«Кампания Лобанова — небывалый успех постсоветских левых». Интервью с Ильей Матвеевым о российских выборах

С 17 по 19 сентября в России состоялись выборы в Госдуму. Победительницей на них ожидаемо была объявлена партия власти — «Единая Россия». Второй партией в стране остаётся КПРФ, которая на этот раз собрала большинство голосов «протестного избирателя». Журнал «Спільне» поговорил с российским политологом Ильей Матвеевым об итогах выборов, кампании демократического социалиста Михаила Лобанова и будущем «несистемных левых» в ситуации, когда любая протестная активность вызывает агрессивную реакцию властей.

Учитывая характер политического режима в РФ и состояние российского парламентаризма, для чего левым было участвовать в этой избирательной кампании?

Во-первых, в российских регионах ситуация с выборами разная. По крайней мере, так казалось до этих выборов. Москва отличалась более честным подсчетом голосов. Так, в 2019 году удалось избрать в Мосгордуму большое количество новых депутатов не от «Единой России». Поэтому мы хотели воспользоваться шансом, организовав сильную избирательную кампанию, и провести новых людей в Госдуму, по крайней мере по одномандатным округам. Так, несистемные левые активно включились в кампанию Михаила Лобанова. Это реально активистский кандидат, который не является членом КПРФ, от которой он шел на выборы. Он математик, доцент МГУ, где занимался активизмом еще с аспирантских времен, был среди основателей «Инициативной группы студентов, аспирантов и сотрудников МГУ» и профсоюза «Университетская солидарность». У Михаила огромный активистский бэкграунд. Его знают избиратели по работе с локальными проблемами в Москве.

Валерий Рашкин и Михаил Лобанов

Во-вторых, какой бы ни был подсчет голосов, любая избирательная кампания для левых, по моему убеждению, — это хорошее подспорье, даже когда их кандидаты не проходят. Кампания Лобанова — это было лучшее, чем занимались левые за долгое время на всем постсоветском пространстве. Степень проникновения левых идей, наших лозунгов и программных требований в массы была беспрецедентной. Михаил открыто называл себя демократическим социалистом. У него была левая прогрессивная программа, сочетающая социальные и общедемократические требования. Кроме того, под эти выборы удалось развернуть невиданную низовую активность — кампания была одной из самых энергичных, если не самой энергичной, среди всех кандидатов в Госдуму.

В результате Михаил Лобанов получил наибольшее количество голосов среди всех кандидатов в Госдуму по московским округам. Если исключить фальсификацию на электронном голосовании, то он победил на этих выборах с большим отрывом. Но это также и успех левых, которые участвовали в этой кампании. Это выдвинуло их на совершенно новый уровень. Несмотря на то, что он в итоге не стал депутатом, у него появилось много сторонников, готовых помогать ему и участвовать в кампаниях.

Сортировка бюллетеней во время подсчета голосов

Многие комментаторы сходились на том, что важнейшим округом на выборах в России был как раз 197-й, где очень символически столкнулись низовой активист Михаил Лобанов и олицетворение путинской телепропаганды Евгений Попов. И Лобанову удалось сломать дихотомию старой оппозиции, разделенной между рыночными либералами и КПРФниками с их консервативной риторикой. Какую роль в этом, кроме агитационной кампании, составила идеологическая часть?

Михаил обладает большой личной харизмой. Когда мы занимались активизмом в МГУ, мы проводили различные кампании за студенческие права. Уже тогда всем было понятно, что это мощный активист, умеющий вести за собой. Сейчас это увидели и другие люди.

Секрет успеха — не только в соединении таких факторов, как активная уличная кампания, кампания в соцсетях, ресурс КПРФ и «Умное голосование».

Помимо этого ему удалось соединить воинов 1991 и 1993 года — тех, кто противостоял ГКЧП, и тех, кто защищал парламент от расстрела Ельциным. Эти люди находятся в противоположных лагерях, но могут найти точки соприкосновения, поскольку и те, и другие боролись за демократию. Дискуссия об этом велась в России с 2011 года, когда начались «Болотные протесты». Левые говорили, что лозунги Болотной надо расширить в сторону социальных требований и что Болотная должна стать коалицией самых разных групп людей, а не только городского среднего класса. Сейчас то, что мы начали 10 лет назад, наконец-то проявило свой потенциал.

Михаил Лобанов на избирательном участке

Итак, кампания Лобанова показала запрос на левую демократическую политику. И, думается, есть немало таких активистов, известных в узких кругах, с таким же потенциалом, как у этого кандидата. Но допускают ли обстоятельства повторение такого успеха в российских реалиях?

Политические возможности открываются редко. У нас недемократическая ситуация в стране, в которой тяжело что-либо делать, особенно в последние годы и месяцы. Но эти выборы не последние. В следующем году будут выборы муниципальных депутатов, на которых будет переизбираться Саша Замятин, руководивший штабом Лобанова, тоже демократический социалист. Можно ожидать, что какие-то движения начнутся в КПРФ и в ней появится более амбициозное крыло. Но пока всякая успешная политика заканчивается мощной волной преследований.

Есть мнение, что это не только самые грязные, но и, возможно, последние выборы в стране. Пример с электронным голосованием показал, что сейчас можно схлопнуть даже это узкое пространство. После пенсионной реформы и нескольких зачисток протестного движения российское общество крайне раздражено, но при этом пассивно, апатично и запугано. Почему тогда нет новой Болотной, когда сфальсифицированные выборы стали триггером массовых протестов?

Вряд ли это последние выборы, хотя систему электронного голосования обещают распространить на все российские регионы. Самые главные выборы в России состоятся в 2024 году, и на них будет баллотироваться Путин. Если там будет электронное голосование во всех регионах, то эти выборы окончательно потеряют связь с реальным волеизъявлением людей.

Электронное голосование

Болотная продемонстрировала возможность соединения электоральной и уличной политики, что даже в рамках таких выборов, как в РФ, возможно на что-то повлиять. Этот же импульс питает сейчас Навального. Но со времен Болотной политический режим в России крайне ужесточился, и что будет с уличным протестом, нам показали в январе этого года [во время акций, вызванных заключением Алексея Навального и его антикоррупционными расследованиями. — ред.]. Тогда люди пытались протестовать мирно, но все закончилось беспрецедентными репрессиями: до 20 тысяч человек задержали в течение нескольких дней протестов.

Тем не менее для правящего класса ситуация тупиковая. Российская экономика не растет уже 10 лет. Реальные доходы населения падают, люди 10 лет подряд живут так же или хуже, чем раньше. Перспектив никаких нет, меры по улучшению ситуации не предлагаются — не считать же такими предвыборные выплаты по 10 тысяч рублей. Этого недостаточно, чтобы вернуть доверие к власти. Пенсионная реформа тоже подкосила ее рейтинги. Может ли власть в таких условиях опираться только на насилие? Не уверен, что это возможно долгое время. Легитимность режима (или «гегемония», говоря марксистским языком) рассеивается.

Во время уличных сходок против фальсификации выборов, проходивших в формате встреч с депутатами от КПРФ, был ощутим разительный контраст между боевитыми выступлениями того же Лобанова или молодых коммунисток вроде депутатки Мосгордумы Елены Янчук и мертвящими речами партийных бонз, славящих «могучего вождя» Зюганова. Очевидно, что машина КПРФ не рассчитана на реальную протестную активность и общение с людьми человеческом языком. Но казалось, что КПРФ в последнее время хваталась за любую протестную повестку — от борьбы с законом о просветительской деятельности в случае Лобанова до, увы, антивакцинаторства. Насколько этот потенциал реален и есть ли что-то живое внутри этой партии?

КПРФ — партия, на которой все российские левые давно поставили крест. У нас нет энтузиазма по поводу ее возрождения. Из нее уже несколько раз волнами выгоняли более или менее нормальных активистов, которые потом создавали собственные организации. Но главный фактор здесь электоральный. КПРФ — это все-таки партия, которая участвует в выборах. Поэтому у нее есть интерес в общественной поддержке. 

Елена Янчук

Здесь возникает дилемма: с одной стороны, они могут придерживаться старой мертворожденной красно-консервативной линии, с другой — есть соблазн попробовать поиграть в настоящую политику. Тем более, благодаря УмГ, голоса буквально сами падают КПРФ в руки. Но надо честно признать, что КПРФ невозможно серьезно обновить в рамках нынешней политической системы. Хотя, казалось бы, это должно произойти почти механически, учитывая новый протестный электорат и появление когорты молодых лиц (у какого еще локального политика не только в России, но и в мире на ютуб-канале полтора миллиона подписчиков, как у депутата Саратовской областной думы Николая Бондаренко?). Однако это не даст сделать ни старый партийный аппарат, ни администрация президента.

Если говорить про итоги выборов в целом, то упомянутый Бондаренко, локальный политик с общенациональной известностью, все равно проигрывает единоросскому ноунейму. При этом в тех регионах, где еще не разучились считать, пробивался реальный рейтинг «Единой России» на уровне 30% и ниже. Но насколько перемены в новой Думе что-то меняют в политическом раскладе страны?

Реальные результаты выборов и рейтинг «Единой России», очищенные от фальсификаций, можно узнать двумя способами.

1) Оценить результаты по нижней границе в регионах, где «ЕР» набрала меньше всего голосов даже с учетом административного ресурса.

2) Статистика. После выборов популярным у нас стал график в форме кометы, показывающий явку и долю голосов за «Единую Россию». На нем видно «ядро кометы», плотное облако участков, где подсчет был более или менее честным, — и хвост кометы, где количество проголосовавших за «Единую Россию» увеличивается с ростом явки.

Это означает только одно: фальсификации и вбросы в той или иной форме. «Ядро кометы» показывает реальную явку в 30—35% и реальную поддержку «Единой России» — около 30%. Глядя на такой же график, построенный по результатам прошлых выборов, мы видим, что поддержка «ЕР» с 2016 года сократилась на 10%, а КПРФ, напротив, увеличилась до тех же 30%, которые сейчас набрала «ЕР».

Что касается новой Думы, то оптимизма здесь нет. Это пассивный орган, принимающий репрессивные законы. Там и дальше будут бесконечно создаваться комиссии по «антироссийской деятельности» и «вмешательству во внутренние дела». Но надо отметить, что, в том числе благодаря Умному голосованию, все-таки избрали несколько более ярких депутатов, таких как участник борьбы против строительства мусорного полигона на Шиесе Олег Михайлов. Возможно, они будут пытаться, как профсоюзный деятель Олег Шеин в предыдущем созыве, читать политические речи и делать депутатские запросы.

Как быть в ситуации, когда часть оппозиции, не сильно желая побеждать на выборах, тем не менее не готова сотрудничать и поддерживать таких прогрессивных кандидатов?

Я бы не переоценивал эту проблему с людьми, которые не хотят договариваться. В целом это не создает больших проблем, за исключением некоторых округов, где сильные оппозиционные кандидаты сталкиваются лбами. Чем больше будет разных оппозиционеров, тем лучше. Первостепенная задача — это возможность для реального политического участия. История с «Яблоком» после федеральных выборов закончена. Явлинский долго агитировал не голосовать за свою партию и добился своего.

Кадр из ролика Григория Явлинского во время президентских выборов 2018 года
 

Есть проблема с тем, что остаются догматики, которые не будут голосовать за любых левых, связывая их с ГУЛАГом. С другой стороны, есть не менее упертые красно-коричневые, которые говорят, что «моя КПРФ продалась Госдепу и теперь я буду голосовать за “Единую Россию”». Но без учета электронного голосования даже в Москве КПРФ набрала больше голосов, чем «Единая Россия». Это говорит о том, что готовность к протестному голосованию высока.

Угроза настоящих преследований отводит на второй план сектантские разборки. Любая уличная активность должна быть подавлена — это позиция власти. И ничего выходящего за рамки таких «выборов» в российской политике быть не должно.

Сейчас ожидают очередной виток репрессий в России. Будет ли это означать тактику «выжженной земли», когда посадят не только навальнистов, но и всех остальных активистов, включая молодых активных кпрфников?

Перспективы мрачные. Сегодня задерживают даже депутата Госдумы Сергея Обухова от КПРФ, ссылаясь на то, что на камерах зафиксировали его участие в послевыборном митинге. Правда, пришлось потом его отпустить из-за депутатской неприкосновенности. Это значит, что они готовы приходить к кому угодно.

Протесты после выборов в Государственную Думу, сентябрь 2021 года

С другой стороны, в этой борьбе вся ситуация держалась на очень низкой поддержке оппозиции. Раньше большинство населения было пассивным и не желало участвовать в политической активности. Потенциал огромной массы людей задействован минимально, и здесь есть с чем работать. Сегодня люди все охотней политизируются, сочувствуют оппозиционерам. Это показала и кампания Лобанова.

На российских выборах фальсификации хоть и приближаются к белорусскому сценарию, но при этом реакция властей еще не совсем как в Беларуси. Возможно, в случае аналогичного жесткого разгона это вызвало бы протестную волну и в России. Но властям выгоднее выждать, чтобы все постепенно затихло, а люди деморализовались. Какая перспектива у неэлекторальной низовой политики после этих выборов?

Социальный активизм сохранится, и он будет нарастать. На локальном уровне есть немало успешных кампаний: гора Куштау, Шиес, предотвращение строительства храма в центре Екатеринбурга… Они будут питаться участием нового типа политиков, таких как Лобанов. Но перспективы участия в непосредственной политической борьбе мы оцениваем пессимистично. Это просто не дозволено.

Путинская власть использует внешнеполитические авантюры для заглушки внутреннего недовольства. Насколько на фоне дряхления «Единой России» и вертикали власти увеличивается угроза подобных поползновений и военных обострений, которых боятся здесь, в Украине?

Ситуация, в общем-то, еще хуже. Агрессивный курс во внешней политике не связан с деятельностью внутри страны. Российская власть не использует такие методы во внешней политике для борьбы за электорат — на мой взгляд, это миф. Дело в том, что российская внешняя политика в принципе такая — агрессивная и империалистическая. И этот империализм напрямую не зависит от динамики внутренней поддержки режима.

К тому же есть активное использование негосударственных структур и частных военных компаний: не понятно не только, в скольких африканских странах они присутствуют, но и какие будут у этого последствия. В Украине же сейчас взрывоопасная ситуация замороженного конфликта, и она зависит не только от России. Левые должны занимать в таких условиях антивоенную позицию и бороться с империалистической политикой своей страны.