Более года назад, 9 декабря 2014 года, Кабинет Министров Украины утвердил программу своих действий на 2015-16 годы. В этот день премьер-министр впервые сформулировал тезис: «Науку фінансуємо, тільки в результаті з’являються стоси паперу, а не наукові праці». Самим этим заявлением Яценюк резко отличился на фоне всех своих предшественников: риторику «мы даём ученым слишком много денег» не использовал ранее ни один из украинских премьер-министров.
Спустя год, в ноябре 2015-го, премьер высказался даже более радикально: «Мільярдні кошти, які виділяються на наукові дослідження, просто пропадають, бо ми не бачимо реальних, практичних результатів цих досліджень». Последовали и конкретные действия: в бюджете на 2016 год заложили финансирование Национальной академии наук, сокращенное почти на треть по сравнению с 2015 годом. Это позволяет сэкономить около миллиарда гривен для казны.
Что в действиях украинского правительства разумно – и что нет? Какую роль играет наука в жизни Украины, и с какими трудностями сталкивается ее развитие? Как ее можно реформировать, и что в этом плане уже получилось? Сейчас попытаемся выяснить.
Зачем Украине наука
Наука исполняет несколько функций, полезных для общества и государства.
Экономическая роль науки
Экономическая функция науки связана с обслуживанием наукоёмкого производства, экспортом научного продукта и научной экспертизой.
Страна, способная создать собственное высокотехнологическое производство или инициировать его создание иностранным инвестором, будет получать высокие доходы от экспорта товара. Большинство государств-лидеров в сфере экономики или обладают высокотехнологическим производством, или стремятся его создать.
Следует заметить, что создание такого производства иностранными компаниями возможно без мощной науки, поддерживаемой государством, достаточным условием будет наличие высокого уровня технического образования в стране. Однако, во-первых, здесь необходимы сбалансированная государственная политика в этой сфере и политическая стабильность в стране. Ни тем, ни другим Украина, к сожалению, похвастать не может. Во-вторых, такая расстановка приоритетов вызывает положительную обратную связь и стимулирует фокусирование на производстве дешевой рабочей силы. Это ведёт к принципиальному ограничению инновационного потенциала страны и придаёт стране отчетливо колониальный статус. Для создания же собственного высокотехнологического производства (в какой-либо перспективе) поддержание высокого научного уровня необходимо.
Пользу от науки можно также получать в виде продажи патентов. Это является решением в тех случаях, когда создание собственного производства невозможно, однако результаты исследования являются пригодными к извлечению практической пользы. Впрочем, такое решение не позволяет получать существенной выгоды от результатов исследования.
Функция экспертизы является наиболее насущной для успешного функционирования государства, даже в социальной и инфраструктурной сферах. Так, для качественного создания стандартов и экспертизы в области фармацевтики необходимо наличие в стране химиков и микробиологов, для успешного и безопасного функционирования ядерной энергетики нужны физики-ядерщики, а качественный контроль и успешное функционирование министерств, связанных с гуманитарными вопросами, невозможны без профессионалов-социологов.
Конечно, существует аутсорсинг специалистов такого рода. Но это будет стоить значительных денег, а проведение экспертизы при наличии развитой науки не требует особых средств. Кроме того, постепенное отмирание собственного экспертного сообщества в стране способно привести к тому, что потребность в нем попросту перестанет осознаваться, и государство не будет прибегать даже к найму иностранных экспертов.
Для полноценного выполнения перечисленных функций важно, чтобы одновременно существовали как прикладная, так и фундаментальная наука. Без прикладной науки фундаментальная является слишком отдалённой от практических задач. Однако без подпитки новыми идеями из фундаментальной науки прикладная очень быстро утратит актуальность, а также способность производить действительно новый интеллектуальный продукт.
Анатомия науки и ее роль в образовании
Существенная ошибка взгляда на науку, который предлагает нам правительство, состоит в мысли, будто наука может полноценно существовать в отдельно взятом своём фрагменте. Вспомним фразу Яценюка из пресловутой вступительной речи 9 декабря 2014 года: «Можливо, нам треба профінансувати одну розробку, але про цю розробку буде говорити весь світ, і вона буде визнана світом, а не фінансувати заробітні плати і комунальні послуги в сотнях науково-дослідних інститутів».
Любой человек, мало-мальски знакомый с тем, как работает наука, понимает, что научная организация – это всегда целый комплекс. Совершенно необходимо, чтобы в стране были представлены одновременно много направлений, а также налажено взаимодействие между ними.
Если, например, мы будем вкладывать исключительно в разработки в области электросварки, то остальные ученые либо перестанут быть таковыми, либо уедут за границу. Тогда, во-первых, новые поколения ученых смогут получить только сильно ограниченное, по сравнению со своими предшественниками, образование, и будут иметь гораздо меньший потенциал даже в своей узкой области. А во-вторых, многие идеи рождаются из контакта со специалистами в смежных областях, и если в стране их не останется, исследования в сохранившейся узкой области, опять-таки, сильно потеряют в качестве.
Короче говоря, сценарий «про цю розробку буде говорити весь світ» не сработает.
По этой же причине наука играет принципиальную роль в образовании вообще. Допустим, речь о профессии, которая не сводится к выполнению однотипной работы и содержит либо минимальный элемент творчества, либо умение действовать в экстремальных ситуациях. В таком случае студент существенно выигрывает, если соответствующие дисциплины ему преподают специалисты в этих областях – передавая свой опыт, преподаватель обогащает творческий инструментарий студента. Когда речь, например, о человеке, который преподает ядерную физику для инженеров, то качественно лучше, если он – научный сотрудник, а не такой же инженер.
То, что любая область знаний неотчуждаема от смежных, естественным образом выделяет роль фундаментальных исследований: по определению, они являются смежными со многими другими одновременно. Именно поэтому в научном и образовательном комплексах фундаментальная наука занимает исключительное место, хотя непосредственной материальной выгоды от нее может и не быть.
Какие цели можно преследовать для сохранения украинской науки
Если смотреть на вещи реалистично – в перспективе ближайшей пятилетки, даже при наличии доброй воли со стороны правительства, не следует ожидать существенного увеличения финансирования науки в Украине. Единственное, что можно сделать при сохранении текущего уровня финансирования или незначительном его увеличении, – постараться сохранить те научные группы, которые эффективно функционируют, создать систему эффективного аудита науки, и ждать появления спроса на научное знание со стороны государства и создания благоприятной атмосферы для частных инвесторов.
Реальной альтернативой такой стратегии является полное свёртывание украинской науки «до лучших времён». Однако создание научной инфраструктуры «с нуля», если со временем Украина придёт к такой необходимости, является очень капиталоёмким предприятием. Кроме того, за период «простоя» будут полностью утрачены все существующие в Украине научные школы. К примеру, когда Сингапур взялся создавать собственную науку, ему потребовались десятки миллиардов долларов инвестиций и десятилетие времени. Послевоенной Германии пришлось приложить значительные усилия для восстановления науки – большинство учёных разъехались за время третьего Рейха.
Что с украинской наукой не в порядке
Для работающих учёных в Украине есть несколько существенных проблем.
Первая – бюрократия. Например, в нашей стране работает принцип, что любые деньги, пришедшие на счет государственного заведения, автоматически принадлежат государству. Поэтому когда в бухгалтерию института из-за границы приходят деньги на оплату сотрудникам авиабилетов для конференции (например), эти сотрудники еще должны подать особое прошение, чтобы поступившие деньги им выдали. Даже известен случай, когда ответом на такое прошение был твердый отказ, и организаторы конференции потратили деньги повторно, покупая билеты самостоятельно.
Вместо того, чтобы заниматься наукой, наши лучшие научные сотрудники тратят силы на заполнение бумажек. К примеру, при выполнении научного проекта необходимо заполнить документ длиной в несколько десятков страниц до его начала, и написать подробный отчёт после. Чтобы разобраться во всех требованиях формы, указать точные цифры, и потом ответить на все придирки – нужно истратить столько сил, что на научную работу их почти не остается. Это личный отзыв – и не сомнительного губошлепа из «дармоедского института», а заведующего лабораторий в самом цитируемом НИИ страны.
Особые испытания выпадают на долю экспериментаторов. На прохождение таможни с закупленным за границей оборудованием, оформление его в институте и прочие формальности уходит больше сил, чем на саму работу с этим оборудованием.
Вторая – денежный вопрос. Даже в отношении к своему ВВП Украина выделяет на науку в 10 раз меньший процент, чем постиндустриальные страны. Как следствие, на свою зарплату украинский ученый зачастую не может прожить. О каком-либо престиже работы в науке, делающем её привлекательной для молодых людей, говорить и вовсе не приходится.
Приведём ключевые цифры. На протяжении первых 5 (если не больше) лет работы ученый пребывает в статусе младшего научного сотрудника и получает около 3500 гривен в месяц оклада. Главная трудность тут состоит в том, что наука в стране сосредоточена в крупных городах. Например, 17 из топ-20 цитируемых институтов НАН Украины расположены в Киеве. При этом значительная часть молодых ученых, конечно, родились не в столице, и, соответственно, не имеют здесь жилья. На зарплату младшего научного сотрудника снимать киевскую квартиру – и чтобы при этом оставались средства на жизнь, – разумеется, практически невозможно. Следствие – ситуация, когда талантливый человек в возрасте под 30 лет вынужден жить в общежитии.
Здесь самое время обратиться к дискурсу, доминирующему сейчас в риторике многих политиков, а также в материалах массовых и социальных медиа. Для примера – статья в «Информаторе» за ноябрь или сюжет на ICTV за октябрь 2015 года. Важная составляющая этого дискурса – мысль «если вы такие умные, то почему такие бедные». Воплощения такого подхода – афоризмы «наука должна перейти на самоокупаемость», «хотите на науку такой же процент от ВВП как в Европе – приносите доход в казну» и так далее.
Есть две реалии, знания которых недостаёт адептам этой школы мысли. Во-первых, вышеописанная правда жизни молодых ученых в Украине. Во-вторых, тот факт, что, как правило, даже средний молодой ученый при желании может стать успешным программистом или банковским аналитиком, а при уровне хоть немного выше среднего – сразу же выехать за границу. За границей (для примера, возьмём Голландию) он, ещё обучаясь в аспирантуре, будет получать 1800 евро в месяц. Это в 13 раз больше, чем те злосчастные 3500 грн. Многие, в общем-то, и уезжают – дабы избавиться от чувства, что об них вытирают ноги. При этом бедными они, умные, не остаются – в отличии от нашего общества и нашего государства.
То же касается и научных сотрудников постарше – при 15-летнем стаже работы украинский ученый получает порядка 6000 тысяч гривен – себя на эти деньги можно содержать, но семью – с трудом. Опять-таки, перспектива выезда за границу либо смены рода деятельности – всегда под рукой.
Отметим, что экономия в миллиард гривен, заложенная в бюджет следующего года – на фоне 80 миллиардов бюджетного дефицита, – сокращает финансирование науки еще на треть.
Конечно, есть третья проблема: существует масса институтов, сотрудники которых ничем не занимаются. Учитывая столь интенсивный отрицательный отбор в украинской науке, это довольно естественно. Проблемой это является потому, что, при текущем аппарате управления наукой в Украине, попросту закрыть их в пользу деятельных затруднительно. Умнейшие из десижн-мейкеров, которые понимают, что происходит, даже под давлением совести не берутся противостоять бюрократическим кланам. После сокращения финансирования, например, вместо того, чтобы разогнать неэффективные заведения, была введена 4-дневка для всей Академии. Сократят еще сильнее – нет никакой гарантии, что эти люди прозреют и переломают хребет мафии бездельников, скорее они будут продолжать выдавливать последние капли мозга из страны.
Требуются глубокие и вдумчивые изменения, а не лобовое регулирование финансирования. Прислушиваться при этом в первую очередь необходимо к активной части научного сообщества – не к бюрократам, не к бизнесменам и не к публике. Если человек читает: «…українські новатори підкорюють світ і заявляють про Україну без допомоги Академії наук. Робот для розваги домашніх тварин Petcube, плеєр VOX для Mac OS, сервіс замовлення в ресторанах Settle…» – и кивает головой, значит, он не понимает, как устроена наука. И хуже всего, что потом такой человек выходит на трибуну и говорит, как делать, а его слушают и учитывают его мнение в бюджете.
Как украинскую науку реформировать
25 ноября 2015 года в ВР был проголосован «Закон о науке и научно-технической деятельности». Инициативная группа научных сотрудников (преимущественно из Совета молодых ученых НАН) трудилась около года над тем, чтобы в этот закон попали действительно важные и полезные положения – что получало, кстати, совершенно минимальный отклик в СМИ. Тем не менее, эта инициативная группа смогла сделать так, чтобы решение вышеперечисленных проблем сдвинулось с мертвой точки.
Необходимо, чтобы власть лучше слышала и понимала потребности ученых, и чтобы действительно работающие ученые не теряли поддержку государства из-за того, что другие просиживают в своих институтах понапрасну. Для этого, согласно «Закону о науке…», будут образованы два новых органа: Национальный совет по вопросам развития науки и технологий и Национальный фонд исследований.
Если кратко, Национальный совет будет определять приоритетные направления в развитии украинской науки, принципы госаттестаций и экспертиз, по которым будет оптимизироваться наука, следить за продвижением реформы. Нацсовет будет состоять наполовину из ученых и наполовину из администраторов, что должно повысить эффективность отклика этого органа на насущные задачи и проблемы.
Разумеется, при образовании этого ключевого органа следует обеспечить максимальную прозрачность и исключить конфликт интересов. Для этого придумана такая последовательность:
- Формируется коллегия из 25 украинских исследователей, лидирующих по индексу Хирша (наукометрический показатель);
- Она избирает Идентификационный комитет, состоящий из украинских ученых и зарубежных, которые имеют опыт выполнения аналогичной функции в Европе;
- Идентификационный комитет определяет состав Национального совета – на заседании, открытом для общественности, с доступом по отправленным соответственно заявкам.
Важно, что состав как Идентификационного комитета, так и Нацсовета не может включать лиц, занимающих управленческие должности в каких-либо украинских организациях. Также важно присутствие иностранцев в Идентификационном комитете: их трудно заподозрить в обслуживании каких-либо внутриукраинских интересов.
Второй орган, Национальный фонд исследований, будет собирать и распределять средства на приоритетные направления украинской науки в форме грантового финансирования. Это позволит решить вышеописанную проблему – выделить деятельные исследовательские группы среди серой массы бездельников и сформировать благоприятный климат для молодых ученых. Управляющий состав Нацфонда (т.н. научный совет) формируется Национальным советом, что должно обеспечить эффективность и чистоту его работы.
По плану, процесс формирования этих органов займет больше половины 2016 года. Эффект от их работы можно ожидать в перспективе нескольких лет. Длительность – необходимое зло: если проводить реформу и оптимизацию в более короткие сроки, то в текущих условиях это может лишь изувечить украинскую науку.
Бюджет, хотя как закон он формально был инициирован тем же человеком – премьер-министром Украины, – в этом отношении противоречит закону о науке, поскольку требует срочной оптимизации всей Академии до августа (к тому времени Нацсовет еще не будет сформирован). Это вставляет дополнительные палки в колеса настоящей реформы.
Конечно, не всё сложилось гладко в этом законе о науке. Например, топ-25 по индексу Хирша – критерий, практически вычеркивающий украинских исследователей в области гуманитарных наук из списка коллегии. К сожалению, цитируемость научных работ – самый эффективный критерий, позволяющий отсеять бездельников и бюрократов. Через две итерации – когда коллегия выберет Идентификационный комитет, а комитет – Нацсовет, в нем почти наверняка появятся и представители гуманитарных наук. Разумеется, будут потери, но, скорее всего, меньшие, чем если допустить в коллегию псевдоученого.
Иногда в качестве недостатка отмечают, что, хотя управляющий совет Национального фонда формируется Национальным советом, утверждает и назначает его Кабмин. Также многие считают, что лучше бы Идентификационный комитет (в текущей формулировке включающий как отечественных, так и зарубежных исследователей) состоял целиком из зарубежных ученых, чтобы полностью исключить конфликт интересов. Эти недостатки остались, в первую очередь, из-за сопротивления со стороны административной части авторов законопроекта.
Действительно, текущая формулировка закона о науке является консенсусной – но и то, чего уже удалось добиться, можно считать положительным результатом. Результатом, прежде всего, пристального внимания и приложенных усилий со стороны активных украинских учёных. Тем не менее, как уже было сказано, среди чиновников критически мало тех, кто разбирается в науке и по-настоящему заинтересован в её развитии, так что на любом этапе существуют риски. Поэтому в 2016 году для фактической реализации реформы потребуется еще больше внимания. Как со стороны активных научных сотрудников, так и со стороны адекватной части общественности – которого, к сожалению, пока было недостаточно.