СВОБОДА НАДУВАТЕЛЬСТВА

На фоне обывательского возмущения насилием на улицах Лондона мало кто упоминает о том, что Великобритания имеет чрезвычайно репрессивное по отношению к уличным протестам законодательство. Британский исследователь и экоактивист Джордж Монбиот рассказывает о малоизвестных тонкостях полицейского регулирования либеральной демократии в контексте весенней кампании мирных массовых протестов против бюджетных сокращений.

Власти обещали нам право на мирный протест. Ничего подобного от них мы не дождемся.

Могло быть и хуже: по крайней мере полиция не пыталась скрутить пол миллиона человек. Но как свидетельствуют материалы снятые the Guardian в ходе грандиозного субботнего марша, «славные традиции» беспристрастной полицейской службы и уважения к мирным протестам остаются неизменными. Из записи видно, как старшие офицеры полиции убеждают мирно обосновавшихся в универмаге Fortnum & Mason членов UK Uncut [британская протестная группа, против урезания социальных расходов и уклонения от налогов со стороны крупных компаний и т.п. — прим. пер.], что, если они покинут магазин, то их не спутают с бунтовщиками на улице и позволят спокойно разойтись по домам [1]. Протестующие поверили и были задержаны, закованы в наручники, брошены в фургоны, закрыты в камеры и, в некоторых случаях, остались там на 24 часа.

Разве не предполагается, что подобные вещи необходимо прекратить? Разве мы не вошли в новую эру свободы, в которой правительство, как это было давно обещанно, теперь отстаивает «с трудом добытые свободы, которых мы в Британии так ревностно придерживаемся» [2]? Нет.

В мае 2010, став вице-премьером, Ник Клегг (Nick Clegg) пообещал, что правительство «отменит все навязчивые и ненужные законы, которые подавляют вашу свободу» и «устранит ограничения на право мирного протеста» [3]. Королева в своей речи подтвердила эти обязательства, пообещав «восстановление права на ненасильственный протест» [4]. Так каким же образом эта величественная идея превратилась в ту ущербную бумажку, которую являет собой теперешний законопроект на рассмотрении парламента?

Конечно, законопроект «О защите свобод», который в настоящее время находится в комитете, — это изменения к лучшему. Он ограничивает срок содержания под арестом без предъявления обвинения по подозрению в терроризме; реформирует меры, позволяющие полиции останавливать и обыскивать любого по их желанию; регулирует видеонаблюдение и прослушку и запрещает полиции неограниченно долго хранить информацию о ДНК невиновных людей [5].

Все перечисленное можно только приветствовать, но это вряд ли хотя бы пошатнет гору репрессивного законодательства, наваленного здесь еще со времен правления Маргарет Тэтчер. Новый законопроект даже никак не упоминает о существовании таких навязчивых и ненужных законов как 1986 Public Order Act (Закон «Об общественном порядке», 1986), the 1992 Trade Union Act (Закон «О профсоюзах», 1992), the 1994 Criminal Justice Act (Закон «Об уголовном правосудии», 1994), the 1997 Protection from Harrassment Act (Закон «О защите от сексуального преследования», 1997), the 2003 Anti-Social Behaviour Act (Закон «Об антисоциальном поведении», 2003), the 2004 Civil Contingencies Act (Закон «О чрезвычайных ситуациях гражданского характера», 2004) и the 2005 Serious Organised Crime and Police Act (Закон «Об организованной преступности и полиции», 2005). По факту новый законопроект не содержит ни одного пункта, восстанавливающего права на ненасильственный протест.

Вот, например, всего два репрессивных положения из десятков, содержащихся в перечисленных законах и постоянно использующихся для криминализации мирных протестов. Насколько я знаю, ни Клегг, ни Дэвид Кэмерон, ни другие их министры об этом никогда не упоминали.

Когда в 1997 году обсуждался закон «О защите от сексуального преследования», знающие люди предупреждали, что законопроект, якобы призванный защищать женщин от сексуальных преследователей, составлен настолько неопределенно, что может использоваться полицией с любой целью на ее усмотрение. Предупреждение проигнорировали, и первые три человека, арестованные в соответсвие с новым законом, оказались не сексуальными маньяками, а мирными демонстрантами [6]. Например, полиция использовала этот закон, как и в других подобных случаях, против протестующих перед базой американской разведки (US intelligence base) в Менвит-Хилл (Menwith Hill). По мнению полиции, демонстранты якобы домогались американских служащих базы, поскольку держали плакаты, гласящие «Джордж В. Буш? О, боже!» («George W Bush? Oh dear!» Буквально: «Буш? О[, не говори глупости], дорогуша!») [7]. А демонстранта в Халле (Hull) обвинили в сексуальных преследованиях за то, что он «пристально смотрел на здание» [8]. Также данный закон был использован для получения судебного запрета против жителей деревни в графстве Оксфордшир (Oxfordshire), выступивших против планов энергетической компании RWE npower превратить их прекрасное озеро в свалку золы. Запрет гласил: если жители подойдут сколь-нибудь близко к озеру, они будут привлечены за домогательство к здоровенным охранникам этого объекта [9] [10].

Но даже этого не было достаточно для ни разу не либерального правительства Тони Блэра. В глубинах закона «Об организованной преступности и полиции» от 2005 года был пункт, направленный против демонстрантов, который еще более «усовершенствовал» вышеупомянутый закон от 1997 года. Теперь, если вы пытаетесь «убедить любого человека… не делать что-то, что он вправе или назначен делать» или «делать то, что он не обязан делать», вы можете быть обвинены в домогательстве [11]. Разумеется, целью большинства протестов является попытка убедить определенных людей изменить образ их действий. И сотни мирных демонстрантов теперь оказались заклеймлены за домогательство.

Еще более пагубными, по причине серьезности наказания, являются меры, содержащиеся в разделах 145-149 того же самого закона «Об организованной преступности и полиции». Они нацелены на защитников прав животных, потому вы, наверное, в последнее время особо о них не слышите. Поскольку единицы из защитников прав животных использовали насилие, запугивание и поджоги, теперь вряд ли кто-то найдется, кто встанет на защиту гораздо большего числа участников мирных акций. Так, данный закон запрещает «вмешательство в договорные отношения, которое наносит вред исследовательским организациям, использующим животных», при этом определение вреда включает в себя «потери или повреждения любого характера» [12].

Приведем пример. Если вы послали газетную статью клиенту или акционеру о том, как его компания обращается с животными, вы можете быть привлечены к ответственности в соответствие с этим законом, и наказание будет достаточно суровым. Несмотря на это, полиция и прокуратура раскинули сеть еще шире и сделали закон еще более неопределенным, добавив к тексту поправку «с умыслом» («conspiracy to»).

По этому закону в 2008 году имело место обвинительное заключение, согласно которому был осужден молодой человек по имени Шон Киртли (Sean Kirtley). Он никого не запугивал и никому не угрожал, и даже не вмешивался в договорные отношения: он просто обновлял свой вебсайт с подробностями о разрешенных и мирных протестах [13] [14]. По причине того, что некоторые из участников этих протестов использовали ненормативную лексику, и поскольку эта ненормативная лексика была классифицирована Королевской прокурорской службой (Crown Prosecution Service; службой уголовного преследования) как попытка вмешательства в договорные отношения [да-да, а вы думали эксперто-проститутки это российское изобретение? — прим. пер.], Киртли был признан виновным в умысле совершить преступление. Он был приговорен к 4,5 годам. Его освободили по аппеляции, но к тому времени он уже успел отсидеть 16 месяцев.

Если бы правительство всерьез намеревалось отменить «все навязчивые и ненужные законы, которые подавляют нашу свободу», то не следовало ли бы ему начать с отмены таких вот мер? Вместо этого оно публикует законопроект, который якобы позволит «представителям общественности протестовать мирно без страха уголовной ответственности» [15], но не делает ни одного реального шага в этом направлении.

Я не верю обещаниям Клегга, которые, видимо, таки одурачили обычно скептически настроенного журналиста газеты The Observer Генри Портера (Henry Porter), на счет того, что этот закон, мол, — только начало коалиционных реформ, а не их конец, и что «в дальнейшем могут последовать еще большие отмены (great repeal), исключающие те положения, которые остались незатронуты в этом законопроекте» [16]. Возможно Портер не в курсе, что первоначальное название данного законопроекта было Билль Свободы (Великая отмена) (the Freedom (Great Repeal) Bill) [17].

Этот закон демонстрирует все признаки того, что его остановили, обыскали, сняли отпечатки пальцев, и лишили всякого содержания, которое могло бы сбалансировать взаимоотношения между людьми и властью. Законы, типа тех, что я упоминал, были введены по указанию лоббистов, для того, чтобы задушить мирные публичные возражения против опасных, жестоких и разрушительных практик корпораций. С какой стати их собственное правительство должно эти законы отменять?

Опубликовано в the Guardian 29 марта 2011.

Перевод Дмитрия Вэйдера под редакцией Катерины Максименко

Оригинал: Сайт автора

Читайте також:

Ненасильство неефективне (Пітер Гелдерлус)

Криміналізація соціального протесту, профспілкової діяльності та лівого руху в Росії (Віталій Атанасов)

Журнал «Спільне», № 1 — Криміналізація соціальних проблем

Протести, перемоги і репресії в Україні: результати моніторингу, жовтень 2009 — вересень 2010

Британські студенти протестують проти політики суворої економії та потрійного підвищення вартості навчання

Надежда против надежды: необходимое предательство (Ник Бойрет)

Примечания