21 июля 2019 в Украине состоятся внеочередные парламентские выборы. В очередной раз в них не будут участвовать представители левых политических сил. Несмотря на широкую эксплуатацию социальной риторики в программах, ни одну из присутствующих в бюллетене партий нельзя назвать левой. Не лучше обстоит ситуация среди кандидатов, которые избираются по мажоритарной системе.
Редакция «Спільного» выделила двух кандидатов в депутаты, которые называют себя левыми. Это самовыдвиженцы Богдан Ференс, основатель общественной организации «СД Платформа» и Виталий Дудин, член ГО «Соціальний рух». Интервью с Богданом Ференсом можно прочитать здесь, а сейчас мы публикуем интервью с Виталием Дудиным. Он баллотируется на 31-м избирательном округе (Кривой Рог).
«Спільне» не поддерживает ни одного из кандидатов в народные депутаты, но считает необходимым предоставить площадку для выражения мнений тем, кто позиционирует себя как левые.
Виталий, какие стратегические цели перед собой ставит «Социальный рух»? И как с ними связано твоё выдвижение?
Стратегические цели — это изменение общества в интересах людей наемного труда, перераспределение богатств в пользу народа, запуск экономики на совершенно иных принципах — удовлетворения человеческих потребностей, а не погони за прибылью.
Под изменением системы я, конечно, понимаю социализм. А если говорить о более близких целях, то это реорганизация левого движения. Нужно выявить наших активных сторонников и перегруппировать их в работоспособные коллективы в регионах.
А как ты предлагаешь это делать?
Тем, что люди поддерживают мою кампанию, они уже заявляют о своих симпатиях.Это повод людям доверять. Если они жертвуют деньги, то это указывает еще на более высокий уровень сознательности. Как показали наши скромные шаги, в Украине есть большой потенциал для перезапуска левого движения.
А сколько, по-твоему, таких людей в Украине, чьим интересам соответствует твоя программа?
Я думаю, что это большинство населения Украины, как ни парадоксально это звучит. Конечно, большинство людей сегодня официально не являются наёмными работниками. У нас высокий уровень теневой занятости, многие вынужденно зарегистрированы физическими лицами-предпринимателями, но в той или иной мере связывают себя с трудовой сферой.
Можно говорить о 99 %, как любят выражаться американские левые?
Половина точно. Конечно, 99 % — это те, интересам кого соответствовала бы такая программа. Но поддержать такие лозунги готова, думаю, половина населения.
Ты родился и вырос в Киеве. Почему же в Кривом Роге люди должны проголосовать за тебя? Почему ты не пошел по одному из округов в Киеве?
Потому что основная точка приложения наших усилий — это помощь криворожским рабочим. Сейчас «Социальный рух» связывает свою основную деятельность с ними.
Нам нужны сторонники, которые четко осознают свою классовую принадлежность — им легче объяснить, в чем выгода от повышения зарплат, от усиления гарантий профсоюзов, от демократизации и справедливого налогообложения.
А почему в Киеве нет такой базы поддержки?
В Киеве проживает больше людей, но уровень классового сознания довольно низкий. Люди более атомизированные, классовое сознание очень размытое, хотя некоторые и работают на больших предприятиях. Есть, например, работники метро, которые ночью продают компьютеры и не связывают себя с классом наемных работников. Людям гораздо легче взять три кредита, нежели создать профсоюз на работе и получать те же деньги. Даже если это бюджетник, у него есть какая-то подработка в той или иной сфере, поэтому тут людей для начала надо убедить в том, что они являются рабочими.
Первомай в Кривбассе
Фото с фейсбук-страницы «Социального руха»
А как «Социальный рух» это делает в Киеве? Какие главные достижения и провалы «Социального руха»?
Мы усилили наши связи с теми трудовыми коллективами, которые еще существуют в Киеве. Это, в первую очередь, работники общественного транспорта — троллейбусов, трамваев, метрополитена. Они сохраняют традиционную организацию труда, там нет таких явлений, как аутсорсинг.
Это во многом коммунальные предприятия?
Да. Плюс мы можем найти профсоюзы в других сферах, например в области торговли.
Это плюсы, а что не удалось сделать «Социальному руху»?
Не удалось, конечно же, выйти на авансцену, быть в центре внимания и выступить главной движущей силой протеста.
В Киеве или в Украине?
И в Киеве, и в Украине. В то же время в Кривом Роге акции, которые мы организовывали и помогали организовывать, выходили в фокус общественного внимания. В частности, там на марше Первого мая этого года присутствовали все местные телеканалы.
Ты идешь как самовыдвиженец, то есть «Социальный рух» пока что не смог зарегистрироваться как партия. Почему?
Это связано с тем, что мы не смогли собрать подписи по большинству регионов Украины. Потому что наша деятельность сейчас ограничена несколькими регионами. Заточенность под ключевые регионы — это и плохо, и хорошо.
Получается, что «Социальный рух» пока имеет региональную специфику?
Так исторически сложилось, мы связаны с криворожскими рабочими. У нас появились определенные завязки в ключевом индустриальном регионе нашей страны, но мы пока не смогли выстроить сеть по всей стране.
"Рекордная сумма задолженности по зарплате — это нас резко отличает от других стран Европы."
А почему, как ты считаешь?
Это требует очень больших организационных усилий. Да, на стихийном уровне людям близки идеалы социальной справедливости. Они за перераспределение богатств, за пересмотр приватизации… Но при этом не каждый человек считает себя именно наемным работником. Он пытается уйти от ответа, какой является его классовая идентичность. После такого самоопределения возникнет вопрос о практической деятельности. Для отстаивания своих интересов.
А люди не хотят этого?
Увы, в большинстве случаев люди не готовы к борьбе. Рекордная сумма задолженности по зарплате — это нас резко отличает от других стран Европы. Многие работники бюджетной сферы с этим смиряются, и это ненормально. Если приходится убеждать людей просто бороться за свои права, то значит, у нас все очень плохо в социальной сфере.
Ты как-то объясняешь себе, почему так получилось?
На первом месте стоит объективное условие — это адаптивность нашей рабочей силы. Люди находят массу вариантов для того, чтобы выкрутиться и выжить. Это, во-первых, неофициальная занятость, иногда какой-то бизнес на стороне, трудовая эмиграция в Европу — эти варианты считаются приемлемыми. Вместо того, чтобы стать на месте и бороться, люди бесконечно отступают.
По-настоящему ли криворожским рабочим нужна помощь киевских интеллектуалов? И в чем именно?
Как показал опыт нашего взаимодействия, мы можем быть друг другу полезны. Чем больше мы узнаем о потенциале друг друга, тем больше возрастает желание взаимодействовать. Наша нынешняя кампания показала, что криворожские рабочие хотят быть более значимыми и влиять на положение вещей не только на своем рабочем месте, они хотят влиять на власть. Они, возможно, не всегда готовы к открытой борьбе, но посредством своих представителей и выразителей интересов они готовы что-то делать, помогать публично или непублично.
Фото с фейсбук-страницы «Социального руха»
А как ты себя позиционируешь?
Все просто и прозаично: я наемный работник. Я сталкиваюсь с теми же проблемами, что и большинство людей труда. К счастью, я занят официально, у меня есть трудовая книжка, определенные гарантии, но они постоянно урезаются. Мне все эти проблемы близки, и я думаю, сейчас левое движение имеет перспективы именно как движение наемных работников. Тем не менее работников должны поддержать другие социальные группы вроде мелких предпринимателей, пенсионеров, студентов и так далее.
Предвыборная кампания
Какие методы агитации в Кривом Роге ты используешь?
Самые малобюджетные. То, на что хватает денег.
Какой у тебя, кстати, бюджет кампании?
Стыдно говорить. Это микроскопические суммы по сравнению с нормальным бюджетом по украинским канонам.
"Даже сбор средств показал, что интерес к левой политике есть."
А все-таки?
Бюджет не сильно отличается от размера залога на выборах в ЦИК. Те же 40 тысяч гривен. Это то, что можно собрать среди друзей и товарищей по Украине.
А кто жертвует? Местные жители или сеть друзей?
В основном это люди, которые давно поддерживают левое движение. Некоторые из них заявили таким образом о своей связи с левым движением спустя много лет пассивности. Особенно приятно, конечно, когда жертвуют абсолютно незнакомые мне люди, указывая свои имена. Люди, которых я на первый взгляд не знаю. То есть даже сбор средств показал, что интерес к левой политике есть.
Мы не будем использовать такие инструменты, как продвижение на телевидении, радио. Это довольно дорогое удовольствие. Мы не будем проводить концертов с привлечением звезд в мою поддержку. Если какой-то мажоритарщик выпустил собственную газету — это показатель хорошей организационной работы, но в целом этот метод весьма энергозатратный. Поэтому основные каналы коммуникации — это интернет, соцсети, печатная продукция и живые встречи с кандидатом. Плюс есть еще один фактор — это уже имеющийся уровень узнаваемости.
Который у тебя там уже есть?
Да, мы наработали его среди криворожского профсоюзного актива, лидеров профсоюзов.
Фото с личной фейсбук-страницы Виталия Дудина
А они помогают тебе?
Да. Как минимум среди своих членов они распространяют материалы и информацию. И это реально окрыляет.
А сколько людей работают с тобой?
Я думаю, что это несколько десятков людей.
Ты думаешь или у тебя есть штаб, на который ты опираешься?
Это примерно десяток людей в Киеве и десяток в Кривом Роге. Это те люди, которые жертвуют своим временем, деньгами, материальными ресурсами для нашей кампании.
А что делает киевский офис и что криворожский?
У людей на местах более конкретные задачи: распространение материалов, обсуждение с профсоюзниками нашей программы. Киевляне готовы помочь материально, какими-то идеями, содержанием листовок, наших информационных сообщений, работой в соцсетях, сотрудничеством со СМИ и на международном уровне. Мы пытаемся сделать так, чтобы рабочие в нас видели не просто очередного самовыдвиженца, а кандидата, у которого есть серьезные связи с единомышленниками на международном уровне. Мы показываем, что эффективность их работы возрастет при поддержке в других странах, в частности европейских.
А как ты себе представляешь своего идеального избирателя в Кривом Роге?
Наёмные работники и работницы, 30–35 лет, в расцвете сил, готовые к активным действиям.
С высшим образованием или без?
Иногда с высшим, техническим. Занятые на крупнейших предприятиях. Возможно, имеющие опыт работы за рубежом — в Чехии, Польше, Германии. Люди, уже видевшие, как должны работать профсоюзы.
"Я сам наемный работник и вижу, что гораздо большая пропасть лежит между местными рабочими и местными бизнесменами, потому что в их интересах очень мало общего."
Как много людей в Кривом Роге и твоих избирателей пользуются социальными сетями? Это эффективно или это просто такая виртуальная кампания?
Я думаю, что многие рабочие уже используют Фейсбук, молодежь предпочитает Инстаграм. После ограничения доступа к Вконтакте, Фейсбук действительно стал методом коммуникации, и это было заметно во время таких стихийных забастовок, как на «АрселорМиттал» в 2018 году, когда информация в первую очередь распространялась через Фейсбук, Вайбер и Телеграм.
Как относятся жители Кривого Рога к приезжему кандидату?
Разумеется, мои оппоненты будут использовать этот козырь, апеллировать к тому, что я не местный. Но у меня есть на это припасенные контраргументы. Во-первых, в отличие от некоторых кандидатов, я не связан с местными элитами. Люди могут мне абсолютно доверять, потому что я не завишу от этих дядь в костюмах. Во-вторых, я сам наемный работник и вижу, что гораздо большая пропасть лежит между местными рабочими и местными бизнесменами, потому что в их интересах очень мало общего. Бизнесмен, капиталист не живет на зарплату, а живет на процент от эксплуатации рабочей силы. В-третьих, я реально помогаю рабочим.
Как юрист?
Да. Когда была забастовка, мы распространяли информационные материалы о юридических рисках, как обезопасить себя от преследований администрации. Когда противостояние перешло в судебную плоскость, мы уже в суде представляли рабочих. Когда ситуация достигла этапа информационного противостояния, мы развивали международную солидарность и привлекали всяческое внимание.
Вопрос о сотрудничестве с другими левыми и представителями рабочих. Во время акции работников Кривого Рога по поводу повышения зарплат до 1000 евро, в какой-то момент к этой акции присоединились такие деятели, как Сергей Каплин и Михаил Волынец. Каплин тогда позволял себе ксенофобские высказывания в сторону Лакшми Миттала. Ты отмежевываешься от них?
Михаил Волынец является лидером крупнейшего независимого профсоюза. Он создавал традиции нового профсоюзного движения и до сих пор влияет на значительную часть самых активных рабочих Кривого Рога. Забастовки происходят именно благодаря этому активному ядру, которое знает, как бороться, и может себя защитить от репрессий. Насчет Каплина скажу, что он был сугубо ситуативным союзником, ведь его принципы и технология работы существенно отличаются от наших. Попытка заменить реальную связь с профсоюзами какими-то медийными вещами вроде многочисленных видеороликов или интервью на близких ему телевизионных каналах — это не совсем правильно.
"Высокая популярность самого бренда «Слуга народа» добавляет баллы."
А ты с ним говорил лично?
Я с ним пересекался на суде по «АрселорМиттал», где он пытался показать судье, что процесс находится в орбите его внимания, чтобы привлечь к нему дополнительную публичность. Не могу оценить, как это психологически влияло на судью, но и результат был не в нашу пользу.
Но ты не отмежевался от них?
Отмежевываться смысла в ходе взаимодействия уже нет, но в своих информационных материалах мы подчеркиваем, что любая ксенофобия недопустима, а публичные действия господина Каплина иногда вредны рабочему классу. Например, его поддержка законопроекта о снижении штрафов за нелегальный труд — это неправильно. Это прямо шло в разрез с позицией самой Федерации профсоюзов Украины, которая выступает за ужесточение штрафов против недобросовестных работодателей. Позиция по Трудовому кодексу у Каплина тоже была болтающаяся. Он только в самом конце пришел к выводу, что документ является токсичным и поддерживать его не стоит по репутационным соображениям.
Он критикует олигархов, но далеко не всех, избирательно. Есть господин Фирташ, в сторону которого со стороны Каплина критики я не слышал. У меня есть догадки, что господин Каплин находится между молотом и наковальней, между интересами работодателей и профсоюзов. И вот эта непоследовательность может многого стоить людям, которые ему доверятся.
Кого ты видишь своим главным конкурентом в округе?
Ведущий противник — это действующий народный депутат, Константин Павлов, который уже дважды избирался от этого округа. Он представляет «Оппозиционный блок» на этих выборах. Думаю, понятен круг его общения — это промышленные элиты.
А кандидат от «Слуги народа»?
Безусловно, высокая популярность самого бренда «Слуга народа» добавляет баллы.
Ты веришь в свою победу? Или эта кампания — скорее, проба сил? Попытка получить дополнительную известность перед местными выборами?
Я убеждаю рабочих в том, что моя победа принесет им очевидное преимущество. Первым делом я сделаю профсоюзных активистов своими помощниками, они получат дополнительные гарантии для переговоров с работодателем. Возможно, тогда этот социальный диалог станет более равным, чем сейчас. Сегодня рабочие находятся в обороняющемся положении, говорить о соцстандартах очень тяжело. Важно хотя бы сохранить нынешние гарантии: возможности по оздоровлению, постоянное рабочее место и определенный уровень зарплаты.
"Мы не просто хотим залатать дыры, мы хотим изменить вектор движения."
А ты рабочим говоришь, что ты левый? Или ты не делаешь акцент на этом?
Само собой, в своих информационных материалах и соцсетях мы четко проговариваем, что мы левые. Если рабочие задают вопросы, то мы тоже об этом говорим.
А они задают или нет?
Вопрос, говорит ли маркер «левый» сегодня что-то рабочим? Если да — то без проблем, я бы использовал этот маркер, но на вчерашних дебатах я четко заявил, что я сторонник демократического социализма и этим наша программа отличается от всех других. Мы не просто хотим залатать дыры, мы хотим изменить вектор движения.
О Майдане и войне на Донбассе
Некоторые левые критикуют риторику «Социального руха» по поводу вопроса войны на Донбассе или оценок Майдана. Насколько это справедливо, по твоему мнению? И как много людей не с левыми изначально позициями приходили на акции, которые проводит «Социальный рух»?
Мы не скрываем того, что мы были на Майдане. Мы считаем, что Майдан не мог не возникнуть по ряду социальных причин. Это стало взрывом в ответ на олигархизацию украинской политики. Но из-за отсутствия внятной программы социальных преобразований этот взрыв не закончился обновлением системы. Мы рассматривали Майдан как возможность внедрить некоторые левые идеи в массы.
"Мне более близка позиция Майдана, но в то же время я выслушаю людей, которые имели другой опыт и осознали ошибочность этого пути."
Удалось?
Кое-что из того, что мы отстаивали, например курс на большую прозрачность — это, действительно, стало трендом. Сейчас не нужно никого убеждать в том, что предприятия, в том числе коммунальные, должны быть прозрачными. И в некоторой степени это упрощает нам ведение пропаганды. Мы выступаем за пересмотр результатов приватизации, за национализацию под рабочим контролем — и показываем, что это можно соединить с механизмами прозрачности.
Война на Донбассе?
По этому вопросу у нас была не одна дискуссия, но, конечно же, она не закончена. Мы пытаемся гармонизировать разные интересы, потому что среди нас есть люди с разным опытом. Есть люди, которые были на Майдане, и те, что были на Антимайдане. Конечно, мне более близка позиция Майдана, но в то же время я выслушаю людей, которые имели другой опыт и осознали ошибочность этого пути. Мы считаем, что в современной Украине есть возможности для легальной политической борьбы, и поэтому мы боремся здесь, мы участвуем в выборах, когда нам история предоставляет этот шанс. В 2014-м году, когда были выборы в Киевсовет, мы пробовали свои силы…
Есть оценка, что они были достаточно неудачными.
Да, это был провал.
А какие выводы ты сделал из этого?
Я понял, что нужна команда и технологизация процесса. Люди не идут только за красивыми лозунгами. Даже если вы хорошие ребята, которым можно доверять, без команды, которая будет за тебя агитировать, люди не будут воспринимать тебя как серьезного кандидата. Они смотрят на все как на пробу сил и относятся соответствующе, когда ставят галочку в бюллетене. Вывод такой: кроме упора на самую правильную идеологию, нужно делать шаги более прагматического характера.
Организационные?
Да, и в какой-то момент надо осознать, уважаемые левые активисты, что ваша программа и так достаточно хороша.
Ты считаешь, что левые переписывают программы, а не мыслят стратегически о построении организации?
Да, конечно. Это поиск общественного идеала в момент, когда общество очень быстро меняется. Но сейчас мы взяли на выборы фактически ту программу, которая была утверждена учредительным съездом будущей партии «Социальный рух» в Кривом Роге в 2016 году. В общих положениях она соответствует текущему моменту. Какие-то нюансы можно всегда добавить в программу.
"Нужно вести диалог с теми людьми, которых забыло украинское государство."
Твое отношение к войне на Донбассе и как ее можно решить?
Я считаю, что в этой войне есть элементы и гражданского конфликта, и иностранной военной интервенции. Мы в своей программе подчеркиваем, что мы будем выступать за выдворение иностранных наемников из подконтрольных россиянам военных группировок и сделаем все возможное, чтобы люди сложили оружие и были готовы к реинтеграции в единую Украину.
А политический диалог нужно вести с Донецком и Луганском, Москвой или со всеми?
Мы считаем, что нужно вести диалог с теми людьми, которых забыло украинское государство. Это пенсионеры, бюджетники, шахтеры.
Нужен гражданский диалог?
Да, близкие нам социальные группы, права которых мы отстаиваем в Украине.
Нужно ли вернуть социальные выплаты жителям неподконтрольных территорий Донбасса?
Да, однозначно. Это соблюдение банального права собственности. Мы много говорим о его гарантированности для олигархов, когда государство не может забрать приватизированный объект. А как насчет того, чтобы начать соблюдать эти принципы в отношении простых людей? Надо, чтобы эти международные стандарты действовали наконец-то в пользу людей, которые создавали богатство этой страны.
Твое отношение к закону о декоммунизации? Отменять? Будешь ли ты, если станешь депутатом, продвигать такие инициативы?
Да, я буду инициировать полную отмену этого закона. Это важно, потому что он сужает границы свободы, в том числе академической. Он используется для устранения политических конкурентов, давления на людей, которые организовывают какие-то мирные собрания. Даже если эти мирные собрания никому не угрожают, у власти появился легальный повод влиять на это право.
Нам не нужны ограничения, нам нужно больше свободы. И тогда реинтеграция восточных территорий станет более реалистичной. С ослаблением поддержки России, с усилением экономического кризиса на этих территориях, я думаю, что возможности для реинтеграции увеличиваются.
"Нынешняя культурная политика сформировалась как следствие исторической несправедливости, а именно пребывания Украины под властью России."
Твое отношение к недавно принятому закону о языке?
Мы выступаем против разделения людей по языковому признаку. Закон является политизированным от и до. Я считаю, что нам нужен абсолютно другой закон, а не инициативы, которые начинают с репрессий и внедрения языковых инспекторов.
Я лично поддерживаю идею квотирования для украиноязычного продукта — фильмов, музыки. Возможно, в какой-то мере это будет оправдано, если даст возможность заявить о каких-то новых талантах. Но опять же, мы должны понимать, что культура — это материально затратная сфера. Нам нужно очень много денег, чтобы запустить украинское массовое книгоиздательство, чтобы библиотеки не закрывались и не превращались в рестораны или сомнительные развлекательные учреждения.
Ты поддерживаешь часть гуманитарной политики предыдущей власти?
Я выступаю за украинизацию. Полагаю, что нынешняя культурная политика сформировалась как следствие исторической несправедливости, а именно пребывания Украины под властью России.
Ленин так считал.
Поэтому здесь мне близка ленинская национальная политика. И мы, как украинские марксисты, выступаем за реализацию культурных прав украинского народа, но без какой-либо ксенофобии, с соблюдением аналогичных прав национальных меньшинств.
А русский нужно сделать вторым государственным?
Я считаю, что на государственном уровне нет.
"Говорить о том, что особый территориальный статус языка должен быть только на бывших оккупированных территориях, неправильно, ведь таким образом мы делаем исключение для одних регионов, считая их более взрывоопасными."
А на региональном?
Раньше я всегда выступал против этой идеи, потому что мне казалось, что это затрудняет ведение деловодства в масштабах всей страны. Но нужно исходить из приоритета обеспечения гражданского мира. Если же для такой цели люди будут требовать локальный русский язык и будут им реально пользоваться, то я нахожу такую уступку целесообразной. Это касается и территорий на Востоке. Но говорить о том, что особый территориальный статус языка должен быть только на бывших оккупированных территориях, неправильно, ведь таким образом мы делаем исключение для одних регионов, считая их более взрывоопасными. Я считаю, что нам нужна прозрачная процедура внедрения региональных языков.
Какое твое отношение к Минским соглашениями? Спрашивают ли об этом избиратели?
Я считаю приоритетным обеспечение горизонтальных переговоров между представителями украинских трудовых масс и, соответственно, тех граждан Украины, которые там остались.
Конкретно ты готов брать на себя такие функции?
Думаю, да. Но это вопрос в компетенции президента, это внешняя политика.
То есть ты все-таки за диалог со стороны официальных органов власти?
Я сделаю все возможное для того, чтобы простые люди с разных сторон услышали друг друга. Безусловно, депутат, как представитель законодательного органа, уже владеет определенной легитимностью, он уже представляет интересы десятков тысяч людей, которые его избрали. Поэтому участие депутатов в таких группах было бы целесообразным, но больше это все-таки, я думаю, будет выражаться в каких-то информационных вещах, нежели реальных переговорах. Переговоры будет вести президент и те, кого он назначит.
Парламент
Допустим, ты стал депутатом. Твои первые действия?
Главное для меня — конечно же, социально-трудовая политика. У меня есть конкретный план изменений, который мы можем внедрить при содействии независимых профсоюзов.
С какими политическими силами ты готов сотрудничать в парламенте?
Я не вижу себя ни в одной фракции.
А если без вступления во фракции?
Это может быть ситуативное голосование.
Со «Слугой народа»? Если ситуативно?
Не исключаю такого.
С «Голосом»?
Тоже не исключаю.
«Европейская солидарность»?
Надо понимать, что все эти силы выражают в первую очередь интересы капитала. Если они вдруг резко захотят стать на сторону интересов наемных работников, то почему бы и нет.
Оппозиционная платформа «За жизнь»?
Если это будут какие-то социальные законопроекты не популистского плана — не просто «повышайте пенсию», а повышайте за счет определенных олигархических накоплений и будет механизм возвращения этих накоплений в госбюджет, в том числе деофшоризация — то да, я не исключаю и такого голосования.
Допустим, в парламенте будут приниматься новые неолиберальные реформы. Твои действия? Блокировать трибуну?
В первую очередь это попытка заблокировать документ на уровне парламентского комитета. Сделать так, чтобы заключение было негативным, чтобы этот документ не выносился на голосование. Это первое.
Ты себя видишь в комитетах, связанных с трудовыми правами?
Да, это комитет по социальной политике. Плюс выступления с трибуны тоже могут возыметь влияние. Нужно доказать народным депутатам, что они совершают преступление против своих избирателей, что в следующий раз они могут и не избраться. Показательна судьба второго Трудового кодекса, принятого за основу в мае 2008 года, — его инициаторы, господа Хара, Стоян, Сухой, сейчас народными депутатами больше не являются, хотя и пытались избираться.
"Без деофшоризации, без реального рабочего контроля за предприятиями, без повышения заработных плат — без всего этого антикоррупция у нас не взлетит."
Ты готов активно привлекать внимание к этим вещам и бороться всеми возможными доступными для тебя средствами?
Да. Конечно, я не исключаю и голосование совместно с силами либерального толка, если это касается антикоррупционных, демократических инициатив. Хотя надо понимать, что значительная часть антикоррупционных инициатив являются очень поверхностными. Без деофшоризации, без реального рабочего контроля за предприятиями, без повышения заработных плат — без всего этого антикоррупция у нас не взлетит. И разоблачение подобных мифов — это еще один центр приложения моих усилий.
Каким для тебя будет идеальный результат выборов? И что это даст для «Социального руха»?
Обойти на округе представителей партий, которые попадут в парламент. Это уже укажет на то, что мы можем с ними бороться на одном поле. Это покажет, что мы компетентны в социально-трудовой проблематике, а они от этой тематики очень далеки и понимают ее только поверхностно.
Хорошим результатом будет объединение рабочего класса, местных профсоюзных ячеек и социальных движений вокруг четких политических требований. Если эти люди начнут лучше взаимодействовать между собой, видеть более далекую перспективу и возможность реализовать свой потенциал не только на рабочем месте, но и за его пределами, то влияние рабочего класса в Кривом Роге вырастет. Это регионально-тактическая цель. На всеукраинском уровне мы увидим, сколько у нас есть сторонников и будем преобразовывать их работу для создания организованных коллективов, ячеек «Социального руха».
