Поскольку я с интересом ожидал появления этого фильма, то решил ознакомиться с ним до появления в прокате. Файл, который я скачал, оказался «фейком», то есть, он состоял из нарезки эпизодов фильма, снятых на камеру в кинотеатре. Но сначала меня даже посетили сомнение, не есть ли это своеобразный режиссерский ход: построить фильм как нудное повторение разрозненных эпизодов. Ведь действительно, все, что мы знаем о Гипатии – это скудные крохи биографической информации и еще меньше сведений о ее философских воззрениях. Все, что мы знаем о философе, которая оказалась также женщиной, происходит от мужчин и врагов-христиан. Ни одна из ее работ не сохранилась. Более того, ее образ пришел к нам в мужском садистском представлении: юная нагая дева, раздираемая обезумевшими от скрытой похоти монахами. Но на момент гибели Гипатии было по самым скромным расчетам 40-45 лет. Ввиду этого, было бы честно показать катастрофичность прошлого смелым жестом экранизации только имеющихся эпизодов. Но, конечно, настоящий фильм Алехандро Аменабара оказался обыкновенным нарративным биопиком.
Гипатия действительно представлена в фильме нестареющей молодой женщиной (в исполнении Рейчел Вейс), с «духом Платона, осанкой Геры и телом Афродиты». Философ александрийской школы платонизма, в своем поведении она была близка киникам, из которых мы знаем также одну женщину философа – Гиппархию (известную тем, что поколотила философа-сексиста Теодора и заявила: «разве плохо я рассудила, что стала тратить время не на станок и челнок, а вместо этого — на воспитание?»). Абсолютно в киническом духе Гипатия подарила своему воздыхателю тряпку со своей менструальной кровью – вот, мол, цена моей телесной гармонии. В фильме этим кавалером оказался будущий префект Александрии Орест. Орест, по Аменабару, входил в круг учеников Гипатии, «сообщество благословенных», которые были объединены духом поиска истины и гражданской сплоченностью. В фильме, кроме Ореста, учеником Гипатии представлен также Синезий, будущий христианский епископ. Благодаря его исполненным восхищения письмам мы узнаем о влиятельности Гипатии как философа и как политика. От нее, «сестры, матери, наставницы», Синезий ожидал не только философских и стилистческих советов, но и покровительства перед власть имущими.
Именно на этот, политический, момент делает акцент Аменабар уже самим названием фильма: агора. Агора – это центральная площадь полиса, фокус жизнедеятельности «политического животного» античности. Не случайно в фильме звучит крик отчаяния: христиане захватили агору. В Риме IV-V вв. давно уже нет демократии, но остаются островки религиозной толерантности и уважения к философии, оставшиеся от правления Юлиана Отступника. В фильме мы видим присвоение свободного политического и научного пространства христианской религией. Постепенно ущемляются права нехристианских религиозных общин, в частности иудейской, которая процветала в Александрии до событий, изображенных в фильме. Соперники мейнстримного христианства терроризируются и уничтожаются (так началось епископство Кирилла, который разграбил имущество христиан-новациан). Издаются даже указы против математиков, которых предписывается изгонять из городов (как чародеев). Александрийский патриархи, давая понять за кем будущее в этом городе, превращают христиан-парабаланов, которые занимались уходом за больными в Александрии, фактически в свою армию. При необходимости, епископы посылают терроризировать город суровых аскетов-нитийцев. Они не только преследуют и запугивают членов городского совета, но и угрожают самому префекту. Известно, что им ничего не стоило закидать камнями префекта Ореста на улицах города, причем если бы не граждане, судьба Ореста была бы вообще плачевна. Патриарх Кирилл (теперь христианский святой) показал свое отношение к происходящему, канонизировав казненного монаха, который напал на префекта. Этот монах – именно тот самый Аммоний, который изображен в фильме этаким Сандеем Аделаджей пятого века. Поищите в святцах, какого числе сейчас отмечают день мученика Фавмасия (такое христианское имя дал трупу святой Кирилл).
В такой атмосфере особенного удивления не вызывает санкционированное императором разграбление Серапеума, языческого храма, в котором пребывал «филиал» Мусейона. Именно это событие, 391 года, представляет собой первый кульминационный момент фильма. Гипатия и ее раненный христианами отец Теон пытаются спасти самые важные свитки от наступления христианских ценностей на образование. Толпа новых гегемонов Империи врывается в атриум храма и с остервенением разрушает языческие статуи. Свитки погибают в пламени.
Среди торжествующих христиан выделяется бывший раб Гипатии, Давус. Его субъективность рождается именно благодаря новой агрессивной религии. Растерянный взгляд, в котором можно подозревать страх оставшегося без хозяина раба, внезапно оказывается взглядом нового политического субъекта. Давус с дионисийским упоением разбивает античную статую и возносит оторванную руку над ликующей толпой. Он, сообразительнее многих барских учеников Гипатии, осознал намного большее, чем предлагает ограниченный идеализм Платона или отвлеченный мистицизм Плотина. Для него «благая весть», еще немощная интеллектуально, означает универсальную истину, перед которой все равны: от эллина до иудея, от раба до императора. Уникальная демократия Афин держалась на неучтенных ею «говорящих орудиях труда», свитки с самой глубокой философией носили невольники, завершенное и соизмерное тело скульптур оплачивалось покалеченным, измученным, изнасилованным телом раба. Давус крушит памятники культуры, которые всегда есть также памятниками варварства.
Позднее еще раз возвращается к своей госпоже. В порыве недозволенной страсти бывший раб то пытается изнасиловать Гипатию, угрожая мечем, то просит убить себя, отдавая этот меч ей. И все-таки Гипатия снимает с него рабский ошейник и символически отпускает на волю.
Но уже ничего от былого рабства не остается в Давусе в момент убийства Гипатии.
Несомненно, гибель Гипатии представлена Аменабаром недостоверно. Даже судя по самым щадящим рассказам, в то время господствовали суровые нравы. После того, как Гипатию подстерегли на улице, ее поволокли к церкви Кесарион, бывшему религиозному центру почитания императора. Там, дабы унизить публично, ее раздели, а потом «умертвили острыми раковинами», то есть либо содрали кожу заживо, либо перерезали горло. Разодранное христианами на части тело поволокли на костер. По другим данным, Гипатию убили, волоча по камням. Но в версии Аменабара она не познает всех этих мук. Давус больше не испытывает рабских чувств к Гипатии: оставаясь с ней наедине, он не насилует ее и не помогает убежать. Из простого сочувствия он душит ее.
Фильм уже успели осудить современные последователи епископа Кирилла. Но его современный контекст не оставляет возможности для простых интерпретаций. Наглое наступление религии на политические свободы, введение «христианских ценностей» в образование, распостранение мракобесия каналами СМИ не может не вызывать потребности в публичном и остром заявлении об опасности колонизации религией публичного пространства. Но, с другой стороны, рационалистические критики религии часто покупают свой атеизм по слишком малой цене. Мало того, что они демонстрируют полное незнание азов теологии, они используют справедливую критику религии как прикрытие новых проектов закабаливания и политической несвободы: параноидальной «борьбы с терроризмом» и пресечение любых эмансипационных политических начинаний.