Интервью Тамары Злобиной с румынским писателем и критиком Василием ЭРНУ, редактором левого интеллектуального ресурса Румынии CriticAtac, близкого проекту «Спільне» в Украине.
Василий, недавно был опубликован русский перевод Вашей книги «Рожденный в СССР». Расскажите немного об этой книге и собственной биографии, которая стоит за ней.
Эта книга – мой дебют и была написана несколько лет тому назад. Она имела довольно большой успех, выдержала уже три издания, была переведена, кажется, на 8 языков и была отмечена многими премиями. В этой книге повествуется об обыденной жизни в советском обществе, в ней много юмора, иронии, ностальгии и нежности. Естественно, что в ней много других подрывных элементов, которые вызвали недовольство многих в Румынии. В общем, эта книга вызвала много споров.
Двадцать лет я прожил в СССР, я там родился и выходит, что СССР – это моя родина. Место своего рождения я не выбирал, поэтому стараюсь отнестись к этой стране не с любовью или ненавистью, а с большим пониманием. Хочу понять, что же там произошло и как все это действовало. Мне очень интересен советский проект, он очень плодотворен и думаю, может помочь нам разобраться во многих вещах. Коммунисты мне не нравятся, но и постсоветские антикоммунисты с их идеологией, которая стала очень агрессивной, тоже не по нутру. Вместо того, чтобы помочь во всем разобраться, занимаются тем же, что и коммунисты – сеют ненависть и вражду. Мне по душе более дистанцированный и дифференцированный дискурс. Прошлое не надо ненавидеть. Его надо понять и принять.
Как давно Вы живете в Румынии?
Живу в Румынии с 1990 года. Прибыл сюда после краха коммунизма, во времена «национального возрождения», когда разваливался коммунистический блок, и происходило переосмысление национальной идентичности. Румыния в тот период предоставила гражданам Республики Молдова некоторое количество стипендий. Я оказался среди тех, кто получил такую образовательную стипендию. Поступил на философский факультет Ясского университета (старейшего в Румынии) после чего последовала магистратура, а затем была докторантура в Клуже (столице Трансильвании) после чего перебрался в Бухарест. Все это время занимался различного рода деятельностью социального и культурного характера. Начал выпускать журнал Philosophy & Stuff, который на тот период (1998-2002 гг.) стал заметным явлением – это было издание андерграундного образа мыслей, принимал участие в создании журнала Idea – искусство и общество (издание левого направления, которое занималось вопросами искусства и социальной критики) и т. п. За это же время написал несколько книг («Рожденный в СССР», «Последние еретики империи» и «Ceea ce ne desparte» (в переводе «То, что разделяет нас»)) являюсь создателем и координатором единственного в своем роде на территории Румынии сайта – CriticAtac.ro.
Когда я была в Бухаресте, обратила внимание на то, что люди нашего возраста (30 – 40 лет) много говорят о революции 1989 года и свержении режима Чаушеску – память об этом событии важна и жива до сих пор. Расскажите об этих событиях – они отличаются от опыта перестройки и бархатных революций в республиках бывшего СССР.
Когда я в 1990 году прибыл в Румынию, то был неприятно удивлен, в каком истеричном тоне дискутировали о прошлом, о коммунистическом режиме. Чаушеску для них был абсолютным злом и все, что случилось, приписывалось ему. Виной всему оказался лишь Чаушеску или его клан и какие-то абстрактные «коммунисты». Все были преисполнены ненависти, все орали, но вины за собой не чувствовал никто. Рефлексия встречалась лишь на маргинальном уровне. Когда бушует ненависть и кипят страсти, очень трудно мыслить.
Я понял тогда, что диктатура «эпохи Чаушеску» была очень жесткой, очень многих затронула и оставила глубокие раны, а революция 1989 года была слишком радикальным разрывом. У нас, у советских была перестройка, которая постепенно, как-никак, но все-таки нас подготовила. Наш брежневский застой никак не тянет на жесткую диктатуру, это был, скорее, облегченный авторитаризм. Существовали и другие возможности освобождения, которыми мы воспользовались. Ничего подобного в Румынии и в помине не было. Оппозиции не было, диссидентство было столь ничтожным, что рассчитывать на него не приходилось и т. п. Именно тогда я понял, что перестройка оказала на граждан СССР очень важное влияние – она постепенно их демократизировала. Я считаю себя продуктом перестройки и очень привязан к этому периоду.
Какую роль играет драматичность свержения режима Чаушеску в сегодняшней политической динамике?
Падение режима Чаушеску, в сущности, сыграло положительную роль. Один из самых жестких тоталитарных режимов мира был, все-таки, свергнут. Самые большие проблемы связаны с тем длительным периодом революции и приходом к власти некоторых политических группировок. Именно эти вопросы вызывают большую полемику, которая, к сожалению, ведется весьма необдуманно и управляется из рук вон плохо. Румыны, например, все еще задаются вопросом: была ли это революция или государственный переворот? Это событие, с моей точки зрения, одно из самых важных политических событий румынской истории ХХ века, а они даже не в состоянии воспринять такое знаменательное и важное историческое событие. Они прибегают к различным теориям заговора, чтобы объяснить произошедшее. Вокруг этого ведется много никчемных споров, тратится много сил и никак не найдутся ответы на неправильно поставленные вопросы.
Как воспринимает общество левые идеи на этом фоне? Изменилось ли отношение к коммунизму за последние 20 лет?
Левое движение в Румынии, по моему мнению, всегда было маргинальным. Коммунистическая партия в Румынии, как это не парадоксально, сама была правого толка и националистическая. Доктрина партии, выработанная в 60-70-х годах была образцом национализма и шовинизма. Правые партии доминировали на политической арене Румынии и в межвоенный период. В истории Румынии был период, когда у власти находились легионеры (профашистская организация). Левых традиций в Румынии не существует, а левое движение было ультрамаргинальным.
СДП (Социал-демократическая партия, известная и под другими названиями), партия, которая позиционирует себя как левая и находилась у власти после падения коммунистического режима, воспринимается правыми партиями как наследница коммунистов. В действительности же, все партии полны бывшими коммунистами (не следует забывать, что Румыния – это страна, имевшая самое большое количество членов Коммунистической партии на душу населения). Социал-демократическая партия, которой руководит кучка олигархов, показала себя, возможно, самой ярой исполнительницей неолиберальных и популистских программ. Однако, в этом плане, остальные партии не лучше. Самое трагическое в современной Румынии – это отсутствие какой бы то ни было идеологии. Единственная действующая здесь идеология – выгода любой ценой и оппортунизм.
Коммунизм для всех тут мальчик для битья. Все беды и проблемы, говорят они, оттуда, хотя прошло уже 20 лет, как коммунистический режим пал, и во многих отраслях экономики и в социальной сфере, дела тогда обстояли лучше, чем сейчас. Взять хотя бы то же производство. Политики используют коммунизм как «козла отпущения», а правые интеллектуалы, коих подавляющее большинство, как источник доходов и легитимации.
Расскажите больше о идеологических ориентирах современного интеллектуального дискурса Румынии.
В Румынии сегодня доминирует неолиберальный дискурс, который ориентирован на неоконсерватизм американского типа. Разрушено социальное государство, которое так и не успело толком народиться, поскольку, согласно новой господствующей идеологии, «настоящая демократия» может быть осуществлена только в том случае, если «государство сведено до минимума» и все становится «частным свободным рынком». Вести дискуссии о социальном государстве, равных правах и возможностях, общем благе, солидарности и т. п., означает быть «коммунистом». Это весьма агрессивный и варварский дискурс. Румынское правительство, к тому же, должно подчиняться политическим инструкциям Брюсселя и Международного валютного фонда (МВФ) который дает румынскому государству деньги взаймы. Постепенно Румыния превращается в колонию, а румынское общество раскалывается на две неравные части: маленькая часть – элита, контролирующая все больше ресурсов и аккумулирующая все больше власти, и большая часть – у которой нет ни власти, ни подконтрольных ресурсов, ни инструментов влияния на политический процесс. Столь радикальная поляризация добром не кончится.
Какие ограничения, провалы и слепые пятна Вы замечаете в общественных дискуссиях?
Традиции ведения дискуссий и полемики в Румынии не существует. Господствующая группировка просто поет очередные идеологические мантры, проповедует определенную идеологию, которая состоит из заемного неоконсерваторства с примесью, слегка обкуренного православным церковным ладаном, национализма. Эти «патриархи румынской культуры» удостоились даже нового выражения в румынском языке «boierii minţii» (приблизительно можно перевести как «бояре от ума») и ведут они себя на своей культурной вотчине, соответственно – другим мнениям там места нет. Однако, долго это продолжатся не может. Монополии на идеи и полемику, кажется, приходит конец, поскольку появились группы новых интеллектуалов. Очень важно, чтобы таких групп, предлагающих для дискуссий новые темы, новые подходы и т. п., было как можно больше.
Что из перечисленного Вами послужило основным толчком к созданию сайта CriticAtac?
Просто в беседах с некоторыми бухарестскими друзьями, мы пришли к выводу, что ни одна из существующих платформ или групп не отвечает нашим требованиям и запросам, и пришли к выводу, что пора поставить на этом точку. Нельзя же все время плакаться в жилетку. Надо создать что-то совершенно непохожее. Так, из желания чего-то иного, появился сайт CriticAtac. Мы уже не хотим работать по чужой указке, хотим создать свою повестку – политическую, тематическую и пр.
Расскажите историю его создания, и, если можно, в деталях о структуре работы над сайтом, финансировании, участии волонтеров в проекте. Какие основные тематические направления вашей работы и принципы отбора текстов?
У меня есть несколько очень хороших друзей (Кости Рогозану и Чиприан Шиуля) с которыми встречался и обсуждал различные вопросы, мы очень хорошо друг друга понимали и одинаково мыслили. Я им предложил встретиться и обсудить новый проект. Идея проекта была задумана мной еще несколько лет назад. Вместе мы сделали некоторые наброски и усиленно думали в течение года, пока не запустили проект. Присоединились к нам и другие близкие люди (Михай Иовэнел, Виктория Стойчиу, Овидиу Цикинделяну, Флорин Поенару) с которыми мы и начали осуществление проекта
Финансирование мы начали с нуля, на собственные средства. Сайт был создан друзьями, которые разбираются в этом деле, и имел минимальную структуру. Мы собрали вокруг себя людей, которые подходят нам по образу мыслей и манере письма, от них мы и требуем материалов. Темы мы предлагаем ежемесячно. В общем, у нас свой уровень, и мы стараемся его придерживаться – статьи, посвященные какой-то теме, должны быть проблемными, аргументированными, хорошо написанными и долговременными. Нам надоела скандальная и гламурная журналистика, безыдейные и бесперспективные куцые тексты. Каждого нового сотрудника мы подвергаем проверке – его материалы прочитывает вся команда – 7 человек, если он прошел проверку, то в дальнейшем его тексты читают один-два редактора. Кроме того, у нас есть специально приглашенные авторы (Жижек, Г. М. Тамаш, Борис Гройс, Самир Амин и др.) или гости из соседних стран. Помимо ежедневных текстов и тем мы публикуем интервью, материалы по искусству (более социальному), презентации книг, отдельные главы из важных произведений и т. п.
Есть ли темы, на которые вы бы хотели писать больше, но пока не получается?
Да. В Румынии, например, очень трудно найти экономистов придерживающихся левых взглядов. Их почти нет. Хотелось бы заполучить хорошего экономиста, который бы ежемесячно давал критический обзор с левых позиций, экономических проблем Румынии. На данный момент такого специалиста нет. Есть авторы, которые могут что-то написать, но такого специалиста, на которого можно положиться – нет. Нас интересуют и другие области, но опять же встает проблема кадров. Эти люди где-то есть и мы их найдем. Нужно искать постоянно, проявляя терпение. Некоторых нужно самим растить. Очень рад, что удалось найти пять исключительных молодых людей, которые через 4 – 5 лет, вне всякого сомнения, станут одними из самых значительных румынских интеллектуалов. Мы стараемся им помогать и продвигать.
В Румынии также существует журнал «Идея» об искусстве и обществе, тоже левого толка. Какие отличия между этими проектами?
Я лично работал в команде журнала «Idea» и был одним из главных участников проекта. Все тамошние сотрудники, мои давние приятели. Оставив Клуж, я оставил и журнал. В Бухаресте захотелось сделать что-то другое, что-то более близкое к реальным проблемам и более пробивное для рынка дискуссий и идей. «Idea», бесспорно, один из самых лучших проектов подобного рода в Румынии, но он слишком элитарен и теоретичен. Издание занимается вопросами социальной критики и современного искусства, но уровень его академический и теоретический, потому он рассчитан на немногочисленную публику. И все же, такой проект очень нужен.
Предложенный нами проект более демократичен. Мы предложили, чтобы на платформе сайта CriticAtac сошлись как можно больше групп левого толка. Поэтому тут можно встретить и коллег из «Idea», а также и другие группы из Клужа и Бухареста Мы публикуем ежедневные статьи, ежемесячно мы предлагаем темы для дискуссий, отталкиваясь как от проблем современного общества, так и общества вообще, и такие темы, которые, на наш взгляд, актуальны. У нас публикуются материалы теоретического характера, а также материалы близкие к журналистике.
Кто ваши авторы и кто ваша аудитория?
Наши авторы преимущественно из области общественных и гуманитарных наук – от социологов и антропологов, до искусствоведов и журналистов. В большинстве своем это люди молодые, но есть и представители старшего поколения – нам нравится, что и как они делают. Как бы то ни было, в этом деле решают не возраст и область занятий, а то, как они мыслят и пишут. Насчет аудитории труднее что-то сказать. Посещаемость постоянно росла, и довольно неплохо, для такого рода материалов, которые мы публиковали. В начале у нас было 400 уникальных посетителей в день, потом дошли до 1 400 посещений в среднем за день. Сейчас у нас ежемесячно 50 000 разовых посетителей и около 20 000 подписчиков. Если учитывать румынский контекст, то цифры весьма неплохие. Думаю, что аудитория наша достаточно образованна, но мы должны найти подход и к другим социальным группам.
Влияет ли ваша деятельность на изменение тематики и акцентов публичных интеллектуальных дискуссий?
Думаю, что да. Всего лишь несколько лет назад быть интеллектуалом в Румынии, означало придерживаться правых взглядов, быть левым считалось святотатством. На нас смотрели как на умалишенных или как на «приверженцев западной моды». Мало помалу ситуация нормализуется. Сейчас нас рассматривают в интеллектуальных кругах, как силу и полюс притяжения, но относятся по-прежнему с подозрением и опаской. Важно, однако, то, что на рынке идей появилась альтернативная платформа. Многие молодые люди одобряют то, что мы делаем и находят в этом себя. И не только молодые, но и многие интеллектуалы старшего поколения, которые до сих пор оказались в тени, поскольку не было никакой альтернативы. Сайт CriticAtac, пожалуй, одно из самых важных явлений в социально-политической и культурной жизни Румынии за последнее десятилетие.
Есть ли у Вашей команды политические амбиции?
Смотря, что понимать под политикой. Если под этим понимать присоединение к какой-либо партии или создание своей собственной, то мы к этому не готовы и время для этого еще не пришло. На данный момент, по нашему мнению, мы должны заниматься политикой вне партий, но при этом оказывать давление на политические партии и политических деятелей. На конец этого года и в дальнейшем у нас предусмотрена реализация нескольких проектов. Мы хотим создать Социальный форум, Народный (рабочий) университет, организовать по стране конференции, дискуссии и т. п.
Сотрудничаете ли вы с активистами, профсоюзами?
В этом плане мы находимся в начале пути. Активистов очень мало. Но мы пытаемся сотрудничать с ними. Профсоюзы, к сожалению, находятся в трагическом положении, но это не значит, что мы ими не интересуемся. Там очень много интересных людей, но профсоюзные лидеры, к сожалению, весьма консервативны и коррумпированы.
В 90-х годах рабочие профсоюзы (особенно шахтерские) играли большую роль в общественно-политической жизни, как обстоят дела сейчас? В каком состоянии профсоюзное движение? Какой процент трудящихся входит в профсоюзы? Есть ли радикальные объединения?
В 90-х годах еще имели место уличные выступления, протесты и т. п. Слово профсоюзов и шахтеров было достаточно веским. Однако официальная пропаганда сумела превратить их во «врагов свободного рынка и демократии», призванных «спасти» страну. Они были «остатками старого мира, которые сопротивлялись прогрессу». Шахты были разрушены, а шахтеры оказались на свалке истории. С профсоюзами приключилась другая история. Их просто купили, а их лидерам предложили лакомые куски и теплые местечки в парламенте. После этих превращений, влияние профсоюзов почти сошло на нет. Профсоюзы – это единственная структура в Румынии, где лидеры не сменялись на протяжении 20-и лет. О какой внутренней демократии может идти речь? В частном секторе профсоюзы как-то не прижились, поскольку корпорации очень заботливо следят за тем, чтобы у них подобные «коммунистические» организации не появлялись.
Радикальных организаций, которые бы устроили широкомасштабные акции, в Румынии нет. Можете себе представить, что в прошлом году было проведено одно из самых больших сокращений заработной платы в Европе, а протестов практически не было. Это одна из самых больших наших проблем – как возродить социальную солидарность, как организовать новые формы социального протеста и борьбы. В этом плане мы отброшены, практически, к началу XIX века. Против нынешней власти, которая не в пример сильнее тогдашней, мы должны найти новые формы борьбы.
Каков уровень поддержки левых идей и сил в обществе вообще? Есть ли радикальные левые?
Если не считать СДП, которая позиционирует себя как левая, но не реформируется, то левых сил очень мало. Левых радикалов нет, но есть все больше сигналов из разных маргинальных зон, что появляются различные группы мысли и действия левого толка. Очень многие вещи изменятся в последующие годы в Румынии. С этим мы связываем наши надежды.
Много ли людей выехало из страны после вступления в ЕС? Какие это имело последствия для страны (вступление в ЕС, миграционные процессы)?
Проблема миграции немного старше, она началась после падения коммунистического режима и сразу же обрела массовый характер. С момента вступления в ЕС этот процесс только ускорился, поскольку людям стало проще выезжать. Значительная часть рабочей силы, практически, уже за рубежом. В странах Евросоюза работают больше 3 миллионов румын. В массовом порядке за последние годы, покидают страну медики, специалисты по высоким технологиям, и другие высококвалифицированные специалисты из других областей. Официальная же пропаганда смотрит на этих людей, как на источник доходов для страны, и трагическую проблему выдает за успех. В прессе постоянно можно прочитать о тех суммах, которые мигранты посылают в страну. По имеющимся данным, за последние 10 лет они вложили в румынскую экономику 100 миллиардов евро. Однако никто из власть имущих не задумывается над тем, какая катастрофическая ситуация складывается с их уходом. Сколько тысяч детей остались беспризорными, сколько семей распалось и как это все, в средней и долгосрочной перспективе, скажется на румынском обществе, никто не ведает. Последствия катастрофические и деньгами их не измерить.
Охарактеризуйте, пожалуйста, доминирующую политическую и экономическую доктрины в Румынии. Какие экономические и законодательные реформы считаете наиболее опасными для наемных работников?
Все реформы проводятся по неоконсервативному шаблону, согласно которому, на повестке дня стоит приватизация всех ресурсов. Малочисленная элита берет под свой контроль все больше и больше ресурсов, а общее благо превращается из ценности в пустой звук. Многие значительные для социального государства вещи, за последние годы были разрушены. Появляются все новые законодательные пакеты, которые имеют целью «придание динамичности рабочей силе» (новый Трудовой кодекс) и приватизацию таких отраслей как здравоохранение, образование и пр. Все это отрицательно скажется в средней и долгосрочной перспективе. Законы рядового гражданина уже почти не защищают, бесплатное образование и медицинское обслуживание вот-вот канут в Лету, так что все эти идеи о социальной защите и равных возможностях, нынешней власти чужды.
Как себя чувствуют правые популисты? Кто представляет идею Великой Румынии и имеют ли эти политические силы поддержку?
Румыния страна довольно-таки националистическая, поэтому подобный дискурс имеет место быть. Насколько я могу судить, ситуация похожа на сложившуюся в северо-западной части Украины, но этот дискурс не такой агрессивный. Дискуссии «о братьях из-за Прута» (так популисты традиционно называют жителей Республики Молдова) случаются часто. Особенно это случается по случаю выборов или различных официальных мероприятий пропагандистского характера. Этот дискурс давно и довольно часто и под различными формами встречается и в масс-медиа, но нельзя сказать, что это конкретный и последовательный проект какой-то политической силы. Официально, ни одна политическая партия дискурс о Великой Румынии не поддерживает, за исключением одноименной националистической партии, но она немногочисленна, и к тому же, на последних выборах не прошла в парламент.
Бухарестские политики поняли, что откровенный националистический дискурс использовать нельзя, поэтому завернули его в разного рода нейтральные упаковки. Сейчас они говорят о борьбе за интеграцию Молдовы в Евросоюз, поскольку, таким образом, они «естественно объединившись в Европе», вновь «встретятся». Это тот же национализм, но в более легкой форме. Склонен все-таки думать, что в скором времени следует ожидать появления более радикальных группировок правого толка, как в Румынии, так и в Молдове. Они будут сильнее и голосистее. Признаки этого уже есть.
Как обстоят дела у цыганского меньшинства в Румынии? Как Вы оцениваете недавнюю инициативу Саркози о депортации цыган?
Это меньшинство совсем не интегрировано в румынское общество и подвергается очень сильной дискриминации. К ним относятся с типично румынским расизмом – мягким по форме, но весьма жестким по последствиям. Цыган считают такими «от природы». Получается, что они грязны, необразованны да к тому же крадут, потому что «естество» такое, а не вследствие каких-то социальных причин, и румыны не ведают за собой никакой вины за сложившуюся ситуацию. Все почему-то забывают, что всего лишь сто лет назад цыгане были рабами, что условия их жизни были бесчеловечными, что у них не было даже минимальной возможности получить образование и вести мало-мальски сносный образ жизни и т. п. Коммунистический режим, к сожалению, тоже мало для них сделал, хотя и старался и кое-что все-таки сделал. Сейчас развелось очень много разных НПО, которые борются за их права, но многие из этих организаций лишь проедают деньги, а их деятельность никак не сказывается на состоянии и жизни общины. Проблема цыганской общины в Румынии весьма острая, но румыны не хотят воспринимать ее всерьез.
То, что случилось во Франции и в нескольких других государствах, обращает, по сути, наше внимание к таким проблемам, которые в ближайшем будущем могут стать очень острыми – это проблема миграции и обездоленных социальных слоев. Именно они могут стать для «цивилизованных людей» козлами отпущения, при разрешении своих проблем. То, что некоторые европейские лидеры позволили себе открыто высказать расистские взгляды, факт прискорбный. Надо открыто выступать и протестовать против таких вещей.
Имеет ли Румыния интересы в Молдове, в том числе, в части, касающейся присоединения Молдовы?
Конечно, имеет, это естественно и нормально. Идея объединения на данный момент проект нереалистичный. Нет политических сил желающих этого, а тех, которые могли бы этот проект осуществить – и того меньше. Молдаване желают иметь свою государственность, а румыны не горят желанием видеть их в своем составе. Во всяком случае, об этом свидетельствует статистика. Румыния имеет в Молдове различные интересы: культурные (они, все-таки, относятся к одному культурному ареалу) политические и экономические. Румыния, в последние годы, активизировала свою политику в отношении Республики Молдова. Румыния предоставляет гражданам Молдовы очень много лицейских и университетских стипендий, что не проходит бесследно в отношениях между государствами-соседями. Стоит внимательно приглядеться к новому руководству Молдовы, и увидим, что многие лидеры получили образование в Румынии. Не стоит также забывать о том, что большое число молдаван принимают румынское гражданство и получают румынский паспорт, в особенности потому, чтобы беспрепятственно передвигаться по Европе. Появляются также новые экономические и другие возможности. Все это, во многом меняет социально-политические отношения между двумя государствами.
Как Вы оцениваете конфликт с Украиной вокруг острова Змеиный и черноморского шельфа?
Думаю, что в Румынии Украину очень мало знают, а понимают еще меньше. Когда Румыния обращается на Восток, то в первую очередь она обращается к России, забывая при этом, что между ней и Россией лежит огромная страна – Украина. По моему мнению, такая страна как Украина, должна заново создать свою политическую модель, которая должна отличаться как от европейской, так и от российской модели. Украинская модель должна быть гибкой, чтобы в зависимости от интересов или конфликтов, она могла бы эти два громадных пространства сближать или отдалять. Это страна молодая, которой приходится решать неимоверное количество проблем. Преуспеет ли она в этом, не знаю.
Если речь заходит о Украине, то прежде всего здесь говорят о тех двух проблемах, которые были Вами упомянуты и о Северной Буковине (Черновицкая область) которая воспринимается как традиционное румынское пространство, или же о канале Быстрое на Дунае. Вопрос об острове Змеином также воспринимается как большая несправедливость, совершившаяся при коммунистическом режиме, а проблема черноморского шельфа подается как большая победа над Украиной. Во всем остальном, Украина остается большой неизвестной. Вообще-то, румыны недолюбливают географию и не знают своих соседей. Они понятия не имеют, с кем граничат, но при этом пребывают в твердой уверенности, что их ближайшими соседями являются американцы, англичане и французы и пытаются соотнести себя с ними, но в той форме, которая диктуется колонизированным менталитетом. Я постоянно им твержу, что между 2-3 путешествиями в Париж и Лондон, неплохо бы поехать хоть раз, в Киев или Софию, там тоже много интересного и есть чему поучиться, ведь на протяжении тысячелетий у нас было в истории много общего. Мы должны заново научиться быть любознательными изыскателями. Мы должны знать своих соседей.
Читайте також:
Владимир Ищенко: Левые интеллектуалы Украины
Проговаривая городское пространство (Тамара Злобина)