Послевоенное восстановление — еще один шанс переосмыслить наши взгляды на города, в которых мы живем. Мы можем восстановить то, что уничтожили российские захватчики, но сможем ли мы уменьшить неравенство и неинклюзивность украинских городов, их хаотичную застройку, и создать комфортные для жизни пространства?
Мы рады, что в Украине есть люди, которые задаются такими вопросами. И вдвойне рады, что такие инициативные группы возникают в Одессе, где девелоперы диктовали условия развития города многие годы. Команда молодых архитекторов «Stripe Architects» из Одессы и Бранденбурга утверждает, что имеет альтернативный план для послевоенного обустройства наших городов.
Как они собираются «оживить» старый жилищный фонд, что такое социальная справедливость в контексте градостроения, при чем тут аппетиты девелоперов, и нужен ли в наше время генеральный план? Обо всем этом мы поговорили с Максимом Бадёрным, одним из участников «Stripe Architects».
Кто такие «stripe architects» и чем они занимаются в Одессе?
Изначально мы занимались архитектурой, но вскоре окунулись в городское планирование, поняв, что никто в Одессе не работает с ним в том масштабе, в котором нам бы хотелось. Мы изначально подошли к городскому планированию не как к способу зарабатывания денег, а как к возможности помочь людям и сделать город лучше. Но, начав этот проект три года назад, мы столкнулись с отсутствием альтернативного видения развития городов. И если активисты критиковали девелоперскую застройку, то обычные люди, не связанные со сферой городского планирования или архитектуры говорили: «А как по другому?». Поэтому мы взяли на себя ответственность продемонстрировать, как наши принципы могут воплотиться во что-то физическое.
С небольшим коллективом из пяти человек мы хотели сделать мастер-план для развития Одессы. Нам просто хотелось показать людям альтернативный вариант развития, мы не ожидали, что муниципалитет его примет. Очень тяжело было смотреть на то, как Одессу разрушали: было много скандальных, нелегальных девелоперских проектов. Мы понимали, что от Одессы ничего не останется, если что-то не предпринять. Мы организовывали людей с общей целью, потому что вопросов по городу очень много — кто-то интересуется велоинфраструктурой, кто-то жильем, парками или другим благоустройством. Нам хотелось объединить все в одном мастер-плане и показать людям — чтобы добиться хотя бы одного изменения, надо иметь более целостный подход к городу. Одни положительные изменения влияют на другие, образуя общую картину.
Ваш проект создавался как общий генеральный план?
Да, сейчас у городов Украины очень реактивный подход к планированию — номинально генпланы есть, но это скорее зонинг, который часто не соответствует реальности города. В лучшем случае есть департамент планирования, куда приходят девелоперы и рассказывают, что они хотят сделать, какой участок города «освоить». Якобы все работают без коррупции и с лучшими намерениями. На самом же деле муниципалитетам нужна проактивная позиция, и они должны на макроуровне планировать города. В Одессе генплан абсолютно не соответствует реальности, это просто набор странных набросков.
Давайте поговорим о вашем проекте в контексте наиболее актуальных событий, связанных с войной, с учетом разрушений, которые российская армия нанесла городу.
Если говорить об Одессе, то нельзя забывать и про разрушения, которые причинили девелоперы. В Одессе, к счастью, нет масштабных разрушений от войны, пострадали лишь отдельные здания.
А насколько Одесса пострадала от обстрелов?
Многие видели в новостях, что ракета попала в многоэтажный жилой дом, погибло восемь людей, включая ребенка. Но, к счастью, этот дом восстанавливают, там уже живут люди, и в ближайшее время, возможно, вернется больше жителей. У нас было много взрывов за время войны: торговый центр [«Рів’єра»] на окраине города полностью уничтожили. Сейчас он постепенно открывается. В Одессе есть точечные разрушения, которые можно восстановить локально. А с точки зрения градостроения, пока что бОльшая угроза — именно девелоперы. Я надеюсь, что более масштабных разрушений от войны и не будет. А вот другие города, которые были сильно разрушены или полностью уничтожены, — там нужно градостроительное вмешательство.
Надеемся, что принципы, которые мы разработали в этом проекте, помогут не только восстановиться этим городам, но и стать лучше. В первые месяцы войны мы боялись, что когда придет время восстанавливать разрушенные города — это станет еще одним способ для девелоперов заработать деньги на государственных контрактах. И это будет среда, которая абсолютно не стимулирует развитие и восстановление сообщества этих городов. В рамках проекта мы хотели создать почву для положительного развития общества.
Сейчас в Одессе, условно говоря, единственные, кто управляет развитием города — это девелоперы. Они покупают крупные участки, размером с небольшой район, и начинают там строительство. Участки очень часто оторваны от города и паразитируют на системе транспорта, образования, городских коммуникаций.
Мы считаем, что можно модифицировать процесс самого строительства. Я приведу пример: в Германии есть такая практика как «BAUGRUPPE». Мы ее называем «коллективное строительство». Как обычный человек в Украине получает жилье? Он берет деньги и покупает жилье, которое построил девелопер. А девелопер получает прибыль, это — суть его бизнес-модели. А «коллективное строительство» исключает девелопера из процесса, передавая контроль напрямую людям. Например, 10 человек кооперируются, собирают капитал и, напрямую общаясь с архитектором, строят здание, которое удовлетворяет их нужды. Стоимость будет такая же, как при покупке квартиры у девелопера, возможно даже чуть дешевле. Так люди способны напрямую удовлетворить свои нужды — они могут сами решить, как будет выглядеть их дом, благоустройство двора и так далее. Но, к сожалению, сейчас в Украине было бы сложно такое реализовать, потому что в Одессе и в других городах мало небольших участков. Одно дело строить коллективно дом на 10 квартир, и другое дело — на 100. А в нашем проекте мы модифицировали структуру города так, чтобы там появилось достаточное количество небольших участков, на которых можно запустить такой новый вид строительства.
Одесса известна хаотичной застройкой. В некоторых районах цены на новое жилье даже превышают киевские. Что можно наблюдать сейчас? Повлияло ли полномасштабное вторжение на основных актеров рынка недвижимости: застройщиков, чиновников, девелоперов?
Девелоперы сейчас практически не строят, потому что, видимо, переживают за свой капитал и инвестиции. Власть вообще не выделяет деньги на ремонты улиц и реновации. Эти процессы сейчас заморожены. Строительство в городе полностью приостановилось. При этом в Одессе цены на рынке недвижимости на покупку жилья фактически не изменились.
Вы разрабатываете проект, который включает качественный дизайн социальной среды. Как в нем интегрированы принципы социальной справедливости, в частности в контексте цен на жилье?
Городское планирование должно быть в авангарде движения за социальную справедливость, потому что среда больше всего влияет на человека, на его возможности. Коллективное строительство, о котором я говорил ранее, создает небольшие малоэтажные здания, как в центре Киева или Одессы. Эти здания образуют кварталы, внутри которых находятся несколько дворов. В такой среде людям легче взаимодействовать друг с другом, у них получается организовать более сплоченное сообщество даже на уровне двора. Объединившись для строительства и проживая в такой среде люди будут более склонны помогать друг другу. Например, соседи могут помочь с работой, если у вас нету денег; вы можете попросить кого-то из соседей присмотреть за ребенком и так далее. Социальная сеть соседей в такой среде может сглаживать некоторые жизненные моменты. В девелоперской или многоэтажной застройке это невозможно.
Некоторые девелоперы переходят на более «модный» вид застройки, который имитирует квартальную, но это все те же 20-этажки, просто опрокинутые набок и растянутые горизонтально. Такая застройка похожа на хорошую среду, но это все равно статичные огромные районы со слабыми перспективами для развития. Они не сравнятся с органичной средой, которая формировалась постепенно в центрах городов Украины и вообще всего мира. Если дать людям возможность влиять на проект строительства, это создаст гораздо более прочную связь с местом, в котором они будут жить. В таких условиях любовь людей к их дому распространялась бы и на город.
Это особенно важно во время восстановления городов, которые уничтожены или очень сильно пострадали от войны. Если туда придут девелоперы, то они построят готовый город, с которым у людей не будет связи. В коллективном строительстве вы скажите: «Вот мой дом, я его построил». Это создает совершенно другое отношение к городу у людей — они не воспринимают его как продукт, как вещь, город становится чем-то настоящим.
Другой важный аспект развития города, который имеет огромное влияние на социальную справедливость — это транспорт. Целостное городское планирование и формирование более человекоцентрической среды позволяет людям не зависеть от автомобиля. Сейчас, если вы живете в спальном районе и у вас нет доступа к транспорту, вы тратите огромные деньги на автомобили и бензин. С адекватно организованным общественным транспортом, а еще лучше — с децентрализованной средой, которая позволяет ходить пешком или ездить на велосипеде, вы можете пройти пару кварталов и попасть на работу. Это позволяет экономить деньги и время. Соответственно, вы можете больше времени уделить другим вещам: семье, хобби, работе. В целом — у людей появляется больше власти над своей жизнью.
Вы интересно рассказываете про социальный аспект формирования неких коммун, а также про участие людей в строительстве, реконструкции, отстройке. А что нужно сделать, чтобы их мнение учитывалось при этом? К кому надо обратиться, какие этапы пройти?
Надо чтобы мнение людей не просто учитывалось, а чтобы оно стало решающим. Я не смогу сейчас описать весь процесс, но это все учтено в нашем проекте. Сначала нужно изменить среду, чтобы земля стала более доступна для людей. Также необходимо дать понять муниципалитетам городов и другим властям: такие возможности существуют.
Принципы, которым мы следуем, — не очень популярные, но сейчас они находят свое применение в Европе, например в Берлине, где уже много зданий построены по концепции «Baugruppe». Существует множество других способов инициировать процесс строительства. Мы сфокусировались на коллективном строительстве — оно нам ближе всего, хотя тоже имеет свои нюансы. Но принцип «Baugruppe» все равно лучше, чем девелоперские двадцатиэтажки.
Важно, чтобы муниципалитеты начали понимать о чем речь, и чтобы у городов, которые пострадали, появилась автономия создать городские планы своего развития. Если они выделят участки под такую постройку, то вместе с сообществом архитекторов, которое сможет помочь людям (и которое может субсидировать государство), пострадавшие города смогут потихоньку отстраиваться. Перед этим надо адаптировать городскую инфраструктуру, выделить улицы и общественные пространства, чтобы между ними строились здания. Все можно сделать быстро, как это делают девелоперы, — целые города за несколько лет. Но, мне кажется, это неправильный подход. Существует альтернатива — она медленнее, но цель же не построить город для отчета, а создать и восстановить душу этого города.
Сам процесс возведения зданий должен происходить органично, в соответствии c запросом людей, которые живут в этих городах. Безусловно, девелоперы способны за несколько лет отстроить города по типу жилых комплексов, которыми усеяна вся Украина, но при таком подходе невозможно учитывать истинные нужды людей.
Давайте вернемся к теме социальной справедливости. Как вы в процессе отстройки, уже непосредственно после войны, видите участие архитектора, если мы говорим о создании доступного и справедливого городского пространства? Какие вызовы и преграды будут стоять на этом пути?
Главная преграда, как я уже говорил, — это финансовые интересы девелоперов. Они не восстановят сообщество городов. У нас также должно быть другое архитектурное сообщество. Большие архитектурные фирмы фокусируются на больших проектах, потому что так работают девелоперы. И это единственный вид городского развития, которым занимаются архитекторы, не считая каких-то индивидуальных домов или небольших маленьких проектов. Чтобы восстанавливать целые города, количество фирм, которые занимаются многоквартирным жильем среднего масштаба, должно значительно возрасти. Для этого нужно подтянуть качество наших вузов и выпускаемых ими специалистов. В процессе коллективного строительства архитектор напрямую работает с людьми, он способен понять и услышать их нужды, возможности и помочь им. Кроме того, архитекторы или городские планировщики должны участвовать в процессе планирования на макроуровне. Архитекторы должны найти какой-то консенсус, который они могут выставить на общественное обозрение.
А с какими вызовами в процессе послевоенной реконструкции городов могут столкнуться вообще все: градостроители, строители, какие-то более мелкие или более крупные рыбы?
Например, «Спільне» публиковало статью про рабочие условия на стройках — они ужасные, потому что это огромная машина строительства, которая пережевывает и выплевывает людей. Если же перейти к более человеческому масштабу зданий, то может появиться разнообразный рынок строительных, в том числе небольших фирм, где люди будут иметь хоть какие-то права. Делая проекты, мы не можем исправить проблемы строителей, потому что мы не юристы и не способны создать профсоюз строителей, который защитит их права. Но нам кажется, что другой подход к градостроительству повлияет и на строительный сектор, позволит хоть как-то исправить ситуацию. Людей, которые строят свои дома, качество постройки интересует больше, чем девелоперов, которые занимаются этим для продаж. Улучшение качества приведет к возрастающим требованиям к строительству, к строителям, будет возрастать умение среднего строителя. Чем более квалифицированными будут профессионалы в этой сфере, тем больше они смогут иметь власти и, соответственно, это постепенно улучшит условия работы для всей индустрии. То есть изменения могут иметь каскадный эффект на смежные сектора и улучшить условия для людей.
Какие пути решения вы можете предложить? Что вообще должны предлагать архитекторы в процессе отстройки городов?
Самый важный фактор, который мешает украинским городам сейчас, причем неважно, пострадали они от войны, или нет — это то, что у нас очень моноцентрические города. Есть центр, где происходит вся жизнь, там тоже живут люди, и это хорошие районы. Но и очень часто туда на работу съезжаются граждане, которые живут в «спальниках». В исторических центрах сконцентрирована вся активность городов, и люди, которые живут в спальных районах, вынуждены ехать туда ради работы и досуга. Если изменить саму структуру спальных районов и сделать их более независимыми, это может значительно улучшить качество жизни многих. Люди станут менее зависимыми от автомобилей, а хорошее жилье будет более доступным.
Второй важный фактор — транспорт. Потому что даже если города полицентричны, людям иногда надо передвигаться на большие расстояния. И поэтому общественный транспорт нужно развивать. В проекте по Одессе мы предлагаем создать наземное метро — это значительно улучшит жизнь людей, которые сейчас не могут спокойно добраться из одной части города в другую и вынуждены терять время в пробках.
Также вы говорили про качество архитектуры в городских центрах. План развития города наверняка предполагает перестройку жилых массивов и зданий. Однако чтобы возвести что-то новое, нужно каким-то образом избавиться от старого. Как объединить сохранение культурного исторического наследия с изменением социального пространства в черте города?
В исторических районах городов не должно быть никаких строительных вмешательств, необходимо лишь улучшить качество улиц. С точки зрения всего города, это очень детальный вопрос. Есть пустые участки или здания, которые пострадали по тем или иным причинам, их можно легко заменить, это никак не повлияет на общую среду. Представьте это как клетки организма: одна клетка умирает и меняется, но организм при этом существует целостно.
А наш проект как раз уделяет особое внимание спальным районам с хрущевками и брежневками, которые сами по себе достаточно статичны. Там создавалась среда путем всего лишь размещения отдельно стоящих зданий на открытом пространстве. И в неё тяжело вписать новые здания, они не могут интегрироваться, не создав каких-то изменений в среде. Поэтому процессы и принципы нашего проекта направлены на изменение среды в таких районах.
Наша цель — оставить как можно больше существующего жилья и как можно меньше в него вмешиваться. Хотя мы предлагаем его уплотнить, чтобы сформировать среду и структуру участков, на которых в будущем можно строить новые здания или постепенно заменять существующие. Сейчас это очень рискованный процесс. Такие строения уже исчерпали свои сроки эксплуатации, поэтому рано или поздно придется их реанимировать.
Мы переживаем, что, государство вскоре может принять программу, согласно которой девелоперы получат землю, часть хрущевок снесут, а на их месте построят жилье для расселения людей. И тут как повезет: это могут быть либо более нормальные девелоперские районы, либо классические 25-этажки, чаще всего со слабоконтролируемым строительством, как сейчас в Одессе. Поэтому мы предлагаем более плавный процесс: постепенно уплотнять и структурировать советским районам. Такой подход позволит сохранить некоторые брежневки и хрущевки. Хотя люди не воспринимают их как историческую среду, но это тоже части истории. Например, район Черемушки — у него есть свои проблемы, но мы хотим применить гибридный подход, чтобы, с одной стороны, сохранить часть района как пример истории города и, с другой, улучшить его более плотной городской средой с работой, бизнесом, школами, детскими садами и всем необходимым для жизни, как на условном Подоле или в центре Одессы. Это должна быть хорошая среда, в которой вы можете находиться и наслаждаться жизнью, не переживая о том, что вам надо куда-то ехать; место, где вы хорошо проводите время.
