Алексей Якубин
Политическая сфера строится на равенстве и компромиссе, это ее естественное состояние, тогда как в общественной сфере существует слишком много конфликтных интересов и слишком много различий, поэтому ее следует регулировать с помощью политики очень осторожно и продуманно, только в самом необходимом, – в отличие от экономической сферы, которая требует политических рамок регулирования и выравнивания для самоподдержки ее нормального функционирования в интересах большинства граждан; и тут стоит четко понимать разницу между регулированием и регламентацией, которые сознательно или по незнанию смешиваются в различных дискуссиях о дерегуляции, либо эта разница представлена ошибочным образом и запутана, на что обоснованно обращал внимание Мишель Крозье (Крозье, 1993). Можно согласиться с аргументацией Ханны Арендт (навеянной аристотелевской интерпретацией) в пользу того, что цель политики – гармонизировать общество, а не вносить в него дополнительный разлад и конфликты между разными социальными группами (Арендт, 2013).
Исходя из такого понимания, следует сказать, что политика памяти, выраженная в специальных законах и указах об установлении бескомпромиссной общеобязательной коллективной памяти, очень часто притязает на регламентацию тех аспектов общественной сферы, где такая регуляция и регламентация излишня и, более того, даже вредна, – и тем самым вносит в нее больше конфликтов, чем примирения, что, очевидно, расходится с самим предназначением политики памяти, обрекая ее на саморазрушение, на превращение в свой антипод – историческую политику, которая по своей сути ориентирована на усиление конфликтности в обществе (об отличии между ними см.: Якубин, 2014).
Предлагаю более детально рассмотреть в этом ключе украинскую ситуацию с политически инспирированной официальной репрезентацией памяти о Великой Отечественной / Второй мировой войне в 2010-е годы.
Две карты памяти – новые противоречия
В 2010-е годы в Украине было издано два президентских указа, касающихся Великой Отечественной войны и Второй мировой войны: один вышел еще при Викторе Януковиче в 2012 году, второй – при Петре Порошенко в 2015 году. Если посмотреть на сами названия этих указов, сразу же бросается в глаза разница в логике и в структуре отображаемых ими дискурсов.
В первом указе название говорит само за себя: «О мероприятиях в связи с отмечанием 70-й годовщины освобождения Украины от фашистских захватчиков и 70-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» (Президент України, 2012). Во втором указе в названии уже совсем другой посыл: «О мероприятиях по отмечанию в 2015 году 70-й годовщины Победы над нацизмом в Европе и 70-й годовщины окончания Второй мировой войны» (Президент України, 2015). Что бросается в глаза сразу – это исчезновение из названия понятия «Великая Отечественная война».
Складывается впечатление, что само это понятие стирается из повестки общественной памяти как «советско-коммунистическое», а значит – такое, которое вроде бы подпадает (!?) под одновременно провозглашенную политику «декоммунизации».
Количественный сравнительный контент-анализ двух указов выглядит так:
Таблица 1
В первом указе (Януковича) «Великая Отечественная война» упоминается 37 раз, всегда в позитивном контексте, «Победа» – 24 раза, а «Вторая мировая война» не упоминается ни одного раза. Слово «фашизм» употребляется 18 раз в разных негативных вариациях, и 2 раза употребляется слово «нацизм». В указе Петра Порошенко формулировка «Великая Отечественная война» не используется вообще! 14 раз употребляется понятие «победа», 24 раза – «Вторая мировая война». Еще один очень интересный терминологический нюанс, который мог бы стать темой отдельного исследования: ни разу не упомянуто понятие «фашизм», вместо этого активно используется понятие «нацизм».
Стоит также обратить внимание на официальные методические рекомендации 2015 года для общественности и СМИ (УІНП, 2015), которые распространял Украинский институт национальной памяти (УИНП), специальный государственный орган, созданный еще при президенте Викторе Ющенко для регламентации санкционированной правящим политическим классом интерпретации вопросов прошлого и коллективной памяти.
В частности, там расшифрован новый дискурс в отношении указанных событий – через практику замены имеющихся понятий, с аргументацией, что так «корректнее» (вот только какой корректностью руководствовались авторы таких нововведений – политической или научной в либеральном понимании?). То есть «корректнее» (!?) употреблять вместо понятия «Великая Отечественная война» – «советско-немецкая война». Откуда взялась такая «корректность», не вполне понятно; ведь если сравнить, например, частоту употребления словосочетаний «Великая Отечественная война» (GreatPatrioticWar) и «советско-немецкая война» (German-SovietWar) для описания событий на Восточном фронте в англоязычной литературе с 1939 по 2008 год по графику сервиса GoogleNgram, то второе не выглядит традиционно принятым даже для англоязычной литературы (Рис. 1).
Понятие «фашистская Германия», в соответствии с этими рекомендациями, предложено заменить на «нацистскую Германию» или «Третий Рейх», «фашистский блок» в Украине – на «союзники Германии», «немецко-фашистские захватчики» – на «нацистские оккупанты», «фашистские пособники» – на «коллаборационисты», «освобождение Украины от фашистских захватчиков» – на «изгнание из Украины нацистских оккупантов», а «великую победу над фашистской Германией» предлагают заменить «победой над нацизмом в Европе».
Рис. 1. Частота употребления словосочетаний «Великая Отечественная война» (Great Patriotic War) и «советско-немецкая война» (German-Soviet War) в англоязычной литературе с 1939 по 2008 год по графику сервиса GoogleNgram.
Таблица 2
Идейные и риторические нововведения 2015 года
Кроме того, на государственном уровне в 2015 году имели место попытки в этом ключе создать и закрепить новые образы прошлого с помощью новых памятных дат, – например, введение в официальный календарь новой даты, которую празднует большинство стран Западной Европы, – Дня памяти и примирения 8 мая. Это преподносится как символическая синхронизация с ЕС в русле курса на Евроассоциацию. Также на официальном уровне задекларировано появление в календаре еще одной официальной даты – 2 сентября как дня завершения Второй мировой войны. И что важно: в указе Порошенко, кроме ветеранов ВОВ, названы и другие группы лиц, которые теперь включены в официальную глорификацию, связанную со Второй мировой войной.
Список охваченных лиц расширяется – в тексте документа к ним отнесены новые категории: «выражение уважения всем борцам против нацизма, увековечение памяти о погибших воинах, жертвах войны, военных преступлений, депортаций и преступлений против человечности, совершенных в годы войны, усиление заботы о ветеранах войны, участниках украинского освободительного движения этого периода, жертвах нацистских преследований, утверждение преемственности традиций воинов – победителей нацизма и нынешних защитников Отчизны» (Президент України, 2015). Как видим, теперь субъектами глорификации являются не только советские ветераны, но и украинцы, которые воевали в армиях Канады, США и других стран-союзников, а также в УПА.
Иначе говоря, круг людей, официально причастных к празднику, теперь расширяется, – но одновременно и сужается посредством маркера «накинутой» ретроспективно социальной идентичности «национальность / этничность» – «украинцы в рядах объединенных наций победили агрессора» (о чем нам бравурно сообщают плакаты УИНП).
Изменяется и сама официальная концепция визуальной репрезентации Великой Отечественной / Второй мировой войны.
Георгиевская лента, в свое время также инспирированная правящими группами постсоветских стран (особенно в 2000-е годы в Украине, России и Беларуси; в СССР она также использовалась, но преимущественно в паре с государственными орденами, связанными с Победой), теперь не используется как официальный визуальный символ Победы и заменена новым символом – красным маком; появляется новая хронология – вместо 1941–1945 гг. использована датировка 1939–1945 гг. И новый лозунг: «Помним – побеждаем» («Пам’ятаємо – перемагаємо»).
В официальном нарративе Вторая мировая война теперь интерпретируется не как Отечественная война украинского народа – часть общей борьбы советских граждан против нацизма и фашизма, а как пребывание Украины (которая официально существовала тогда только в форме УССР, части СССР, правопреемницей которой стало ныне независимое украинское государство) между двух «огней» (на это прямо указано в материалах для распространения от УИНП).
Иначе говоря, это была не война Украины, это была война «других», «посторонних», а Украина выступила якобы в качестве жертвы двух сторон: Советского Союза и нацистской Германии. В английской версии плакатов этот внутренне противоречивый концепт красноречиво передан фразой «Ukraine between the devil and the deep sea». Эта информация размещена на сайте Украинского института национальной памяти, и это – тот материал, который предлагают рассказывать, в частности, детям в школах.
Эти попытки путем политической регламентации изменить традиционно принятые интерпретации прошлого вступают в противоречие со сформировавшимися ранее представлениями / памятью о войне и победе в ней, характерными для большинства в различных возрастных и социальных группах украинского общества, – о чем речь пойдет ниже.
Рис. 3. Фото тематического плаката с сайта УИНП.
Что объединяет граждан?
Много вопросов у граждан и в академическом сообществе вызывают сама по себе попытка и необходимость политической регламентации несомненно сложной памяти о войне в стиле «приватизации / национализации» прошлого и тенденция официального отказа от образа Победы (Касьянов, 2016; Сергієнко, 2016).
Подтверждают этот тезис и социологические опросы – даже с поправкой на методологические и идеологические противоречия, связанные с самим исследованием «общественного мнения» по таким сложным вопросам, это все же не вопросы про ДНК или ГМО, где требуется определенный уровень научной грамотности, – некоторая общая память о войне есть почти у всех граждан, что указывает на существование на данный момент определенных конвенций на тему памяти о Второй мировой / Великой Отечественной войне.
Например, в опросе, проведенном Фондом «Демократические инициативы имени Илька Кучерива» совместно с социологической службой Ukrainian Sociology Serviceв период с 25 декабря 2014 года по 15 января 2015 года по заказу Международного центра перспективных исследований в 11 регионах Украины (всего опрошено 4413 респондентов – по 400 во всех регионах Украины, в Закарпатье и Буковине – 401, в Центре – 402, в Полесье – 410), выяснилось, что, несмотря на все предложенные правящими кругами нововведения, 84% граждан позитивно оценивают именно победу Советского Союза в Великой Отечественной / Второй мировой войне (Фонд «Демократичні ініціативи імені Ілька Кучеріва» / Ukrainian Sociology Service, 2015).
Исходя из представленных данных этого опроса, 9 мая – это единственная дата, которая объединяет 84% населения сегодняшней Украины. Подавляющее большинство респондентов считает, что 9 мая – дата, консолидирующая граждан. На втором и третьем местах среди дат и праздников, которые объединяют Украину, названы даты крещения Руси в 988 году (74%) и провозглашение независимости Украины (71%).
По данным опроса, к числу дат, которые скорее разделяют людей, относятся даты создания УПА и создания Украинской Советской Социалистической Республики. Правда, празднование годовщин создания УССР поддерживают 47% опрошенных (не поддерживают 20%), а создания УПА – 40% (и 31% не поддерживают).
Таким образом, если подытожить, в вопросе о сегодняшней официальной памяти о Великой Отечественной / Второй мировой войне представляется, что ключевая проблема Украины – в том, что нынешний политический класс, заигрывающий с медийными активными правыми политическими силами и их идеологическими / партийными, часто хаотичными, представлениями о прошлом, пытается изменить существующие в обществе образы прошлого в угоду конъюнктурному альянсу, не обращая внимания на доминирующие и традиционно принятые общественные настроения в этих вопросах.
И это во многом, по сути, является тактической попыткой переключить внимание граждан с социально-экономических проблем, с которыми сталкивается страна, на борьбу с прошлым, сосредоточить наше внимание на вопросах, намного более «безопасных» для политического класса.
Это способ удержания и сохранения себя у власти, поскольку с образами памяти можно «бороться» и говорить о них бесконечно, вместо того, чтобы решать насущные социально-экономические проблемы. И это своего рода заменитель конструктивных дискуссий о будущем страны – ведь в этих дискуссиях неизбежно будут подняты небезопасные вопросы имущественного неравенства и социального расслоения, отчужденности политического класса от большинства граждан.
Такая историческая политика ведет также к нагнетанию социально-политических противоречий, связанных с существованием локальной и региональной специфики общественной памяти. И, очевидно, это не способствует ни декларированной правящим классом на словах децентрализации, ни диалогу с населением южных и восточных регионов страны, где доминирует, по удачному выражению Георгия Касьянова, «советско-ностальгический нарратив» (Касьянов, 2016; Сергієнко, 2016).
Такая линия представляется еще более недальновидной, если учесть необходимость реинтеграции ныне неподконтрольных территорий Украины в Донецкой и Луганской областях, исходя из логики Минских договоренностей и соответствующих международных обязательств страны.
Кроме того, изменение традиционно принятого отношения к Великой Отечественной войне, превращение «Великой Отечественной войны» во «Вторую мировую» – это продукт процесса создания социальной идентичности, которым именно сейчас занимается часть политического класса, с прицелом на выработку новой гражданской идентичности страны, латентно или демонстративно антироссийской.
России (а точнее – воображаемому гротескному мифологическому образу России, а не только конкретным противоречивым тенденциям политики нынешней РФ) при этом отведена роль «вечного врага», против которого обязаны консолидироваться украинские граждане и на которого можно списать все сегодняшние проблемы, и именно в этом ключе должна быть переосмыслена и Вторая мировая война – в угоду политическому классу. То есть: если Россия – «вечный враг», то война уже не может быть «великой» и «отечественной», она превращается во Вторую мировую, а Украина – в жертву, и политический класс «освобождается» от своей ответственности перед гражданами за их сегодняшнее благосостояние и за их будущее.
Возвращаясь к аргументу Арендт, с которого мы начинали: вместо того, чтобы проводить идею равенства и структурного примирения, такая политика, внося регламентацию в общественную сферу, нарушая традиционно принятые (как показали опросы) представления, деструктивно влияет на процесс мирного сосуществования разных образов памяти о войне, который не требовал политического вмешательства и мог бы разрешать свои противоречия более мирно и консенсусно в самом обществе через его представителей из академической и просветительской сфер, а не через чиновников в угоду отдельным партийным образам памяти. Политический класс сознательно создает эмоциональную напряженность и противостояние в обществе, потому что именно в этом – в игре с образами прошлого / войны — видит сейчас залог удержания власти.
Перевел Игорь Готлиб
Впервые опубликовано в: Спільне, №10, 2016: Війна і націоналізм
Источники
Арендт, Х., 2013. «Размышления по поводу событий в Литл-Роке». В: Арендт Х. Ответственность и суждение. Москва: «Издательство Института Гайдара», с. 258-282.
Касьянов Г., 2016. «К десятилетию Украинского института национальной памяти (2006 — 2016)». В: Historians.in.ua. Доступ 28.10.16 за адресою:[link]
Крозье, М., 1993. «Современное государство — скромное государство. Другая стратегия изменения». В: Свободная мысль, 11, с. 35 —43.
Президент України, 2012. Указ Президента України «Про заходи у зв’язку з відзначенням 70-ї річниці визволення України від фашистських загарбників та 70-ї річниці Перемоги у Великій Вітчизняній війні 1941-1945 років. Доступ 28.10.16 за адресою:[link]
Президент України, 2015. Указ Президента України «Про заходи з відзначення у 2015 році 70-ї річниці Перемоги над нацизмом у Європі та 70-ї річниці завершення Другої світової війни». Доступ 28.10.16 за адресою;[link]
Сергієнко С., 2016. «Політична гра з фрагментами історії: героїзація минулого стає неодмінною складовою нашого буття». В: Cпільне: журнал соціальної критики. Доступ 28.10.16 за адресою: [link]
Український інститут національної пам’яті, 2015. Методичні матеріали до відзначення дня пам’яті та примирення та 70-ї річниці дня перемоги над нацизмом у другій світовій війні (8 —9 травня 2015 р.). Доступ 28.10.16 за адресою:[link]
Фонд «Демократичні ініціативи імені Ілька Кучеріва» / «Ukrainian Sociology Service» 2015. Дослідження «Що об’єднує та роз’єднує українців». Доступ 28.10.16 за адресою:[link]
Якубин, А., 2014. «Политики памяти в объединенной Европе: общность, партикулярность, ассамбляж». В: Политическая наука, 2, с. 183 —204.[link]
Фонд «Демократичні ініціативи імені Ілька Кучеріва» / «Ukrainian Sociology Service» 2015. Дослідження «Що об’єднує та роз’єднує українців». Доступ 28.10.16 за адресою:[link]
Якубин, А., 2014. «Политики памяти в объединенной Европе: общность, партикулярность, ассамбляж». В: Политическая наука, 2, с. 183 —204.