До недавнего времени американскому кино не было свойственно ставить под сомнение экономическую систему США.
Но экономический кризис, закрытие предприятий, массовые выселения должников и недоступность для многих элементарной медицинской помощи заставляют «массы американцев задумываться о целесообразности самой капиталистической системы». В американской и британской прессе часто появляются пассажи, характеризирующие антикапитализм как мэйнстрим, как «поп-антикапитализм».
По мнению «The Harpers», в этом есть некий налет снобизма – антикапитализм может стать популярным в США только тогда, когда он потеряет привлекательность в других странах.
Национальная Академия Наук США обнародовала в этом году данные – 47,7 миллиона граждан живут за чертой бедности. При этом 79% процентов населения обвиняют во всем банки, крупный капитал и Буша (Обаме пока доверяют). Но тот факт, что миллионы простых американцев говорят не просто об «отдельных недостатках», а о вреде капитализма как такового – беспрецедентно для послевоенной Америки.
Новый фильм Майкла Мура «Капитализм: любовная история» (призер Каннского и Венецианского кинофестивалей) «встречает подготовленная аудитория». В отличие от предыдущих проектов режиссер «копает» уже не под частные проблемы, а идет дальше. На простых примерах из жизни американских работяг Мур доказывает порочность самой экономической системы.
«Капитализм – это хищник. Он никогда не остановится. У него лишь одно желание – делать деньги. Вы можете постараться посадить его на цепь, но он все равно вырвется».
Один из героев документального фильма — священник, прямо заявляющий: «капитализм – это зло, а вы не можете улучшить зло, вы можете его только уничтожить».
Вначале фильма камера слежения фиксирует грабителей, забирающих мешки с добычей под песню Игги Попа «Луи-Луи»: так проводится параллель между грабителями и банкирами. Затем простая американская семья наблюдает из окна за процессом насильственного выселения полицией неплательщиков. В финале звучит джазовая версия «Интернационала».
Героем фильма становится шериф Уоррэн Эванс, вопреки законодательству, противостоящий в своем округе действиям банков и полиции по выселению должников. Далее следует целая хроника низового сопротивления.
Один из выселенных фермеров угрожающе заявляет: «Здесь скоро будет восстание тех, кто лишился всего, против тех, кому все принадлежит». И в подтверждение его слов демонстрируются кадры захвата рабочими фабрики в Чикаго. Это самый популярный в США момент в фильме. На сеансах в американских городах в это время зрители вскакивают с мест и аплодируют. К слову, прокатчики США по предложению Мура крутят фильм бесплатно (в 962 кинотеатрах), привлекая массы бездомных и иммигрантов на сеансы.
Фильм повествует о том, как корпорация «Condo Vultures» жиреет на банкротстве жилья. Мозаика темных сторон капитализма отражает страховую практику корпораций Wal-Mart и Amegy Bank, продающих сотрудникам страховые полисы, получая затем крупные прибыли, если сотрудники умирают рано, весьма цинично называя это «страховкой мертвых душ».
Но, все же, Мур целит выше — он ставит вопрос: пригодны ли вообще для человека сама структура, моральные ценности и политическая экономия американского капитализма.
Как и во всех своих предыдущих фильмах, Мур вновь комбинирует горе и трагедию жертв, людей, лишившихся работы и жилья, с комедией, забавными мультфильмами 50-х и трезвым анализом там, где это необходимо. Характеризуя современный капитализм как «эпоху жадности», Майкл Мур все же несколько наивно пытается идеализировать прошлое, противопоставляя ей эпоху Рузвельта. В фильме часто упоминается рузвельтовский «новый билль о правах» 1944-го года (незадолго до его смерти), гарантировавший каждому американцу работу за достойную зарплату, бесплатное образование и медицинское обслуживание.
О причинах такого «социального» хода можно судить по следующим словам Рузвельта 44-го года:
«Сколь бы высокими ни были социальные стандарты, нас не может удовлетворять положение, когда некоторые слои населения, пусть 1/3 или 1/5, испытывают нехватку в еде, одежде, жилье или безопасности.
Полная реализация свободы индивидуума не возможна без экономической безопасности и независимости. Нуждающиеся не свободны. Голодные и безработные – сырье для диктатуры. Поэтому мы решили принять «второй билль о правах, который должен создать базу для безопасности и процветания всех, в независимости от положения, расы и убеждений».
Контрастом современной «Эпохе жадности» в фильме служит Джонас Салк, человек, открывший вакцину от полиомиелита в 1955-м, спасший от болезни миллионы и не пожелавший обогатиться за счет этого, запатентовав вакцину. Он лишь спросил: «можно ли запатентовать солнце?»
Католический епископ на вопрос «как бы Иисус воспринял капитализм?» отвечает в фильме, что «тот не захотел бы быть частью этой системы». Все это — детали плана Мура сделать, как он говорит, «демократические социалистические ценности столь же американскими, как и традиционный яблочный пирог».
Фильм показывает и бунты против выселения должников в Майами, и полицейский террор против профсоюзных активистов на фоне того, как крупные финансисты из госказначейства получают 11.3 миллиарда (!) в виде премий. И Майкл Мур делает логичный вывод – это и есть капитализм во всей красе. Как заявила известная американская публицистка Наоми Кляйн: «это безапелляционный призыв к революции против капиталистического сумасшествия».
На недавней презентации фильма режиссер и сам высказался совершенно открыто: «Люди, может быть, и не хотят пока верить, что сама эта экономическая система виновата в том, что с ними случилось. Они считают виноватыми лишь отдельных мерзавцев. Но дело в том, что сам капитализм – это легализация жадности. Жадность, конечно, всегда была рядом с нами. Человек, как вид, имеет целый ряд темных сторон, но если не пытаться их ограничивать, потакать им, то они выходят из-под контроля и, разрастаясь, как рак, убивают самого человека. Капитализм жадность поощряет, возводит ее в культ. Капитализм заставляет вас мыслить деньгами и только о деньгах».
Воспринимая капитализм как зло, Майкл Мур считает его все же временным злом:
«Когда-то в США существовало рабство. Совершенно недавно женщины здесь не имели ни права голоса, ни права собственности. Если уж мы говорим о демократии — мы должны применять ее и на рабочих местах. Мы должны иметь право принимать решение не только раз в четыре года на выборах, но и там, где мы проводим ежедневно от 10 до 12 часов (на работе). Если бы будущие поколения исследователей, лет через 400, изучали нас – они бы крайне удивились. Они сказали бы: «смотрите, они говорили 400 лет назад о демократии, они думали, что свободны, но по 10-12 часов в день жили в тоталитарной ситуации, не смея даже пикнуть. Они позволяли одному проценту богачей иметь больше чем все остальные 99%». Они бы посмеялись над нами, как 150 лет назад смеялись над теми, кто изобретал обычные уже сейчас вещи».
Среди минусов фильма можно отметить, опять же, излишнюю идеализацию прошлого, частые реверансы в сторону Обамы и самопиар самого режиссера. Что касается экономического анализа, Мур весьма упрощенно подходит к нему, несмотря на приводимые графики и схемы. Фильм, естественно, рассчитан скорее на эмоциональное восприятие: такова уж специфика жанра.