С 2011 до 2015 Закон о митингах в России основательно изменился. Он знатно распух, пополнился большим количеством уточнений, а максимальное наказание за нарушение правил проведения митингов прошло путь от 1000 рублей штрафа до 5 лет тюрьмы. Седьмого декабря первый обвиняемый по новой статье Ильдар Дадин получил 3 года колонии за то, что три раза постоял в одиночных пикетах и один раз перекрыл Тверскую. Все четыре раза его задержали, и в итоге завели уголовное дело. На подходе еще три активиста, которых судят или будут судить по той же статье – Владимир Ионов, Марк Гальперин и Ирина Калмыкова. По словам Павла Чикова, сейчас в Москве есть несколько десятков людей, которые формально могут быть привлечены по этой статье.
На момент начала протестов 2011-2012 годов в России был относительно неплохой закон о митингах. Максимальным наказанием за участие в несогласованной акции был штраф в тысячу рублей, который обычно никто не платил, и который через два года сгорал навсегда. Золотые были времена – в дни ОкупайАбая особенно медлительные активисты могли себе позволить трижды за день прокатиться в отделение полиции и вернуться на поле боя без существенных потерь. В мае 2012 автозаки стали чем-то вроде светских гостиных, где московские хипстеры, студенты, активисты, анархисты, националисты и прочие по дороге в ментовку обсуждали текущую ситуацию и делились глубоко обдуманными прогнозами насчет того, сколько осталось кровавому путинскому режиму.
Между тем, милые белоленточные протесты 2011-2012 года настолько впечатлили российские органы власти, что летом 2012 года в закон о митингах были внесены поправки, и появилась сложная система штрафов с минимальным штрафом 10 тыс. рублей (в 20 раз больше предыдущего минимального штрафа). Заодно запретили приходить на митинги в масках, подавать заявки тем, кто уже был привлечен за нарушение правил проведение митинга, и ввели понятие «массовое одновременное пребывание граждан в общественных местах», которое тоже было объявлено незаконным, если у вас нет специальной бумажки с разрешением. Успокаивало то, в многочисленных пунктах полицейские все равно особо не разбирались, а платить штрафы по-прежнему было необязательно. Правда, на этот случай в перечне наказаний появились исправительные работы. Но никто всерьез не верил, что их будут применять.
К лету 2014-го, когда Госдума, насмотревшись на Майдан, начала рассматривать новые поправки к все тому же закону о митингах, московское протестное движение было скорее мертво, чем живо. Так что закон о митингах версии 2014-го года был принят довольно тихо и безболезненно, зато результат произвел некоторый фурор среди активистов. Появились штрафы в 150-300 тысяч за повторные нарушения, аресты на 15 суток или на месяц и много другого, но главное – в уголовную статью 212 ч.1 тоже были внесены поправки. Теперь «нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга…, если это деяние совершено неоднократно» наказывается максимум 5 годами заключения. Формулировка оставляла много вопросов, но вскоре было экспериментально установлено, что под уголовную статью попадает тот, кого в течение 6 месяцев трижды привлекут по административной статье 20.1 (Нарушение правил проведения митингов…).
В 2012-ом модный московский архитектор Евгений Асс написал статью «Город – это митинг». Что происходит с городом, в котором запрещены митинги? Я тоже архитектор и сейчас я хорошо понимаю, что не собираюсь просто сидеть в офисе какого-нибудь крупного (или маленького) архитектурного бюро и проектировать милые интерьеры или модные фасады, так же, как и не собираюсь просто сидеть в офисе в каком-нибудь университете, делать исследования и писать статьи. Я собираюсь заниматься исследованиями и проектированием, но для меня эта работа не имеет смысла без выстраивания своей политической и этической позиции, без участия в социальных движениях.
На чьи деньги построено ваше здание и какой ценой? Как оно повлияет на тех, кто живет рядом? Может быть, вы его строите в рамках общей (и не вашей) концепции, по результатам которой через 20 лет получится вообще другой город? Если через 30 лет в Москве появятся этнические гетто, «неблагополучные» районы, а весь центр будет застроен закрытыми жилыми комплексами, признаете ли вы, что вы, как архитектор, внесли свой вклад в появление этого нового города? Или перестанете обсуждать «улучшение городской среды» и начнете обсуждать «интеграцию» и «сегрегацию»? И делать те же проекты, но с другим обоснованием?
Эстетическая сторона проектирования сейчас беспокоит меня меньше всего, особенно в том, что касается благоустройства и прочего. Абсолютно понятно, как сделать нормальное благоустройство. Это не вопрос дизайна, это вопрос наличия денег у муниципалитетов и головы на плечах у того, кто эти деньги распределяет. Есть много куда более важных вопросов, и первый – кто решает, что и как делать в городе, а второй – какие есть возможности для тех, кто в городе живет, повлиять на эти решения? Кто решает, что вам нужно – детский сад или торговый центр, стадион или лужайка? Кто решает, что в Москве не должно быть социального жилья, а должны быть элитные жилые комплексы? Кто решил, что Красная площадь и Кремль — это территория ФСО, что нельзя подняться на стены, что нельзя спокойно ходить через Кремль? Что вам делать, если вы не согласны с решением? Что, если разногласия принципиальные, и проблема не в том, что власти просто не в курсе проблемы, а в том, что им удобнее почему-то построить семиэтажную высотку у вас во дворе, а что вы не согласны – так кого это беспокоит?
У многих даже права голоса нет в городе, где они живут годами. Многие даже не могут выбирать мэра или депутатов на выборах (которые, к слову, усилиями трех тысяч человек в Москве относительно честные, а могли бы быть вообще нормальными). Я потратила кучу времени на выборы и наблюдательские проекты не из любви к бумажной работе. Ненавижу бумажки и боюсь звонить людям, но хочу, чтобы в Москве существовали хоть какие-то выборы как инструмент давления на власть. Вся тема про «честные» выборы в Москве стоит на митингах. Если не будет опасности, что на следующий день после фальсификаций на улицу выйдут толпы народу, вся наша прекрасная наблюдательская система перестанет работать.
Почти любая кампания, связанная с городом, рано или поздно приходит к необходимости уличных акций. Почти всегда требуется одновременное физическое присутствие большого количества людей в одном месте. Не только в России. Если вы хотите, чтобы вас увидели, услышали и вынуждены были реагировать, нужно выходить на улицу в центре города, а лучше сразу в нескольких городах. Это способ говорить с властью, которая не хочет с вами говорить.
Это очень плохо, что у нас теперь есть статья, по которой можно посадить за участие в митинге. Еще хуже, что по ней уже начали сажать. Это очень плохо для города и очень плохо для людей в городе. Это хорошо только для чиновников в кабинетах, и хорошо, наверно, для инвесторов и застройщиков. Забудьте о красивых словах про «мнение горожан» и «участие местных жителей». На любое мнение можно наплевать, любое участие становится контролируемым, если у жителей и горожан нет никаких инструментов давления на местные власти. «Мнение горожан» сейчас – это инструмент для легитимизации уже принятых решений.
Я для себя не вижу смысла заниматься архитектурой вне этих вопросов. Поэтому для моих планов на будущее вся эта история с законом о митингах и тем, как он применяется, – большая проблема, и я не понимаю, как ее решать. Это когда смотришь кино, кажется, что «делай что должно, и будь что будет». А когда смотришь на людей в клетке и представляешь себя на их месте, кажется, что нет ничего важнее, чем просыпаться утром у себя дома и выходить на улицу из подъезда.