столице с населением немногим более 100 тысяч или, если считать с пригородами, 200 тысяч, бунтовали целых 10000 человек. Местные жители гремели кастрюлями, чайниками, сковородками и прочей кухонной утварью, самые разъяренные сжигали чучела банкиров, а во впервые собравшийся в том году парламент и в движимое имущество политиков летели снежки и упаковки скира, традиционного исландского йогурта. Полиция использовала против сограждан слезоточивый газ впервые со времен протестов против создания НАТО в 1949 году^[8]. Фактически Исландия стала колыбелью протестов, которые прокатятся по миру в условиях нынешнего кризиса глобального капитализма: Тахрир, Таксим, Синтагма и Зукотти-парк^[9] начинались в Рейкьявике. Многие тогда разделяли оптимизм Дривы Снайдаль, одной из секретарей Лево-зеленого движения:

Я думаю, ситуация в Исландии — только начало грядущих событий во всем мире. Я надеюсь, это станет концом капитализма в чистом виде, и мы увидим торжество прав человека^[10].

Немудрено, что вокруг «тихой исландской революции» сложилась своеобразная мифология. По сей день по интернету гуляют восторженные тексты, в которых истина перемешана с откровенными преувеличениями, а желаемое выдается за действительное. На деле же единственным непоколебимым ее результатом кажется установленный напротив здания парламента памятник гражданскому неповиновению работы Сантьяго Сьерры — расколотый черным конусом камень с цитатой из Декларации прав человека и гражданина^[11]. Все остальное оказалось более шатким. Даже самое известное завоевание исландцев — новая конституция, — хотя и была поддержана на референдуме 2012 года при явке около 50%, но была отвергнута Верховным судом, отказавшимся признать голосование в Учредительное собрание, и так и не была утверждена парламентом. То, что ее составлял сам народ, тоже верно лишь отчасти: вначале было созвано Национальное собрание (ассамблея), в которое вошли 1200 граждан, случайным образом отобранным из национального регистра, и еще 300 представителей учреждений, предприятий и организаций, а затем в 2010 году было избрано Учредительное собрание из 25 человек, которые и занялись процессом написания нового основного документа.

Никто из 25 авторов конституции на тот момент не являлся профессиональным политиком, но и просто рядовыми гражданами их сложно назвать: в основном в их числе были университетские профессора и журналисты. Среди них были также такие фигуры, как активистка движения за права людей с инвалидностью Фрейя Харальдсдоуттир, электрик, профсоюзный лидер и отец певицы Бьорк Гудмундюр Гуннарссон, руководительница исландской IT-компании, разработавшей онлайн-игру EVE Online, Дёгг Хардардоуттир, известный на международном уровне экономист Торвальдюр Гильфасон. Конституция редактировалась в онлайн-режиме: на протяжении четырех месяцев ежедневно на сайте по мере работы обновлялся ее текст, а остальные граждане реагировали, собирая «краудсорс» предлагаемых ими поправок. Получившийся в итоге обработки 3600 предложений документ начинался со слов: «Мы, народ Исландии, хотим создать справедливое общество, где все равны. Наше разнообразное происхождение обогащает всех нас, и все вместе мы ответственны за наше наследие, землю и историю, природу, язык и культуру». Проект конституции предполагал расширение механизмов прямой демократии, гарантировал независимость СМИ и провозглашал все не находящиеся к тому моменту в частной собственности природные ресурсы навечно переходящими в коллективное владение народа Исландии, но был проигнорирован партиями истеблишмента.

Протестующие на центральной площади Рейкьявика

Победа социал-демократов и лево-зеленых

На деле же эта «кастрюльная революция» стала, по сути, единственным в Европе примером уличных протестов против «жесткой экономии» в условиях кризиса,  добившихся падения правительства. Дабы не подавать «дурного примера» народам южной Европы, Брюссель и Берлин позаботились, чтобы исландский сценарий не повторился в какой-либо из стран Евросоюза. В итоге, левые антинеолиберальные правительства пришли к власти в Греции и Португалии слишком поздно, когда общеевропейская протестная волна против политики «жесткой экономии» уже давно шла на спад. В самой же Исландии события развивались следующим образом: разгневанные граждане на улицах и площадях заставили Социал-демократический альянс решиться сместить главу Центробанка, расторгнуть коалицию с правой Партией независимости и сформировать новую — с Лево-зеленым движением при парламентской поддержке Прогрессивной и Либеральной партий. Это временное правительство, призванное подготовить досрочные парламентские выборы, возглавила Йоханна Сигурдардоттир – экс-министр соцзащиты, относительно нескомпрометированная кризисом. Она начинала свою общественно-политическую деятельность в рядах профсоюза бортпроводниц, а закончила первой в мире открытой лесбиянкой или бисексуалкой на посту председательницы правительства.

В происходивших на волне подъема общественной активности выборах в апреле 2009 года приняли участие 85% избирателей. Исландские социал-демократы с 29,8% голосов и 20 депутатами впервые в истории заняли первое место, обогнав консервативную Партию независимости, набиравшую до тех пор больше всего голосов на всех своих выборах в Альтинг с 1931 года. Лево-зеленое движение также добилось невиданного успеха, получив почти четверть (14 из 63) депутатских мест и лишь слегка уступив «независимцам» с 23,7% голосов и 16 депутатами. Результат «лево-зеленых» — 21,7% голосов (на выборах 2007 года было 14,3%) является лучшим для исландских социалистов с 1978 года, когда «Народный союз» набрал 22,9%.

По итогам выборов победивший Социал-демократический альянс и Лево-зеленое движение сформировали второй кабинет Йоханны Сигурдадоттир. Более левые партнеры по коалиции получили равное с социал-демократами количество правительственных портфелей, а именно министерства: финансов; образования, науки и культуры; сельского и рыбного хозяйства; окружающей среды; внутренних дел. В то же время между участниками коалиции с самого начала были серьезные разногласия. Так, «зеленые левые» выступали против займов от МВФ и вступления в Евросоюз. Позиция социал-демократов была прямо противоположной. Более того, Социал-демократический альянс фактически является самой ориентированной на ЕС партией Исландии, особенно на фоне евроскептицизма «лево-зеленых» и буржуазных партий. В итоге, при голосовании в парламенте идея отправить заявку на членство в ЕС, набрав лишь на 3 голоса больше предложения провести общенациональный референдум по этому вопросу, перевесила с минимальным отрывом. Так социал-демократам удалось инициировать процесс евроинтеграции Исландии против воли своих коалиционных партнеров – Лево-зеленому движению пришлось довольствоваться скромными ответными уступками вроде моратория на урезания в социальной сфере. Впрочем, заявка в не пользующийся особой популярностью у исландцев Евросоюз была отозвана после прихода к власти евроскептического правоцентристского правительства в 2013 году, в разгар очередной «рыбной войны» с Брюсселем — на сей раз скумбриевой.

Все же левоцентристскому правительству Исландии удалось нормализовать ситуацию в стране, достигнув 4% экономического роста в год. Стоит подчеркнуть, что его реформы были отходом от навязываемых МВФ мер «жесткой экономии» в интересах спасения банков. В Исландии в противовес приватизациям, которых международные финансовые институции домогались по всему миру, государственный сектор расширился и крупный дефицит бюджета был ликвидирован безо всяких приватизаций. По крайней мере некоторые банкиры были наказаны. Всего за финансовые злоупотребления понесли наказание несколько десятков человек. Более того, впервые со времени введения соответствующего законодательства в конституции 1905 года созвали Национальный суд, чтобы провести процессы над провинившимися чиновниками. Вернее, процесс. И только над одним премьером Хаарде, которого в итоге даже ни к чему не приговорили.

Лауреат Нобелевской премии по экономике Пол Кругман отмечал:

Исландия должна была стать примером экономической катастрофы. Сбежавшие банкиры оставили страну с огромными долгами и, казалось бы, в безнадежной ситуации. Однако на пути к экономическому Армагеддону произошла забавная вещь: то самое отчаяние сделало привычное поведение невозможным, дав свободу нарушать правила. Когда все спасали банки и заставляли общество платить, Исландия позволила банкам разориться и расширила сеть социальной защиты. Когда все зациклились на том, чтобы задобрить иностранных инвесторов, Исландия наложила временные ограничения на движение капитала, чтобы дать себе пространство для маневра. И что сегодня происходит в Исландии? Страна не избежала большого экономического ущерба или значительного падения уровня жизни. Однако она смогла ограничить как рост безработицы, так и страдания наиболее уязвимых слоев общества. Сеть социальной защиты уцелела, равно как и система общественных обязательств перед гражданами. "Могло быть хуже", возможно, не самый оптимистичный слоган, но когда все ожидают сокрушительной катастрофы, такой итог можно считать почти триумфом^[12].

В противовес «жесткой экономии» в континентальной Европе, в Исландии были введены элементы прогрессивного налогообложения вместо плоской ставки налога, повышались студенческие стипендии, а граждане смогли возвращать банковские кредиты в неполном объеме или замораживать их. Левоцентристское правительство заключило с банками соглашение, согласно которому долги граждан, превышающие 110 % от стоимости дома, аннулировались. От задолженностей таким образом избавились более четверти всех жителей; общая сумма списанных долгов была эквивалентна 13% ВВП страны. В результате инфляция упала с 20% до 6%, а безработица сократилась — разительный контраст с европейскими странами, где по мере внедрения мер «жесткой экономии» уровень безработицы не прекращал расти. Впрочем, свою роль здесь сыграло и то, что уровень эмиграции из Исландии, как исландцев, так и работников из других стран, преимущественно Польши, был высочайшим с 1889 года. В вопросах прав женщин левоцентристское правительство тоже сделало больше, чем предыдущие: от гендерных квот на должностях до нового закона о противодействии домашнему насилию. Остальные шаги социал-демократов с «лево-зелеными» в Альтинге скорее были символическими. Например, Исландия стала первой западноевропейской страной, признавшей Государство Палестина — спустя два дня после принятия последней в ЮНЕСКО в 2011 году.

Женщины во главе исландских правительств: Йоханна Сигурдардоттир и Катрин Якобсдоуттир

Долги, референдумы и неудачи

Следует признать, что надежды, возложенные на левоцентристские партии, до конца не оправдались. Многое зависело не так от них, как от неблагоприятной международной конъюнктуры^[13]: новый кабинет министров немедленно попало в тиски правительств Нидерландов и Великобритании, да и МВФ заморозил кредитование, пока Рейкьявик не пойдет на его условия. Сказать, что островное государство оказалось в изоляции, было бы преувеличением, но иностранное давление негативно сказалось на и так уязвимом состоянии исландской экономики.

Крупнейшим провалом стало дело «Icesave». Лидер Лево-зеленого движения Стейнгримур Йоханн Сигфуссон, занимавший в правительстве вторую по важности должность министра финансов, потерпев поражение в противостоянии с коалиционными партнерами по вопросу о Евросоюзе, был вынужден уступить и требованиям Великобритании и Нидерландов, без согласия которых процесс интеграции в ЕС был бы заблокирован. После длительных переговоров министр финансов с премьеркой представили в парламенте неблагоприятные условия выплаты Исландией долга «Icesave» в объеме 5,5 млрд евро в пользу британского и голландского казначейств на протяжении 2016—2023 годов.

Это возмутило его собственную партию: пятеро депутатов от Лево-зеленого движения отказались голосовать за соответствующий законопроект, а министр здравоохранения от ЛЗД – известный журналист, профсоюзный активист и правозащитник Эгмундюр Йоунассон – подал в отставку в знак протеста. Тем не менее закон удалось протолкнуть через парламент накануне нового года. Однако через неделю, в самом начале 2010 года, президент Оулавюр Гримссон показал себя более принципиальным левым, чем его былые товарищи по старым социалистическим партиям, отказавшись подписывать представленный ему одиозный закон. Сообразно статье 26 Конституции президент вынес вопрос о погашении займов частным вкладчикам из-за рубежа на референдум. Как он объяснял позднее, Исландии угрожали, что если она не примет условия международного сообщества, то станет «северной Кубой», но этот вариант предпочтительнее, чем уготовленный МВФ сценарий «северного Гаити». По подсчетам, вето президента позволило каждому/й из исландцев сохранить минимум по 12 000 евро бюджетных денег.

На двух референдумах 6 марта 2010 года и 9 апреля 2011-го исландцы, мобилизованные протестным движением InDefence, собравшим 75 тысяч подписей, а также Ассоциацией домохозяйств, большинством Лево-зеленого движения и партией «Движение» (выделившейся из предыдущей, основанной на протестной волне, партии «Гражданское движение»), отвергли идею выплаты корпоративных банковских долгов за счет государственных средств, причем в первый раз с разгромным показателем 98%! Однако получилось так же, как 5 лет спустя в Греции. После триумфального «НЕТ» на референдуме левое правительство капитулирует под яростным внешним давлением. Подавляющее большинство Лево-зеленого движения, как и греческой СИРИЗА, праздновало победу народа на референдуме, но его лидер Стейнгримур Йоханн Сигфуссон, бросив все свои ораторские способности на преодоление оппозиции внутри собственной партии, все равно согласился на кабальные условия Великобритании и Нидерландов, в ультимативной форме (британцы даже объявили Исландию «нацией террористов») требовавших денонсирования результатов референдумов и погашения этой частной задолженности.

Хотя весной 2013 года международный суд постановил, что Исландское государство все-таки свободно от обязательств по выплатам, но неудачи правительственной левой создавали удобные поводы для эксплуатации националистических настроений ее правоцентристскими оппонентами, обвинявших коалицию в «сдаче национальных интересов» перед иностранными правительствами и Евросоюзом. Не обошлось, конечно, без апелляций к исторической вражде с британцами. Разыгрывая все эти карты, оппозиционная Прогрессивная партия особенно успешно предстала в популистском образе защитников пострадавших от кризиса и задолженности домохозяйств, козыряя свежими лицами. По итогам последующих выборов от них были избраны самые молодые в истории независимой Исландии парламентарий — 21-летняя Йоуханна Мария Сигмюндсдоуттир, председательница союза молодых фермеров, —  и премьер-министр — 38-летний Сигмюндюр Давид Гюннлёйгссон. Левые же не сумели противопоставить этому актуализацию классовой политики и глобальной проблемы долга, хотя на это напирало исландское отделение альтерглобалистской сети ATTAC, а также такие международные союзники исландцев в противостоянии кредиторам, как американский экономист Майкл Хадсон, бельгийский ученый, один из лидеров Четвертого интернационала и Комитета по списанию нелегитимных долгов Эрик Туссен, французская магистратка и евродепутатка от «зеленых» Евы Жоли, которая помогла упечь за решетку банкиров-преступников.

Президент Исландии Оулавюр Гримссон, благодаря которому состоялись референдумы

Результатом разочарования стало падение рейтинга «лево-зеленых» до 8% с последовавшей в начале 2013 года заменой 58-летнего Стейнгримура Й. Сигфуссона во главе партии на энергичную 37-летнюю преподавательницу и журналистку Катрин Якобсдоуттир. Но к этому моменту от партии уже произошел ряд отколов. Депутатка и экономистка Лиля Моусесдоуттир зарегистрировала новую партию «Солидарность», рейтинги которой, стартовав с фантастических 20%, сошли на нет буквально за год, а депутаты Йон Бьярнасон и Атли Гисласон вместе с писателем и бывшим парламентарием от Прогрессивной партии Бьярни Хардарсоном создали экосоциалистическую и жестко евроскептическую партию «Радуга». В придачу ко всему, в 2013 году на леворадикальном фланге появилась революционно-социалистическая партия Народный фронт Исландии во главе с Торвальдюром Торвальдссоном, коммунистом из ходжаистской традиции. Впрочем, все эти малые партии так и остались маргинальными группами, как и Исландская социалистическая партия, основанная на Первомай 2017 года бывшим главредом крупнейшей газеты страны Гуннаром Смаури Эгильсоном.

В любом случае выборы апреля 2013 года ознаменовались падением поддержки двух партий правящей левоцентристской коалиции вдвое: социал-демократы спустились с почти 30% до 12,9%, а лево-зеленые — с почти 22% до 10,9% голосов. Частично это было компенсировано прохождением двух новых политических сил, игравших на поле «антисистемности» и либертарных установок в социальных вопросах — «Светлого будущего» и Пиратской партии (о них в следующих разделах). Однако шокировало то, что, собрав на двоих больше половины голосов, победителями вышли те самые буржуазные партии — Прогрессивная партия и Партия независимости, чья политика буквально несколько лет назад привела к разрушительному финансовому кризису и которые по законам жанра надолго должны были отправиться в преисподнюю Хельхейма. Они и сформировали новое правоцентристское правительство под началом Сигмюндюра Давида Гюннлёйгссона, чья Прогрессивная партия достигла одного из лучших результатов в своей истории — 24,4%.

Победившие партии заслуженно считаются лицом «политической коррупции» в стране:  если ситуация и изменилась с тех пор, как ее обличитель, отколовшийся от социал-демократов депутат Вильмюндюр Гильфасон^[14] в 1983 году повесился прямо в здании парламента, то только в худшую сторону. Вопрос действительно в том, почему за эти силы до сих пор голосуют. Одним из объяснений является консервативность и инертность их электоральной базы. Отстаивающая интересы олигархической буржуазии и рыболовецкого промысла Партия независимости прочно укоренилась среди зажиточных жителей столицы и рыбопромышленников побережья, а Прогрессивная парти, принадлежащая к семье «нордических аграрных партий», — среди фермеров в провинции.

На это накладывается и разрыв поколений. Левые и леволиберальные силы находят отклик скорее у молодежи. Среди людей постарше большинство по старинке будет голосовать за «проверенные», пускай и стократ дискредитировавшие себя, партии истеблишмента: мол, будь хоть все в Партии независимости жуликами и ворами, но помните, как именно эта сила своей настоятельной борьбой добилась в 1989 году снятия запрета на пиво, запрещенное длительное время как напиток проклятых датских угнетателей? И вообще, все в нашей семье за них всегда голосовали! В этой связи показателен жест 104-летней бабушки одного из лидеров «Светлого будущего» Гвюдмундюра Стейнгримссона. Она стала кандидаткой в депутаты от этой силы, чтобы показать, что та имеет поддержку среди не только молодых, но и старших избирателей. Причем с Прогрессивной партией, из которой ее внук перешел к социал-демократам, а затем в «Светлое будущее», их связывали «семейные традиции»: и отец, и дед Гвюдмундюра становились премьер-министрами под ее знаменами.

Йон Гнарр и его молодая (местами) команда

Гнарр: панк, комик, мэр и провокатор

Одним из проявлений кризиса традиционных политиков стал феноменальный успех на местных выборах в Исландии Йона Гнарра — актера-комика и провокатора, называвшего себя анархо-сюрреалистом и откровенно троллившего политическую систему страны^[15]. Троллинг присутствовал и в самом буквальном смысле: на дебатах Гнарр не стал спорить со скучными выступлениями своих оппонентов, а в пику тем докладывал о проблемах социализации у муми-троллей. Свою откровенно сатирическую «Лучшую партию» (Besti flokkurinn) он сколотил из рок-музыкантов, в том числе двоих из бывшей группы Бьорк «The Sugarcubes», левых художников, старых панков и молодых энтузиасток вроде руководительницы его штаба Хайды Хельгадоуттир, только-только закончившей изучать политологию в университете. А в своей программе партия Гнарра обещала избирателям следующее: спасать белых медведей с дрейфующих льдин и селить в местном зоопарке; открыть в недостроенном городском аэропорту самый северный в мире Диснейленд с бесплатным входом для безработных, «чтобы можно было фоткаться с Гуфи»; ввести бесплатные полотенца во всех бассейнах и насадить пальмы на набережной; ввезти в страну евреев, «чтобы в Исландии наконец появился хоть кто-то, кто что-то смыслит в экономике»; и уж совсем невероятное — сократить употребление депутатами веществ и достичь парламента без наркотиков к 2020 году. А главное: «Мы можем позволить себе обещать больше всех других партий, поскольку честно предупреждаем, что нарушим каждое свое предвыборное обещание», ведь «мы трудились всю жизнь и просто хотим четыре года отдыхать на хорошей зарплате».

Гнарр вспоминал, что его отец-полицейский был коммунистом и даже сталинистом, выписывавшим «Правду», вывешивавшим портрет Брежнева на стене кладовки тайком от придерживавшейся правых взглядов жены и бравшим малолетнего сына на партийные собрания, где ему читали Ленина. Правда, самого трудного ребенка, с трудом выучившегося писать лишь к 14 годам и бросившего школу, считали круглым идиотом — все, включая его самого. Но мальчик оказался не так-то прост: бунтуя против общества, он стал зачитываться книгами об анархизме, дао и комик-труппе «Монти Пайтон». Побыв медбратом в психиатрической больнице, рабочим на заводе «Вольво» в Швеции, таксистом и басистом панк-группы «Сопливые носы», он нашел свое призвание в абсурдистском юморе и стал известен у себя дома, «хотя прославиться в Исландии с ее населением в 300 тысяч душ не так уж и сложно. Купил пакет молока — и ты уже местная знаменитость».

Предвыборная кампания Гнарра, начавшаяся как шутка с пародийного образа политика-проходимца в его сатирическом шоу, на первых опросах сулила ему менее 1% на выборах. Однако все пошло как в набившей оскомину цитате Махатмы Ганди: «Сначала тебя игнорируют, потом над тобой смеются, потом с тобой борются, а в конце ты побеждаешь». Клоун и нарочитый дилетант в политике оказался лучшим способом выразить народные чаяния избавиться от традиционных политиков: «Раньше политики без разрешения вмешивались в нашу жизнь. Почему бы нам не поступить наоборот?». В итоге со своей «Лучшей партией» Гнарр под лозунгом «Больше панка, меньше ада!» уверенно победил на выборах мэра Рейкьявика с 34,7% голосов, тогда как все остальные партии поддержку растеряли. Показатель тем разительней, что в Рейкьявике традиционно побеждали консерваторы (неолиберал Одссон начинал свою карьеру с 9 лет в кресле мэра столицы), а затем – социал-демократы (немногим меньше времени на этом посту провела Ингибьёрг Сольрун Гисладоуттир, начинавшая в партии «Женский список», а затем ставшая главой Социал-демократического альянса и министром иностранных дел).

"После выборов 29 мая 2010 года Йон Гнарр, вздымая сжатый кулак перед залом с опьяненными победой и алкоголем «анархо-сюрреалистами», произнес: «Добро пожаловать в революцию! Ура всевозможным вещам!»"

«Лучшая партия» создавалась как очередная сатирическая политическая сила, которых было не так уж и мало — начиная со знаменитой «Партии умеренного прогресса в рамках закона» Ярослава Гашека. Но, в отличие от них, она смогла всерьез победить на выборах. Поначалу это было шоком не только для традиционных партий и руководства страны, но, похоже, и для самих «дилетантов в политике», почти как когда в одном английском городке победила «Официальная чудовищная бредовая чокнутая партия» и те не знали, что с этой победой делать. Впрочем, их исландские товарищи не растерялись. После выборов 29 мая 2010 года Йон Гнарр, вздымая сжатый кулак перед залом с опьяненными победой и алкоголем «анархо-сюрреалистами», произнес: «Добро пожаловать в революцию! Ура всевозможным вещам!». Условием коалиционного соглашения со своими партнерами в городской власти —  социал-демократами — он выдвинул просмотр их депутатами всех пяти сезонов сериала «The Wire» («Прослушка»). Революции и «ниспровержения классовой системы», о чем говорили отдельные активисты «Лучшей партии», она, конечно, не совершила. Но в любом случае, она предоставила жителям больше возможностей в принятии решений касательно развития города. Посредством сайта «Лучший Рейкьявик» и платформы электронной демократии «Your Priorities» они получили возможность выносить предложения и влиять на голосования местного совета: за 7 лет таким образом были утверждены 769 идей, инициированных снизу.

К тому же, коалиция гнарровцев с социал-демократами провела важные преобразования на местном уровне, обеспечив наполнение городского бюджета налогами и реструктурировав в интересах рядовых горожан коммунальные службы, заточенные предыдущими администрациями под прибыльный бизнес для частных корпораций. Так, муниципальный концерн RE (Reykjavik Energy) вообще пришлось возвращать к его нормальным функциям городской ТЭЦ, поставляющей электричество и воду, ведь предыдущий топ-менеджмент превратил предприятие в инвестиционный банк, вкладывавший акции в разведение гигантских креветок или строительство гигантских турбин для так и не сооруженного алюминиевого завода. Гнарр также пытался сделать город более инклюзивным и открытым, построив множество велодорожек, выдав долгожданное разрешение на постройку мечети, проведя конкурс на самую тучную кошку Рейкьявика, выступив на местном прайде в качестве дрэг-квин, одевая цветную балаклаву в стиле «Pussy Riot» и принимая высокопоставленных гостей в образе джедая Оби-Ван Кеноби или же в маске Дарт Вейдера. В честь последнего персонажа даже назвали улицу в Рейкьявике, правда, уже при следующих мэре созыве местного совета. Так что мэр-комедиант, в миру лучший отец для своих пяти детей, чем его родители были для него, развлекался на посту как мог.

После окончания мэрских полномочий Гнарр отправился на кастинг новых «Звездных войн». Но это не точно.

Эксцентричный, но вполне успешный, срок Гнарра в должности городского головы, однако, не получил продолжения. Сам он ушел из политики после первого срока, как и обещал изначально, а его партия передала свою регистрацию леволиберальной Björt framtíð («Светлое будущее»), основанной на ее базе с той же аббревиатурой BF. На местных выборах в Рейкьявике 2014 года преемник мэра Бьёрн Блёндаль, получивший кличку Князь тьмы, так как в «Лучшей партии» отвечал за плохие новости,  получил лишь 15% голосов, вдвое уступив коалиционному партнеру социал-демократу Дагуру Эггертсону, который и стал мэром, опираясь на левое большинство из 4 партий в горсовете. А вот общенациональные политики из бывших соратников Гнарра получились более чем сомнительные. Отбыв в Альтинге полтора срока, бесславно закончившиеся коалицией с правыми (новый лидер партии, солист рок-группы HAM Оттарр Проппе, даже стал министром здравоохранения) и ее расторжением, на последних выборах «Светлое будущее» кануло в политическое небытие.

Пираты северных морей: копилефт и электронная демократия

Свято место пусто не бывает, и нишу экспериментальной прогрессивной политики перехватила новообразованная Пиратская партия (Píratar)^[16]. На выборах 2013 года она первой из подобных политических сил в мире смогла пройти в национальный парламент^[17], проведя троих депутатов. Большинство ее аналогов в других странах, имея единственным проработанным вопросом своей программы проблему копирайта, обычно принимают неолиберальные / рыночно-либертарианские подходы в экономике. В отличие от них, исландская Пиратская партия имеет преимущественно стихийно-антикапиталистическую направленность и солидаризируется с новыми левыми движениями: от «политической революции» Берни Сандерса до курдского «демократического конфедерализма» в сирийской Рожаве. А ряд основателей партии, например поэтесса и веб-девелопер Биргитта Йоунсдоуттир или компьютерный гений и хакер Смаури МакКарти, самоидентифицируются, как и Гнарр, как анархисты^[18].

Пиратская партия возникла не на ровном месте. Те же двое названных представителей ее коллективного руководства («пираты» всячески избегают единоличного лидерства, и у них нет формального главы партии – лицо, говорящее от имени партии и занимающее первую строчку в бюллетене, называют «капитаном») активно участвовали в деятельности WikiLeaks, географическим центром которой одно время была Исландия, и исландском протестном движении 2008—2009 годов. Первая «капитанша» пиратов Биргитта Йоунсдоуттир тогда стала одной из учредительниц быстро угасшей партии «Движение» и впервые прошла в парламент, а также на международный политический уровень. Например, наряду с видными американскими активистами Крисом Хеджесом, Даниэлем Эллсбергом, Ноамом Хомским, она была одной из заявителей в суде против президента США Барака Обамы и подписанного им Закона о национальной обороне на 2012 финансовый год, разрешающим бессрочные задержания. А Смаури МакКарти до сих пор отвечает за технический отдел международного журналистского консорциума «Проект по расследованию коррупции и организованной преступности», стоявшего за разбором «Панамских документов».

Пиратская партия наблюдает за результатами подсчета голосов на выборах. Похоже, успешных...

Что касается внедрения современных технологий в политический процесс, то Пиратская партия оказалась как раз тем, чего не хватало исландской политике. Только с прохождением в парламент этой напичканной компьютерными гиками фракции бюджет государства стали составлять в открытом машиночитаемом формате, а один из их депутатов и нынешний «капитан», программист Хельги Гюннарссон, создал компьютерную систему голосования. Как и прочие пиратские партии, исландская начинает внедрять электронную демократию с самих себя: вопросы решаются посредством интернет-голосования в связке с обычными «живыми» собраниями, чтобы в обсуждении могли принять участия все, а принятые решения тут же публикуются в свободном доступе.

Центральным требованием «пиратов», конечно, остается реформа законодательства об авторских правах и интеллектуальной собственности, призванная преодолеть всевластие корпораций и любые формы интернет-цензуры, обеспечить свободный обмен информацией в интернете и вознаграждать творцов интеллектуальных произведений, а не посредников-правообладателей. Но помимо этого, они призывают к прямой демократии, проведению референдумов (например, подавать ли заявку в Евросоюз), 35-часовой рабочей неделе, экспериментов с безусловным базовым доходом, декриминализации порнографии и наркотиков, приеме беженцев, защите приватности и персональных данных от властей. И к имплементации того, что уже появилось во время левоцентристского правительства – новой конституции и «Исландской современной медиаинициативы», предлагающей «информационное убежище» в стране. Так, парламентская фракция Пиратской партии призывала предоставить Эдварду Сноудену и другим разоблачителям не просто политическое убежище, но и гражданство Исландии, чтобы их точно нельзя было экстрадировать.

Пиратская партия постоянно требует расширения гражданских прав и свобод. Хотя многим кажется, что в этом вопросе трудно сыскать более передовой страны, чем Исландия, но это не всегда так. Кое-где в ее законодательстве остаются досадные пережитки, и «пираты» повели на них атаку. После теракта против редакции «Charlie Hebdo» они добились отмены законодательства о богохульстве, существовавшего с 1866 года и включенного в уголовный кодекс 1940 года. Среди других громких нонконформистских инициатив исландских «пиратов» – агитация регистрироваться прихожанами новой церкви, зуизма. Зуизм состоит в причудливой реконструкции потомками викингов славных традиций шумерской культовой песни и поклонении божествам месопотамского пантеона: Ану, Эа/Энки, Энлилю, Инанне/Иштар и собственно птице-молнии Зу (Анзуду). На 2014 год зуизм исповедовало 4 человека. Через год – уже более 3000, или 1% населения страны, что догнало другую растущую неоязыческую общину Асатруарвьелагид, которая, собственно, и апеллирует к возрождению веры в Тора, Одина и Фрейю в форме некой пантеистической религии. А все дело в том, что со всех граждан Исландии взимается церковный налог порядка 600 евро в год, который затем распределяется между религиозными общинами. Ведь это закреплено и в действующей, и в предлагаемой новой конституции — как и государственный статус Лютеранской церкви Исландии, хотя по опросам большинство граждан хотели бы отделения церкви от государства. Впрочем, не спешите негодовать: с атеистов/агностиков/неверующих церковный налог шел по правильному назначению: Исландскому университету. Флэшмоб по записыванию зуистами начали с единственной целью — полной отмены церковного налога (зуистская церковь обещает вернуть своим прихожанам уплаченный налог) и государственных субсидий церкви, после чего собираются самораспустить свою религию.

 ...Не очень. В центре слева направо трое пираток-депутаток: Аста Гудрун Хельгадоуттир, Халльдоура Могенсен и Биргитта Йоунсдоуттир

От оффшоров до насильников: хроника бесконечных скандалов правых правительств

Уже в 2016 году опросы предрекали Пиратской партии неимоверные показатели до 43%, а их союзникам из Лево-зеленого движения – до 20% голосов на ближайших выборах. Антирейтинг правящей правоцентристской коалиции и поддержка левоальтернативных сил особенно возросла после скандала с «Панамскими документами», который, как помним, не обошел стороной и наших политиков. Однако, в противовес вялой реакции в Украине или России, Исландия, чьи жители с удивлением нашли среди фигурантов «Панамы» целых 600 своих соотечественников, оказалась на пороге очередного социального взрыва. В «Панамском досье» фирмы «Mossack Fonseca», среди прочих, обнаружились оффшоры исландских премьер-министра и министра финансов, по совместительству — лидеров двух руководящих партий правоцентристской коалиции, Партии независимости и Партии прогресса.

Представ перед исландскими и шведскими журналистами, сотрудничающими с «Süddeutsche Zeitung», премьер Сигмюндюр Давид Гюннлёйгссон (кстати, сам их бывший коллега — телеведущий), оказался в затруднительном положении. Интервьюеры прижали чиновника к стенке: он тайно владел зарегистрированной на Британских Виргинских островах на имя его жены-антрополога (которой он продал свою долю за 1 доллар) оффшорной компанией, на счетах которой было по крайней мере 3,6 млн евро. Премьер-министр немедля встал и прервал интервью. Дело не только в том, что предписаниям местного законодательства, уже депутаты, не говоря уже о министрах, обязаны декларировать превышающее 25% участие в компаниях. Финансовое преступление премьера было куда более циничным.

Ниточка скандала прямо увязала премьерскую «Панаму» с кризисом 2008 года, ведь «иностранная компания» Гюннлёйгссона как вкладчик обанкротившихся и национализированных исландских банков получала компенсации из национального бюджета, которые так прилежно выплачивало его правительство.  Вдвойне лицемерно, если учесть, что этот примерный семьянин, патриот, евроскептик и борец с мигрантами создал себе на кризисе популистский образ радетеля за общенародные интересы, который хранит свое состояние исключительно в исландских банках, но готов пожертвовать всеми сбережениями, поддерживая объявление банков банкротами и отказ от выплат иностранным вкладчикам. Но и это еще не все. Налицо был еще более вопиющий конфликт интересов: кабинет премьера снял контроль над движением капитала и отменил налог 39% с любой суммы, которую иностранные кредиторы получали с исландских должников. Из-за этого решения исландский бюджет не досчитался в общей сложности более 2 млрд евро налоговых поступлений – астрономической суммы по меркам небольшой страны. Что могло наглядней показать, как даже после вызванного их алчностью кризиса корпорации продолжают обогащаться на простых исландцах и исландках?

Протесты в Исландии

Не так давно массовые протесты уже отправляли в отставку исландское правительство, чья политика в интересах капитала привела всю страну к краху. И оказывается, что изменилось мало что. Не удивительно, что после публикации расследования «Панамских бумаг» исландский народ отреагировал не менее бурно. Ушлый премьер принес формальные извинения, но тут же заявил, что в отставку не собирается. Тысячи исландцев немедленно вышли на улицы, собравшись на одну из крупнейших в истории страны акций протеста. За один день петиция против правительства собрала 23 000 подписей — весьма внушительное число для страны с населением 330 человек. Все это напоминало события 2008—2009 годов, но в еще более стремительной динамике.

На следующий день, 5 апреля 2016 года, упорно не желающий увольняться премьер Сигмюндюр Давид Гюннлёйгссон еще пытался сохранить свой пост, пытаясь разрядить обстановку в парламенте. Но пока он предлагал депутатам гнилые компромиссы, нервно рисуя в блокноте неудачную карту Исландии, перед зданием собралась еще большая многотысячная толпа протестующих. Глава правительства был вынужден сдаться и подать в отставку. Так шутливое обещание премьера «уйти в подполье до следующих выборов» в случае победы «пиратов» (а они сыграли ключевую роль в мобилизации протеста наряду с Лево-зеленым движением и «Светлым будущим») стало пророческим, хотя сам политик свой уход обставил ворчанием о кознях таинственной мировой закулисы и лично Сороса, как водится у подобной публики вроде Виктора Орбана и Николы Груевского.

Не успело остыть освобожденное Гюннлёйгссоном премьерское кресло, как заклятые союзники по правой коалиции схлестнулись в клинче. Партия независимости шантажировала тем, что покинет кабинет, а Прогрессивная партия в ответ угрожала досрочными выборами, на которых ничего хорошего не светило и лидеру их визави, главе минфина Бьярни Бенедиктссону – еще одному фигуранту «Панамских бумаг»: у того обнаружилась доля в компании на Сейшельских островах. Увы, перед лицом гарантированного провала в случае распада кабинета паукам в банке пришлось прекратить грызню, и правительство возглавил однопартиец поверженного премьера — министр сельского хозяйства и рыболовства Сигурдур Инги Йоханнссон.

Участники предвыборных дебатов 2016 года, рассаженные по идеологическому спектру: от правых либералов (Сигурдур Инги Йоханнссон) до зеленых левых (Катрин Якобсдоуттир)

Досрочные парламентские выборы все-таки состоялись, но лишь спустя полгода — 29 октября 2016 года. Их итоги оказались разочарованием на фоне грандиозных скандалов, сотрясавших правящую коалицию, Прогрессивная партия ослабилась лишь чуть более чем наполовину (до 11,5% и 8 депутатов), а Партия независимости даже прибавила (до 29% и 21 депутатов). И это при том, что еще 10,5% и 7 мандатов ушли к слегка более либеральному и проевропейскому отколу от «независимцев» – «Возрождению» (также переводят как «Партия реформ»,  хотя оригинальное название Viðreisn обозначает период роста благосостояния в 1950—1960-х при коалиционных правительствах консерваторов и социал-демократов), которое возглавлял родственник лидера Партии независимости.

От лидировавших в предвыборных опросах Лево-зеленого движения и Пиратской партии же избрали лишь по 10 депутатов — 15,9% и 14,5% голосов избирателей соответственно. Их потенциальные партнеры из Социал-демократического альянса вообще потерпели историческое поражение (5,7% и 3 депутата), повторив нисходящую траекторию других неолиберализированных социал-демократических партий — в Греции, Ирландии, Нидерландах, Франции. Пожалуй, единственной хорошей новостью выборов для левых было то, что продолжилась добрая исландская традиция отсутствия в парламенте чисто ультраправых и правопопулистских партий. Эта страна, наряду с Ирландией, Испанией и Португалией, представляет собой счастливое исключение из общеевропейской тенденции. Ведь на выборах занял предпоследнее место новообразованный Исландский национальный фронт, в состав которого влились рыночные либертарианцы из Право-зеленого движения, скандально опозорившегося, когда оказалось, что его патриотический лидер не платил налогов и даже не жил в Исландии, занял на выборах предпоследнее место, следом за леворадикальным Народным фронтом.

Однако у левоцентристской оппозиции еще были шансы. Когда лидеру консервативной Партии независимости сформировать правительство не удалось, президент Гвюдни Йоуханессон поручил это представительницам политических сил, занявших второе и третье место, а именно Лево-зеленого движения и Пиратской партии соответственно — Катрин Якобсдоуттир, чей рейтинг доверия уже тогда был самым высоким из всех исландских политиков (почти 60%), и Биргитте Йоунсдоуттир. Однако желаемая коалиция между оппозиционными партиями в конфигурации «лево-зеленые» + «пираты» + социал-демократы + «Светлое будущее» + «Возрождение» не была реализована: две последние партии 11 января 2017 года, спустя два месяца переговоров, согласились войти в правительство правых, ведомое лидером Партии независимости Бьярни Бенедиктссоном.

То, что этот поворот не отвечал ожиданиям исландской общественности, хорошо видно по окончательному обвалу рейтингов «Светлого будущего» и их росту у Лево-зеленого движения, когда в начале 2017 года оно впервые в истории стало самой популярной партией страны. Да и сам кабинет Бьярни Бенедиктссона долго не продержался. Правоцентристское правительство пало уже 15 сентября 2017 года с распадом коалиции — ее покинуло «Светлое будущее». Эта леволиберальная партия, по правде говоря, была неуместной в этой компании еще когда пошла в коалицию в начале года. Повод — с ведома премьера от Партии независимости Бьярни Бенедиктссона его отец написал рекомендательное письмо для «восстановления чести»^[19] своего друга-педофила, осужденного на 12 лет и отсидевшего из них чуть менее половины, за регулярные изнасилования своей падчерицы на протяжении 12 лет. Сам же премьер попытался всячески скрыть этот факт от общественности. Когда это всплыло и оппозиция добилась обнародования рекомендательного письма отца премьера, шквал критики было уже не остановить. К тому же, попавшая в распоряжение британского издания The Guardian очередная утечка документов свидетельствовала, что сам глава правительства Бьярни Бенедиктссон в бытность членом парламентского комитета по налогообложению за миллионы исландских крон продал свои вклады в инвестиционном фонде ведущего исландского банка в считанные часы до его краха осенью 2008 года.

Два предыдущих премьера, покинувших свои посты со скандалами:
— Эй, Сигмюндюр, чем мы будем заниматься сегодня вечером?
— Тем же, чем и всегда, Бьярни – попытаемся сформировать из наших дискредитированных партий правительство в интересах богатейших.

Парламентские выборы 2017 года

28 октября 2017 года в Исландии состоялись очередные досрочные парламентские выборы — без дня как год после проведения предыдущих. В ходе предвыборной кампании рейтинги Лево-зеленого движения в основном колебались между 20% и 27%, достигая даже 30%, у пиратов чуть упали, у социал-демократов же, наоборот, удвоились. Все вместе это сулило возможную победу прогрессивной коалиции. Катрин Якобсдоуттир видеть во главе правительства желало вдвое больше исландцев, чем уходящего премьера Бьярни Бенедиктссона. Однако в итоге все в очередной раз получилось не совсем так, как прочили первоначальные показатели. Партия независимости, конечно, понесла потери: ее результат в 25% голосов означал утрату 5 депутатских мандатов (осталось 16) и стал вторым худшим в истории политической силы. Итого правящая коалиция лишилась 12 депутатов в парламенте. Вместе с тем, учитывая шлейф тянущихся за ней скандалов, она еще легко отделалась.

Однако надежды на то, что ведущую консервативную партию наконец опередит Лево-зеленое движение, снова не оправдались. У него оказалось только 16,9% голосов и 11 депутатских мест — на 1 больше, чем было. Ощутимо наверстали утраченные позиции его потенциальные союзники из Социал-демократического альянса (12,1%) с новым лидером, архитектором и ландшафтным дизайнером Лойи Мауром Эйнарссоном, и легендарным экс-мэром Йоном Гнарром в качестве руководителя избирательной кампании. При этом из-за специфики избирательной системы по округам у социал-демократов получилось меньше мест (7 против 8), чем у набравшей на 1,5% голосов менее Прогрессивной партии. А вторая союзница «Лево-зеленых», Пиратская партия, продолжила терять поддержку (9,5% и 6 мест).

Женщины, жители столицы и молодежь, чья явка возросла почти на 10%, больше голосовали за левых, но в общей сложности тем досталось лишь 25 депутатских мест из 63. Следовательно, коалицию было не сформировать без привлечения партий с (право)центристской части политического спектра. Таковых в парламент прошло три: вышеупомянутая Прогрессивная партия с 10,7% и 8 местами, «Возрождение» (Партия реформ, откол от Партии независимости) с 6,7% и 4 местами и Центристская партия (откол от Прогрессивной партии) с 10,9% и 7 местами. Однако с лидером последней мало кто готов иметь дело, даже его бывшие соратники по правительству, Ведь это скандальный, но непотопляемый экс-премьер Сигмюндюр Давид Гюннлёйгссон, многократно пойманный на лжи. Впрочем, это не мешает множеству избирателей продолжать вестись на его демагогические обещания раздать всем исландцам многотысячные акции в одном из местных банков — в стиле нашей ваучерной приватизации 90-х. Кроме того, пятипроцентный избирательный барьер, в отличие от неудачников политического сезона в лице «Светлого будущего», чей рейтинг скукожился до 1,2%, преодолела популистская Народная партия (6,9% и 4 места) слабовидящей участницы певческого талант-шоу «X-фактор» Инги Сайленд. Правда, последнюю партию всерьез в расчет можно было и не принимать: ее программа была «за все хорошее» и «против всего плохого». Но, помимо риторики в защиту неимущих и лиц с инвалидностью, ее популизм приобрел отчетливо правый оттенок из-за присущей ей мигрантофобии. Лидерка партии даже имела неосторожность сравнить себя с Ле Пен, после чего могла сколько угодно отметать обвинения в ксенофобии и расизме.

При таком соотношении сил Катрин Якобсдоуттир, получив 2 ноября от президента Гвюдни Йоуханнессона мандат на формирование правительства, начала переговоры о формировании левоцентристской коалиции из 4 партий: Лево-зеленого движения, Социал-демократического альянса, Пиратской и Прогрессивной партии. Поначалу они шли неплохо, но уже к началу следующей недели их покинула Прогрессивная партия, которая не могла ужиться с действительно прогрессивными установками «пиратов», но списала свой дермарш на то, что предлагаемая коалиция располагала бы минимальным возможным большинством в Альтинге (32 депутата из 63). Стало ясно, что Катрин Якобсдоуттир сможет образовать правительство разве что с сомнительными союзниками из числа идейных оппонентов. 6 ноября она вернула мандат президенту.

И все же в ближайшие дни каким-то образом возобладала идея подобной «широкой коалиции» левых (Лево-зеленого движения), центра (Прогрессивной партии) и правых (Партии независимости). Условие, что во главе кабинета министров встанет Катрин Якобсдоуттир, ее новоиспеченные партнеры приняли —  с очевидным двойным расчетом: ведь ее личная популярность будет способствовать поддержке коалиции, но может пойти прахом в случае неудач правительства, когда персональную ответственность можно будет переложить на премьерку. Переговоры шли на удивление продуктивно: все предложения Катрин Якобсдоуттир о большей прозрачности и теснейшем сотрудничестве с оппозицией в парламенте нашли поддержку. Осталось разве что усилить левый фланг коалиции привлечением социал-демократов. Однако в рядах Лево-зеленого движения росло замешательство, и по крайней мере 90 членов партии покинули ее, что, впрочем, не так много на фоне 6-тысячного членства, охватывающего около 3% населения страны. Категорическое несогласие с участием в оппортунистической коалиции высказала молодежная организация «лево-зеленых». На внутрифракционном голосовании 13 ноября двое из одиннадцати парламентариев от Лево-зеленого движения, Роза Бьорк Бриньоульфсдоуттир и Андрьес Инги Йоунссон, проголосовали против коалиции, оставив ее с 33 сторонниками (вместо 35) в парламенте.

Типичные исландские переговоры по формированию правительства (так и не реализованной левоцентристской коалиции)

Неоднородное социалистически-правоцентристское правительство

Присутствие в правительстве правоцентристов, кажется, делало практически невозможным воплощение программы лево-зеленых с более справедливым налогообложением, борьбой с выводом 25% национального дохода в оффшоры, увеличением госрасходов на образование, экологической повесткой и долгожданной имплементацией написанной самим народом и поддержанной на референдуме конституции. Особенно если учесть, что ключевое министерство финансов отошло предыдущему премьер-министру, неолибералу Бьярни Бенедиктссону. Это, естественно, мешало полноценно внедрить план налоговой реформы, предлагаемый «лево-зелеными», хотя участники коалиции и сошлись на важности поддержания фискальной стабильности исландской кроны.

Впрочем, Лево-зеленому движению все же удалось добиться хотя бы частичного воплощения своих обещаний посредством направления средств от экономического и туристического бума на социальную сферу, понижения налогов на неимущих и повышения на богатейших. Но даже после этого налог на прирост капитала в 22% остается одним из самых низких в Европе. Таким образом, в бюджет Исландии будет поступать на 210 миллионов евро больше сборов, за счет которых правительство сможет выделить дополнительных 120 миллионов евро на нужды медицины, а также улучшить финансирование среднего и высшего образования и науки, ведь Исландия собирается наконец подать заявку на присоединение к Европейскому космическому агентству. Кроме того, запланирован рост расходов на транспорт и инфраструктуру, охрану окружающей среды, международную помощь развивающимся странам. Лево-зеленое движение также критически относится к идеям повторной приватизации банковского сектора и стремится сохранить в госсобственности по крайней мере один банк, ресурсы которого направлять на инвестиции в инфраструктуру и новые технологии.

Приоритеты Лево-зеленого движения считываются уже из того, что два министерства, которые они сохранили в своих руках – здравоохранения и охраны окружающей среды. Что касается первого, то система здравоохранения за годы правления правоцентристского правительства переживала не лучший свой час. Зарплаты стагнировали с кризисных времен, и на рубеже 2014—2015 годов они впервые в истории страны объявили забастовку, добившись заключения нового коллективного договора с врачами, но не с остальными занятыми в сфере медицинского обслуживания, хотя забастовка научных работников, например, продлилась целый год, а медсестрам проводить ее власти вообще запретили.

Катрин Якобсдоуттир с семьей

Проблемы экологии волнуют Катрин Якобсдоуттир не меньше. «Живи все на планете так же расточительно, как исландцы, нам бы потребовалось по крайней мере шесть Земель», — комментирует она побочные эффекты исландского общества потребления. Мы привыкли воспринимать Исландию как «зеленое» и неиспорченное человеком местечко, основываясь, например, на том, что она впереди планеты всей по возобновляемой энергетике: 85% электроэнергии страны производится на геотермальных и гидравлических станциях. Но это также и страна, в которой количество автомобилей на тысячу человек выше, чем где-либо вне США, уровень переработки пластика ниже, чем в прочих западноевропейских странах, а выбросы парниковых газов на душу населения превысили даже таких загрязнителей, как Великобритания, Япония, Россия и Южная Корея.

Поэтому не удивительно, что вскоре после вступления в должность глава правительства от «лево-зеленых» 12 декабря отправилась на климатический саммит «Одна планета» в Париже, проигнорированный большинством глав крупных государстве, за исключением, конечно, хозяина мероприятия Эммануэля Макрона. На нем она взяла обязательство достижения Исландией к 2040 году «углеродного нейтралитета», то есть нулевого баланса выбросов двуокиси углерода (наша предыдущая героиня Джасинда Ардерн наметила ту же цель для Новой Зеландии к 2050-му, ведь для этих стран, как и для прочих островных, проблемы глобального потепления и повышения уровня океана стоят особенно остро. Для этого Исландия будет не только планомерно сокращать выбросы парниковых газов, но и увеличивать площадь поглощающей CO₂ растительности: дополнительно 200 тысяч гектаров, или 2,5% территории страны, планируется засадить деревьями, восстановив таким образом исландские леса, тысячелетие назад уничтоженные викингами. Кстати, борьба с загрязнением окружающей среды не единственный общий приоритет в программах исландских «лево-зеленых» и новозеландских лейбористов, который они попытаются воплотить во главе своих правительств. Молодежь обеих стран страдает от роста цен на жилье (из-за притока туристов аренда жилплощади в Рейкьявике растет на 14% за год), и новые премьерки настроены решить эту проблему постройкой социального жилья, чтобы государство и местные власти отвечали за обеспечение граждан кровом, а не оставляли их на растерзание рыночной стихией.

Важно упомянуть еще момент, который Лево-зеленое движение, считающееся самой профеминистической партией страны, наряду с «пиратами» и «Светлым будущим», внесло в программу правительства — акцент на проблемах женщин. Хорошо известно, что Исландия добилась существенных успехов на поприще гендерного равенства. С 2009 года в докладе Всемирного экономического форума «Глобальный гендерный разрыв» эта страна неизменно занимает первое место с наименьшей разницей в положении мужчин и женщин. Исландию называют и первой страной с демократически избранной президенткой^[20]: преподавательница французской филологии, руководительница Национального театра Рейкьявика, активистка движений против НАТО и американского военного присутствия Вигдис Финнбогадоуттир занимала должность главы исландского государства четыре срока подряд, с 1980 по 1996 год. Часто можно встретить и утверждение, что в Исландии самый высокий процент женщин в парламенте, однако оно неверно. Так, в «самом женском» Альтинге предыдущего созыва 47,6 % (30 из 63) мандатов было у женщин-депутаток, что уступает показателям Руанды (61 %), Боливии (53 %) и Кубы (48,9 %). В нынешнем созыве Альтинга же их осталось только 38,1%, а среди занявшей первое место Партии независимости — вообще четверть. После этих выборов несколько сотен женщин-политиков поделились своими историями о дискриминации и сексуальных домогательствах, а также собрались, чтобы обсудить возможность создания новой женской партии. Здесь в 1983-1999 годах уже существовала парламентская левофеминистская партия «Женский список».

"Хотя поддержка Лево-зеленого движения после формирования им правительства возросла, часть разочарованного левого электората может перетечь назад к социал-демократам и «пиратам»".

Хотя ситуация с равноправием женщин в Исландии и лучше, чем в любой другой стране мира, но даже она не идеальна. До сих пор там существует разрыв между оплатой женского и мужского труда порядка 17% . Для его преодоления с начала 2018 года вступает в силу закон, обязующий всех работодателей, как в государственном, так и в частном секторе, у которых заняты более 25 человек, гарантировать реальную равную оплату труда независимо от пола, национальности, сексуальной ориентации или гражданства, что должен подтверждать специальный сертификат. В противном случае с компании каждый день будет взыматься штраф размером в 500 долларов. Таким образом к 2022 году Исландия намерена полностью устранить дискриминацию в зарплатах. Закон был принят на Международный женский день 8 марта 2017 года после всеобщей женской забастовки. Они периодически происходят здесь с 1975 года, причем масштабы первой из них были поистине грандиозны. Кроме того, в Исландии сохраняется проблема изнасилований и бытового насилия. Поэтому Лево-зеленое движение добилось увеличения финансирования государственной программы помощи женщинам, подвергшимся насилию, и его предотвращения.

В первой женской забастовке 24 октября 1975 года приняли участие 90% женщин страны

Несмотря на то, что первые шаги правительства Катрин Якобсдоуттир предприняты в прогрессивном направление и требовали поступаться принципами не от ее партии, а от коалиционных партнеров, это «единогласие» между идеологически столь несовместимыми силами, очевидно, не будет долговечным. Расхождения явственно проявились уже на излете первого месяца нового правительства, когда бортинженеры, требующие повышения зарплат на 20%, объявили предрождественскую 48-часовую забастовку. Лево-зеленое движение премьерки поддерживает профсоюзную борьбу и считает требования работников авиации справедливыми, но профильный министр транспорта – лидер Прогрессивной партии Сигюрдюр Инги Йоуханнссон – назвал их действия «угрозой экономической стабильности страны». Еще одним пунктом расхождения вполне вероятно может стать вопрос военного присутствия США: «лево-зеленые», будучи единственной исландской партией, выступающей за внеблоковый статус страны, сразу же после вхождения в коалицию замяли любые перспективы возможного выхода из НАТО, однако крайне недовольны планами администрации Трампа расконсервировать и существенно расширить базу в Кеблавике, тогда как Партия независимости всегда придерживалась проамериканского курса.

Однако избирателям, похоже, по душе идея вхождения в правительство ведущих партий сразу всех трех частей политического спектра. По крайней мере, на такую мысль наводят первые опросы общественного мнения в декабре 2017 года, показавшие высокие рейтинги поддержки нового правительства – на уровне 67% или даже 78%, что выше, чем у любого кабинета как минимум за последнее десятилетие со времен кризисного 2008 года. Это тем примечательней, что совокупная поддержка трех составляющих его партий отстает от рейтинга доверия к их коалиции почти на 20%. Но эти же опросы показывают, что, хотя поддержка Лево-зеленого движения после формирования им правительства возросла, часть разочарованного левого электората может перетечь назад к социал-демократам и «пиратам». Во всяком случае, как показали события предыдущего десятилетия, исландские левые куда сильнее в уличных протестах, чем в электоральных игрищах.

Читайте также:

Уроки Ісландії (Роберт Вейд, Сітла Сіґурґейсдохтір)