Почему я опоздал на три часа?
24 июня 2014 года с 8 утра мы торчали на трассе Киев-Чоп под Житомиром (село Березина). Мы — это я и еще с полтысячи людей, которым пришлось платить своим временем за свою гражданскую бессознательность.
Что делать в ситуации, когда ты заплатил деньги за более скоростное междугородное перемещение, но оказался в пробке длительностью в полдня?! Что делать водителю, от которого пассажиры ожидают каких-то действий?
Водитель успокаивал нас, говоря, что это «ненадолго», а соседний водитель сказал, что вчера блокировали дорогу с утра до 17:00.
Я предложил водителю выехать на встречную полосу, пока это не стало мейнстримом. Водитель опасался, что и та сторона трассы перекрыта и что мы таким образом лишь станем зачинателями пробки по встречной полосе. Ведь со встречной полосы сначала тоже проезжали одинокие автомобили — значит, и оттуда пускали транспорт только в виде исключения.
Полчаса спустя можно уже было наблюдать пробку и по встречной.
Водители начинают переключать шансон и попсу на новостное радио, некоторые выходят из ставших бесполезными машин, сбиваются в кучки и делятся предположениями. Скопление людей, привлекшее меня в первую очередь — это группа водителей, собравшихся возле дальнобойщика, у которого есть связь по рации с дальнобойщиками из начала пробки.
— Чого стоїмо?
— Бастують…
— Чого? Зарплату не платят робочим якимсь?
— Ты что не знаешь, почему нынче в Украине бастуют?
— Тела с востока привезли — вот родственники и взбесились.
— От козли! Йдітє под Верховну раду і там бастуйте — ми тут на дорогі — простой люд — ми тут в чьом винні?!
«Не, ну їх тоже можна поняти — в них там дітей на м’ясо пускають… — раздается из рации. — Вони кажуть, шо на АТО тратять по три мільйона гривень в день, а їхні діти там без нормального озброєння та без внятних наказів служать».
С 10:00 колонна начала перемещаться по 15 м раз в двадцать минут.
Два часа стояния в пробке — и, наконец, подъехали представители ГАИ и какие-то чинуши на шикарных тачках.
Со слов нашего специального корреспондента-дальнобойщика из центра событий (по рации) мы узнали, что еще в 8:30 туда подъехали мусора, которые пытались разогнать людей, но людей было прилично — это были в основном женщины 40-60 лет.
С молодыми ребятами были какие-то перепалки у милиции, но сила ни к кому не применялась.
В 11:15 на горизонте возник ГАИшник, который подвигал машины таким образом, чтобы пассажирский транспорт смог проехать по первой полосе — сделать это при приезде милиции предлагали сами протестующие.
Когда наш автобус проезжал колонну пропускающих нас протестующих, женщина — божий одуванчик, «сильно бывающая в Европе», по её словам, сказала, что «в нормальной стране их бы давно арестовали», а я добавил, что в такой нормальной стране, как Россия или нацистская Германия так бы и поступили. Мужчина, едущий со мной в автобусе, сказал, что их давно надо было передавить, бо мы ни в чем не виноваты и теперь все сильно опаздываем. Я напомнил ему, как когда-то давили людей танками в Чехословакии, и ему стало стыдно. Затем мы затронули тему того, что в ХХІ веке люди уже умеют мирно договариваться, а принцип «око за око» сделает мир слепым.
В чем виноваты мы — возможно, даже сочувствующие граждане?
В отсутствии собственной позиции.
А как иначе в Украине можно остановить призыв людей туда, где нужны трупы? Туда, где нужны мёртвые «герои», устами которых не расскажут об отсутствии обеспечения и должной подготовки военнослужащих, чьими остывшими устами расскажут лишь о страшном дегуманизированном враге, которого необходимо незамедлительно, максимально жестоко, остановить любой ценой. Ценой твоей, в частности, жизни.
Мы виноваты в том, что позволили власть имущим распоряжаться нашими жизнями, жизнями наших товарищей, родителей, детей, нашими собственными жизнями. И это не проблема, назревшая недавно, — это проблема сложившейся системы отношений и ценностей, где человеческая жизнь не стоит ничего.
Я не готов подохнуть из-за передела сфер влиятельности олигархов.
АТО должна проводиться, но должна проводиться другим образом — добровольцами, под контролем общественности и компетентных людей.
«Если бы со мной в окопе сидел Коломойский, я бы пошел воевать». Но бедный и богатый в этой войне не воюют вместе — тут, как и в древние времена, бедный умирает за богатого.