Между убийством бывшего народного депутата от «Партии регионов» Олега Калашникова и расстрелом журналиста Олеся Бузины прошло около 12 часов. Существенно меньше времени понадобилось близким к власти комментаторам, в числе которых оказались известные журналисты, депутаты и высокопоставленные чиновники, чтобы объявить о том, что последние убийства – калька с убийства российского оппозиционера Бориса Немцова. Дескать, путинские диверсанты хотели опорочить Украину, и поэтому совершили провокацию, продемонстрировав, что Киев ничем не отличается от Москвы, где недавно расправились с оппозиционером.
Показательно, что подобный ход мысли почти дословно совпадает с тем, как провластные российские медиа объясняли убийство Немцова, называя его провокацией, и “обнаруживая” всюду в этом деле “украинский след”.
Еще одной версией, которая навязчиво повторялась лояльными российским властям СМИ, была идея о том, что Немцов стал «сакральной жертвой», принесенной на алтарь победы либеральной оппозиции. Как ни странно, после убийств Калашникова и Бузины о «сакральной жертве» заговорили и в Украине. И ни кто-нибудь, а военный прокурор.
Однако если эти убийства – план Путина по дискредитации украинской власти и правоохранителей, как это утверждает советник министра МВД Антон Геращенко (и чего действительно нельзя исключать), то Геращенко сам посильно поучаствовал в этой провокации: например, когда рекламировал сайт, на котором в открытом доступе были выложены телефоны и домашние адреса убитых.
Пока рано делать какие-либо выводы о том, кто стоит за этими вызывающими преступлениями. Однако очевидно, что львиную долю ответственности за убийства последних дней несут власти и «правоохранительная система» с ее бессилием и потаканию преступлениям.
Милиция, прокуратура, суды не способны наказать реальных преступников: ни соучастников преступлений прошлой власти, ни нынешних уже коррупционеров. В основном потому, что реальные столпы прежней власти – неприкосновенны. Они либо купили лояльность «правоохранительной системы», либо остаются властью в том или ином виде.
Не могут и не хотят «правоохранители» заниматься праворадикалами, творящими насилие под выкрики о патриотизме. Это тоже не удивительно, поскольку ультраправые интегрировались в силовые структуры или имеют покровителей во власти.
Когда бездействуют правоохранительная система, растет готовность общества к оправданию внесудебных расправ: над теми, кого считают причастными к коррупции или преступным деяниям прежней власти, равно как и над теми, кто говорит неудобные, неприятные и непопулярные вещи.
В атмосфере безнаказанности и роста запроса на внесудебные расправы растет готовность «патриотов» эти расправы совершать. Общественность или аплодирует стоя, или валит все на путина. Правоохранители аплодировать не могут, поэтому просто валят на путина, расписываясь в собственном бессилии.
Те, кто склонен оправдывать «справедливое возмездие», не понимают, что такие практики подталкивают общество к нормализации политического насилия. В этом сценарии наибольший ущерб понесут вовсе не те, кто заслуживал наказания по закону, но не понес его. Проиграет все украинское общество, потому не будет права и закона, а будет лишь право сильного совершать новое насилие.