Яков Рабкин: «Быть левым сионистом сейчас так же непросто, как представить себе кипящий снег»

Яков Рабкин — профессор истории Монреальского университета, автор исследований об истории науки и техники и истории Израиля. Не так давно совместно с Михаилом Минаковым он выступил со-редактором книги «Демодернизация: прошлое в будущем». Ранее у нас вышло интервью, посвященное основным идеям этой книги. Сегодня мы публикуем продолжение беседы, посвященное сионизму и израильскому государству.

До «Демодернизации» Вы опубликовали «Еврей против еврея. История иудейского сопротивления сионизму» и «Современный Израиль», вышедший, к слову, в Киеве. Среди левых существуют очень разные позиции относительно Израиля (от подчеркивания социалистического потенциала до рассмотрения его как государства апартеида, не имеющего права на существование). Какая Ваша точка зрения?

Израиль — пример одновременно модернизации и демодернизации. С одной стороны, это одна из самых развитых в техническом и научном смысле стран. С другой стороны, ее политический режим основан на довольно архаичном веровании, что евреев изгнали из Палестины 2 тысячи лет тому назад, а сейчас они возвращаются в «свою» страну. Если у меня дедушка или бабушка — евреи, то я имею право на «возвращение». Модернизация предполагает развитие идентификации с государством, а не со своей этнической группой или конфессией, что идёт вразрез с сионистской природой Израиля.

"Тот факт, что в кибуцы не брали местное население, уже говорит о том, что они с самого начала практиковали дискриминацию, свойственную переселенческому колониализму."

Насколько современная израильская идеология близка к идеалам сионизма отцов-основателей? Сейчас Израиль критикуют за расизм и дискриминацию палестинцев. Можно ли эти явления считать наследием сионистского проекта?

Я думаю, что сегодняшний Израиль является довольно верным политическим воплощением идеи сионизма, которая была заложена еще более ста лет назад. То, что нам кажется сегодня расизмом, отцы-основатели воспринимали как совершенно нормальное явление. Тот факт, что в кибуцы не брали местное население, уже говорит о том, что они с самого начала практиковали дискриминацию, свойственную переселенческому колониализму. К тому же не стоит забывать, что основатель сионизма Теодор Герцль жил в эпоху, когда слово «колониализм» было почетным и уважительным, а расизм считался нормальным явлением. Так что сегодняшний Израиль воплощает собой то, что было вполне нормальным более века назад.

Вы не раз говорили, что Израиль — это государство без границ. Но судя по последним событиям, страна, наоборот, как раз сильно озабочена их укреплением. Недавно президент США Дональд Трамп подписал декларацию о признании суверенитета Израиля на Голанских высотах, а год назад он же признал Иерусалим столицей Израиля и перенес туда американское посольство, находящееся до того в Тель-Авиве. Конечно, такая открытая поддержка Штатов в территориальном вопросе, была воспринята как победа правительства Нетаньяху. Границы есть, и за них готовы бороться.

Ни сионистское движение, ни руководители Израиля не уточняют, какие границы страны они сочли бы окончательными. Да, Голанские высоты можно — и то до поры до времени — считать границей, но вот на Западном берегу вопрос совершенно неясен. Это государство без границ еще и потому, что оно создано для людей, которые там не живут, то есть для евреев всего мира. Это значит, что любой человек, у которого бабушка — еврейка, может поселиться в Израиле, в то же время как палестинец из Иерусалима, который хочет жениться на палестинке, живущей на Западном берегу, должен пройти все круги бюрократического ада, чтобы привезти ее к себе домой. А последний закон о национальности в Израиле («Хок аЛеом», закон о еврейском характере государства. — прим. ред), принятый в прошлом году, явно говорит о том, что есть граждане первого и второго сорта. Это государство без границ и по третьей причине: Израиль вмешивается в международные дела многих стран. В частности, когда в Соединенных Штатах принимали договор о предотвращении разработки Ираном ядерного оружия, то Нетаньяху выступил перед Конгрессом США против этого договора. Это прямое вмешательство во внутренние дела. Кроме того, официальные израильские лица позволяют себе высказываться о положении евреев в той или иной стране, позиционируя себя защитниками всех евреев мира. Ну и наконец, Израиль нередко совершает военные действия вне своих границ, игнорируя международное право и действуя исключительно ради своих интересов.

"Бывшие советские евреи вписываются в эту систему довольно легко, ведь она была основана их далёкими от европейской демократии прадедами."

Вы упомянули, что Израиль представляет интересы всех евреев, но как это соотносится с проблемой дискриминации разных групп еврейского населения внутри самой страны? Например, марокканцы традиционно стоят на более низкой социальной ступени, нежели старая, состоящая из выходцев из Восточной Европы элита, а эфиопские евреи недавно подняли волну протестов после трагической гибели эфиопского юноши от рук полицейского.

Здесь нужно обратиться к источникам сионизма. Он возник в Центральной и Восточной Европе в контексте этнического национализма (литовского, украинского, польского и прочих). Националисты стремились создать свои этнические государства. Так что Израиль—  этнократия европейского типа, где все, кто не вписывается в эти рамки, оказываются гражданами второго или третьего сорта. Что, впрочем, совершенно естественно, ибо колониальный менталитет предусматривает ответственность белого человека перед небелым. В Израиле эта дихотомия существует между восточноевропейскими евреями и их марокканскими, эфиопскими или йеменскими соотечественниками. Данные о составе Всемирной сионистской организации на 1937 год весьма красноречивы: лишь 0,37 процента членов организации представляли евреев из стран с мусульманским большинством. Сионизм — это движение восточноевропейских евреев, которое продолжает оказывать влияние на политическую культуру Израиля. Поэтому бывшие советские евреи вписываются в эту систему довольно легко, ведь она была основана их далёкими от европейской демократии прадедами. А марокканцы, йеменцы, эфиопы, даже немецкие евреи, не говоря уже о палестинцах, из этой системы выпадают.

Протесты эфиопских евреев после гибели Соломона Текаха

Вы затронули вопрос эмиграции из бывших стран Советского Союза. Если постсоветские евреи, я сейчас говорю об алие 1980–1990-х, столь близки к израильской политической культуре, почему же они вначале заняли очень невысокое место в израильском социуме? Ведь даже двадцать-тридцать лет спустя образ русской уборщицы и проститутки еще далеко не изжит в обществе.

Все волны иммиграции в Израиле (я специально не употребляю слово «алия», поскольку этот термин отражает определённую идеологию) приводили к тому, что иммигранты оказывались в самом низу социальной лестницы. Так же высокообразованные немецкие иммигранты, приехавшие в 1930-е годы, не избежали этой участи. Вспоминается шутка тех времён: на стройке рабочие передают друг другу кирпичи и при этом что-то бормочут. Кто-то из прохожих подходит и слышит: «Bitte, Herr Doktor. Danke, Herr Professor». Впрочем, эти люди довольно быстро поднялись и заняли должности в промышленности, в образовании, но не в политике. Советские евреи тоже претерпели массу унижений, работая уборщицами и сторожами, но смотрите, как быстро они организовали политические партии, нашли своих представителей в Кнессете, как быстро они поднялись в экономическом смысле. А вот многие марокканские евреи остаются бедными вот уже три поколения. Первоначальные трудности присущи любой волне иммиграции, а вот то, как быстро сорганизовалась бывшая советская община в политическом смысле, — это беспрецедентно для Израиля.

«Русская» община в Израиле известна своей поддержкой правых партий. Можно ли объяснить этот факт восточноевропейской традицией сионизма?

На эту тему сейчас много пишут. Например, мой друг и коллега Цви Гительман из Мичиганского университета издал об этом целую работу^[1]. Есть несколько факторов. Скажем, в США, даже в Нью-Йорке, евреи из бывшего Советского Союза тоже голосуют за правых. Казалось бы, это против их непосредственных интересов, поскольку многие из них живут на социальные пособия, а, как известно, правые партии к социальной помощи относятся сдержанно. Почему же они голосуют за правых? Потому что хотят вписаться в общество. А легче всего вписаться в общество, когда ты унижаешь того, кто еще ниже, и чувствуешь, что находишься на ступеньке чуть выше кого-то другого. Так что антиарабские настроения гораздо выше на «русской улице», чем, например, на «американской улице» в Израиле. Помню, 25 лет назад я приезжал в Израиль и читал газеты на русском, английском и на иврите. Когда я видел, что написано в русских изданиях, то думал, что за такой материал в ивритской газете редактор бы из суда не выходил. Тогда никто не обращал внимания на расизм, коль скоро это было написано по-русски. Да и политическое сознание у бывших советских иммигрантов развивалось в отрыве от западных демократических ценностей и всякой политкорректности. Само понятие равенства многие воспринимают с немалой долей цинизма, что позволяет им оказаться на волне текущих политических тенденций в Израиле.

"Когда я видел, что написано в русских изданиях, то думал, что за такой материал в ивритской газете редактор бы из суда не выходил"

В своей книге «Еврей против еврея. Иудейское сопротивление сионизму» вы писали, что сионизм — это антирелигиозный проект. Как тогда объяснить тот факт, что в Израиле до сих пор нет светских браков, очень сильно ограничен транспорт в шабат, к тому же многие израильтяне, даже светские, продолжают делать обрезание мальчикам и отмечать религиозные праздники?

Исторически сложилось, что традиционные религиозные круги иудейства отнеслись к сионизму очень отрицательно. И это отрицательное отношение сохранилось у группы, которую в Израиле называют «харедим», то есть строго соблюдающие заповеди. Сейчас это большая и влиятельная группа, да и во время основания государства Израиль в 1948 году она имела немалый вес. Поэтому Давид Бен Гурион, основатель израильского государства, счел необходимым достигнуть соглашения с религиозными кругами, которые требовали для себя особого статуса, вообще не желая подпадать под контроль сионистского государства. В поисках компромисса Бен Гурион несколько раз ездил в Бней Брак, — заметьте, что он ездил к раввинам, а не они к нему, — и договорился о том, что браки и все акты гражданского состояния в Израиле останутся в руках религиозных властей, как это было во времена Британского мандата и Османской империи. Вторая уступка — это внедрение кошерного режима питания в армии и соблюдение субботнего отдыха в транспорте и государственных учреждениях. Рут Габизон, профессор Еврейского университета в Иерусалиме, очень хорошо описала эту встречу: «Смотрели друг на друга два человека, — Бен Гурион и раввин Хазон Иш (Авром Ешая Карелиц), — и думали примерно одно и то же. Первый разглядывал этого бородатого-пейсатого еврея, будучи уверен, что через 20 лет договор потеряет силу, ибо такие евреи просто исчезнут под влиянием нового сионистского общества. А Хазон Иш, в свою очередь, полагал, что такое противное Торе государство долго не просуществует». Обе стороны ошиблись. То, что многие называют «религиозным засильем» — результат этого компромисса. Сейчас пытаются что-то изменить, в частности решить вопрос со службой религиозных юношей в армии, но пока эти попытки не очень удаются. Таким образом, светское население часто чувствует себя под гнетом религиозных властей и архаических законов.

Подписание Декларации независимости Израиля

Давайте поговорим о тех, для кого сионизм сочетается с религиозностью. Для части еврейских мыслителей, возьмем, к примеру, философа Эмиля Факенхайма, образования государства Израиль является «тиккуном» (исправлением) после Холокоста. Есть и более воинственные группы, как, например «Молодежь холмов», чья деятельность противоречит одному из приведенных вами принципов раввинистического, то есть послебиблейского иудаизма, а именно гибкости и готовности идти на компромиссы. Как могут сосуществовать такие, казалось бы, противоречащие друг другу, идеологические концепты?

Движение национал-иудаизма, — так я перевожу название «дати леуми», — возникло совершенно в другом контексте и с другими намерениями. Его основал литовский раввин Яков Райнес в начале ХХ века. Главной целью движения было обеспечение религиозной жизни тем, кто ехал на Святую Землю. Они были с самого начала аполитичными. Движение занимало пацифистскую позицию, и вопрос границ или взаимоотношений с арабами его интересовал мало. Вышедшая из этого движения политическая партия «Мафдаль» занимала умеренную позицию в Кнессете. Для них было важно, как, впрочем, и для харедим, чтобы их учреждения получали государственную поддержку.

Яков Райнес — основатель национал-иудаизма

Однако в то же время, в 1950–1960-е годы в Иерусалиме в ешиве «Мерказ аРав» преподавал раввин Цви Йуда Кук — сын раввина Аврома Ицхака Кука, который был назначен британцами во времена мандата главным ашкеназским раввином Палестины. Кук-сын объединил идею заселения Израиля с мессианством, считая, что заселение всей земли Израиля готовит и ускоряет пришествие мессии. Райнес же, напротив, подчёркивал, что к мессианству поселение набожных иудеев в Святой Земле никакого отношения не имеет. «Мерказ аРав» воспитал целое поколение честных, активных граждан, в большинстве своем идеалистов и бессеребренников, в то время как израильское общество идеализм постепенно утрачивало.

"Приверженцы национал-иудаизма малочисленны, но их влияние весьма весомо."

После Шестидневной войны 1967 года выпускники этой ешивы поняли, что пришел их час, и пора осваивать территории, которые оказались в руках Израиля. Я лично знаю израильского офицера, который разрешил нескольким близким к «Мерказ аРав» подвижникам отпраздновать Пасху в оккупированном за несколько месяцев до того Хевроне в 1968 году. А кончилось это тем, что они из Хеврона до сих пор не ушли. Вы упоминали «Молодежь холмов» — эта традиция по захвату земель берет начало еще с 1970-х годов. Приверженцы национал-иудаизма малочисленны, но их влияние весьма весомо. Они как бы хвост, что виляет собакой, поскольку, в отличие от харедим, они активно участвуют в жизни израильского общества, получают высшее образование, служат в армии и занимают там высокие посты.

А романтическая позиция профессора Факенхайма, который считал, что государство Израиль является «исправлением» после Холокоста, конечно, интересна, но в классических иудейских источниках «тиккун» означает нечто иное.

В мыслях Теодора Герцля государство Израиля должно было объединить еврейский и арабский народы на пути к прогрессу, но сейчас все чаще звучит идея двух государств для двух народов. Израильские левые партии, от сионистов и социал-демократов из «Мерец» до антисионистов и коммунистов из «Хадаш», активно ее отстаивают. Но не получим ли мы два агрессивных и националистических государства в итоге? Возможно ли перестроить Израиль как светское и эгалитарное государство без титульной нации, сохранив его целостность?

В 2002 году в журнале «Тиккун» я предложил проект государства, где все граждане будут равны и не будет титульной нации. Эта идея возникла у меня естественно, потому что я живу в Канаде, где люди сосуществуют довольно мирно. Процент франко-канадцев у нас такой же, как и процент палестинских граждан Израиля (я сейчас не говорю о территориях), но чуть ли не большинство премьер-министров в Канаде ХХ веке были франко-канадцами. Кстати, Жаботинский мечтал, что на должностях премьер-министра и президента будет ротация евреев и арабов. Думаю, что его сегодня не приняли бы в «Ликуд» (нынешняя правая правящая партия, считающая Жаботинского своим идеологом. — прим.ред.) как слишком либеральную для этой партии личность. На мой взгляд, самая многообещающая структура — это государство всех граждан, но, к сожалению, израильское общество движется в противоположном направлении. Сегодня этнический национализм куда сильнее, чем в 2002 году, когда я написал свою статью.

Зеэв Жаботинский в униформе Еврейского легиона

Идея двух государств была химерой с самого начала, ведь не очень понятно, где они должны были бы находиться. Кроме того, пока длились дискуссии и переговоры, Израиль заселял всё новые территории. Один палестинский руководитель заметил: «Наша ситуация напоминает то, как два человека решают, как разделить пиццу, только один из них продолжает ее есть». Концепция двух государств мне совсем не кажется левой идеей.

Те социалистические элементы, которые существовали в Израиле на начальных этапах, постепенно исчезли, главным образом потому, что они никогда не были центральным элементом сионизма. Они были орудием, которые сионисты использовали для захвата территории, ведь кибуц куда более обороноспособен, чем одинокий фермер. Но основной целью была именно этнократия. Сейчас она окрепла, и в то же время Израиль превратился в один из мировых оплотов неолиберализма. Интересно, что в Израиле почти не было протестов против резко выросшего экономического неравенства. Причина, на мой взгляд, в том, что всегда есть в запасе пугало. Это может быть страна (например, Иран), а может быть и движение, к примеру, BDS (Boycott, Divestment and Sanctions, то есть бойкот, изъятие капиталовложений и санкции).

Если говорить о демодернизации политического дискурса, Израиль и здесь является лидером. Идет двухсторонний процесс консолидации правых сил: Израиль поддерживает крайне правые движения в Европе, а они вдохновляются беззастенчивой этнической дискриминацией в Израиле. Так, Андреас Брейвик, до того как совершить свой теракт, оставил меморандум, где, согласно газете «Джерузалем пост», он упоминает Израиль больше 500 раз, и всегда как пример, которому надо следовать.

Деятельность BDS вызывает очень жесткую реакцию в Израиле — вплоть до запрета посещать страну активистам этой организации. Оправданы ли такие действия?

Лично я не бойкотирую Израиль, так как приезжаю туда, читаю лекции, издал книгу. Но считаю, что BDS — это движение ненасильственное. Оно пытается изменить политический курс Израиля. Не думаю, что бойкот апельсинов оказывает на экономику Израиля существенное влияние, особенно по сравнению с экспортом военного оборудования или Hi Tech. Так что BDS, скорее, играет роль катализатора левых и прогрессивных сил на Западе и подрывает то, что остаётся от морального престижа Израиля. Евреи играют важную роль в этом движении, подчеркивая, что не принимают то, чем является государство Израиль, и что не все евреи поддерживают его политику. Скажем, для еврейской молодежи в Штатах, в отличие от поколения их дедов, Израиль уже не так важен. Молодежь знает, что важные для нее либеральные ценности, такие как равноправие, попираются в Израиле совершенно откровенно. Быть левым сионистом сейчас не просто, так же не просто, как представить себе кипящий снег.

Впрочем, Израиль, как и многие другие страны, движется в правом направлении, где никого не удивляет оправдание расизма и колониализма. Начатая ещё в 1920-е годы «афрада», то есть политика раздельного развития, привело к созданию, как замечают сами израильские политики, государства апартеида, которое может просуществовать еще долго.