Дж. С. Чен
Несмотря на свои часто высокие заработки, работники сферы высоких технологий всё же остаются наёмными рабочими. Как и всем остальным, чтобы защитить свои интересы на рабочем месте, им необходимо объединяться.
Тысячи работников корпорации Google недавно покинули десятки офисов в отделениях по всему миру, чтобы выразить протест против того, как их работодатель подходит к рассмотрению жалоб на сексуальные домогательства на рабочем месте. Всем коллективом они потребовали прекратить корпоративную культуру, которая лелеет сексуальные домогательства и насилие на рабочем месте. Они озвучили не только проблему отсутствия прозрачности в случаях сексуальных домогательств и притеснений работников, но также потребовали сократить гендерное неравенство в оплате труда и карьерных возможностях.
Этот протест против мирового лидера IT, как и все остальные подобные протесты, говорит о том, что работники сферы высоких технологий осознают, что их ценности и интересы отличаются от целей их руководства, что единственный способ победно бороться за свои требования — организованная борьба.
Сегодня эта борьба нацелена против буйствующего в технических гигантах сексизма. Технические работники могут и должны бороться против притеснения и эксплуатации на рабочих местах, но им не стоит забывать и об угнетении, созданном их работодателями с помощью технологий, сделанных самими разработчиками.
Чтобы расширить свою борьбу, разработчики и специалисты должны в первую очередь осознать, что они тоже рабочие, несмотря на высокие зарплаты и надбавки. Как и любым другим рабочим, отстаивающим свои интересы, им необходимо объединиться в профсоюз.
Почему многие IT-специалисты не считают себя рабочим классом?
С чем ассоциируется повседневность IT-разработчика? Бесплатная доставка пиццы в офис, перерывы на игру в пинг-понг и шестизначная зарплата. Сомневаюсь, что мы так же представляем себе будни среднестатистического представителя рабочего класса. Неудивительно, ведь в Америке типично считать уровень дохода определяющим показателем принадлежности к классу. Достаточно высокая зарплата определяет вас как представителя высшего среднего класса Америки.
Но это неправильный подход. В капиталистических условиях класс определяется отношением к средствам производства и собственностью на них. В IT, как и в любом другом производстве, есть собственники (боссы, руководители и функционеры, которые извлекают прибыль из труда наёмных работников) и есть рабочие, которые живут от продажи своей способности к труду.
"Самый обычный инженер корпорации Apple, который получает годовую зарплату чуть меньше шестизначного числа, приносит для корпорации ежегодный доход в размере 1,9 миллиона долларов."
Работники создают большую ценность для владельцев, чем издержки, которые выплачивает работодатель, нанимая их. Прибавочную стоимость прикарманивают собственники в виде прибыли.
Например, самый обычный инженер корпорации Apple, который получает годовую зарплату чуть меньше шестизначного числа, приносит для корпорации ежегодный доход в размере 1,9 миллиона долларов. Это значит, что корпорация Apple получила в 10—20 раз больше выручки в денежном выражении, чем потратила на зарплату этого инженера.
Почему инженеры и разработчики путаются в классовых различиях? Почему они не осознают свою принадлежность к рабочему классу?
Одна из главных причин — восприятие боссов как непосредственных технических работников. Например, в СМИ IT-боссы выступают от имени рабочих, смешиваясь с ними стилем одежды, к которому привыкли работники. Особо это бросается в глаза на конференциях айтишников, когда исполнительные директора, одетые в повседневные джинсы и футболки, демонстрируют выполнение новых сценариев или используют наработки, созданные их младшими инженерами. Забавно, все эти презентации на голову выше технических познаний исполнительных директоров, их презентующих.
В свою очередь, и работники IT отождествляют себя со своим начальством. Их убеждают в том, что они тоже сумеют стать следующим Цукербергом, а сами они в одной идее до создания нового крупного и успешного стартапа. Хакатоны[1], как в корпоративной, так и в академической среде, также поощряют эту иллюзию. В течение нескольких дней участники решают поставленную им задачу, создавая свой проект, после чего представляют его жюри. Такая презентация ничем не отличается от демонстрации проектов венчурным капиталистам с целью получить финансирование.
В итоге многие инженеры устраиваются на низкооплачиваемую работу, чтобы поработать в стартапах и «получить опыт», который поможет им узнать, каково это — открыть свой IT-бизнес.
Даже в таких крупных корпорациях, как Amazon или Google, руководство вдохновляет производственные команды действовать как стартап. В большинстве случаев они покупаются на идею «офиса открытого типа» (игнорируя то, что стартапы используют дизайн «открытого офиса» только потому, что это самый дешевый способ разместить работников в одном помещении). В этих корпорациях инженеров даже уговаривают «владеть» или «управлять» меньшими компонентами продукта (зачастую теми, которые не особо важны), чем разжигают у технических работников аппетиты потенциальных генеральных директоров.
В таких условиях работников IT активно поощряют видеть в себе будущих генеральных директоров, а не наёмных работников. Для класса собственников такая практика мотивации работников — хитрый умышленный механизм управления. В стремлении стать будущим собственником компании специалисты технической сферы будут более чем счастливы работать допоздна и проводить всё свободное время на образовательных онлайн-платформах, таких как Coursera, изучая разработку приложений для мобильных устройств или науку о данных — всё во имя самосовершенствования и «самоинвестирования».
Но реальность не оправдывает их ожиданий. Несмотря на свои стремления, большинство работников IT-индустрии не создают свои компании. Те же, кто осмеливается на такой шаг, сталкиваются с неумолимой статистикой. Вероятность неудачи — 97%. И это даже до получения первого займа. В остатке можно полностью прогореть и потерять много денег. Даже между стартапом на ранней стадии и тем, который привлекает сотни миллионов средств, уровень отказов все еще находится выше отметки в 80 процентов.
У дополнительных привилегий, которыми айтишники наслаждаются на своих рабочих местах, тоже есть тёмные стороны. Они выполняют роль тех же уловок, которые используют боссы, чтобы извлечь из своих работников как можно больше прибыли. Во многих компаниях, которые обеспечивают работников бесплатным питанием, завтрак на работе заканчивается до 9 утра, чтобы мотивировать персонал прийти на работу раньше. Плату за доставку ужина наниматель возмещает только в том случае, если еда была доставлена после 7 вечера. Дополнительные удобства и развлечения для сотрудников, такие как комнаты для сна, душевые, бильярдные залы, направлены на то, чтобы смешать работу и личную жизнь, уничтожая любые попытки достичь равновесия между ними.
Конечно же, все эти привилегии распространяются не на всех работников технической сферы. Они касаются только штатных работников, в чьи обязанности входит писать код, проектировать приложения или управлять продуктом. Не менее важны в индустрии и работники вне штата, среди которых агенты службы клиентской поддержки, охранники, уборщики, фабричные рабочие и многие другие. Кроме того, понятие технических рабочих включает в себя и тех, кто работает прекарно, в том числе водителей Uber и работающих через систему Mechanical Turkers[2]. Работники с нестандартной формой занятости сталкиваются с куда большей эксплуатацией и нарушением трудовых прав.
Почему технических работников всё это должно заботить?
Необходимо понимать, что технические работники, как и все остальные наемные рабочие, по-прежнему подвергаются высокой степени эксплуатации со стороны своих нанимателей.
Пока зарплаты штатных технических работников относительно высоки, потому что их рабочая сила востребована. Но не стоит думать, что так будет всегда. Рано или поздно предложение квалифицированной технической рабочей силы вырастет, и зарплаты в этой сфере начнут выравниваться по отношению к остальным производствам.
Тем временем технические боссы делают все возможное, чтобы снизить заработную плату и получать еще большую прибыль. Руководители крупных технологических компаний уже участвуют в сговоре так называемого антибраконьерского сдерживания роста зарплат. В рамках более долгосрочной перспективы эти технологические гиганты сотрудничают со школами, поддерживают летние лагеря для юных кодеров и спонсируют обучающие программированию курсы для молодых представителей меньшинств. Microsoft сотрудничает с Girls Who Code[3]. Google поддерживает поддомен, посвященный информатике.
Их цель не в том, чтобы расширить свою потребительскую базу до самого молодого и наиболее маргинализированного сообщества, а в том, чтобы увеличить предложение рабочей силы в будущем и впоследствии снизить заработную плату на десятилетия вперед.
"Для боссов технической индустрии главная цель — увеличить прибыли независимо от этических и политических последствий."
В условиях капитализма частные корпорации действуют, скорее, диктаторски, а не демократически. Как и у работников любой другой отрасли, у технических работников нет возможности противиться тем, для кого они создают свою продукцию. Любое несогласие ставит под риск их карьеру. IT-индустрия не стала исключением.
С появлением искусственного интеллекта (ИИ) все тщательнее изучаются вопросы того, какие именно технологические компании нужно создавать и для кого. Система видеонаблюдения за фабричными рабочими, технологии компьютерной навигации для вооруженных беспилотников и система распознавания лиц для миграционных служб — это только малая часть проектов, попавших на заголовки газет в последние годы. Для боссов технической индустрии главная цель — увеличить прибыли независимо от этических и политических последствий.
Это происходит системно. Акционеры оказывают давление на исполнительных директоров и высшее руководство, чтобы максимально увеличить итоговую прибыль, принуждают менеджмент сильнее давить на работников нижнего звена. Это приводит к тому, что цели управляющих вступают в открытый конфликт с целями технических работников, которым не безразлично влияние их продукта на человечество, или в конфликт с теми, кто по крайней мере пытается отстоять свою точку зрения.
Организоваться и дать отпор
Когда нужно принять решение о том, что и для кого разрабатывать, технические работники обнаруживают, что у них нет права голоса. Что же делать, чтобы у работников появилась возможность принимать такие решения, пока цели работников открыто противоречат целям их начальства?
Брошенный проект Project Maven[4], которым занимался Google, может послужить хорошим примером. В 2017 году корпорация Google начала сотрудничать с американскими военными над проектом разработки компьютерного распознавания объектов, чтобы повысить эффективность атак беспилотников. После нескольких месяцев давления и негативной общественной реакции исполнительные директора Google заявили об официальном прекращении проекта.
Журналисты радостно отметили, что Google остался верен своему девизу «don’t be evil» (не быть злым) в связи с тем, что корпорация отказалась от контракта с военными. СМИ распространяли высказывание исполнительного директора корпорации Сундара Пичаи о том, что «Google не должен быть военным бизнесом», как и другие слова, по которым могло сложиться впечатление, что корпорация Google — лидер в этике среди разработчиков ИИ. Но все эти заголовки лгут. Пичаи и другие директора разорвали военный многомилионный контракт не по причине высоких моральных качеств, а в ответ на коллективное давление работников корпорации.
Сначала о Project Maven знали только некоторые сотрудники из нескольких разных команд, в частности из команды Google по искусственному интеллекту и облачным технологиям. Они выразили свое презрение к проекту перед руководителем облачного подразделения Google Дайан Грин. Однако руководство проигнорировало их опасения, а исполнительные директора не ознакомили обратившихся с возможными планами по замораживанию проекта.
После этого работники Google поменяли свою стратегию и начали широко распространять информацию о Project Maven в коллективе компании. Пост, которым они поделились по их внутренней сети вызвал бурю эмоций. Тысячи сотрудников почувствовали, что их предали. Это вызвало негодование коллектива и всеобщий призыв к отмене проекта. Дайан Грин выступила в защиту проекта, попыталась успокоить работников, заявив, что разработка не предназначена для наступательных целей.
"Для многих рядовых сотрудников несколько месяцев организации закончились шокирующим осознанием того, что технические боссы придерживаются совершенно иных ценностей, руководствуясь интересами прибыли компании, а не этическими соображениями."
Встретив ошеломляющие отклики всех сотрудников компании, авторы поста почувствовали, что могут оказывать еще большее давление на руководство. Они поняли, какого влияния могут добиться, объединившись. Следующим их шагом стало письмо Сундару Пичаи с требованием отозвать Project Maven. Это письмо подписали тысячи наемных работников Google.
Последующие месяцы группы наемных работников Google начали объединяться с коллегами по всему миру для того, чтобы создать новые инициативы, которые оказывали бы большее давление на боссов компании. Одна из таких инициативных групп начала отслеживать и публиковать количество увольнений из Google по причине несогласия с Project Maven. Ещё одна группа придумала метод, с помощью которого любой мог спросить о военном контракте на всеобщих собраниях работников корпорации. Работникам Google даже начали оказывать поддержку технические работники других компаний и объединений, включая Tech Workers Coalition (TWC — Объединение технических работников)[5], которые запустили и распространили петицию против военного заказа.
В конце концов руководители корпорации Google уступили давлению и расторгли контракт о создании Project Maven. Для многих рядовых сотрудников эти несколько месяцев организации закончились шокирующим осознанием того, что технические боссы придерживаются совершенно иных ценностей, руководствуясь интересами прибыли компании, а не этическими соображениями. Это также стало моментом яркого осознания для многих, что без общей организации и сплоченности, они не могут влиять на решения корпорации.
Что же с профсоюзом?
Изучая то, как технические работники объединились против Project Maven, те из нас, кто работает в подобных крупных компаниях и проектах, должны спросить себя: как же нам, техническим работникам, начать организовываться?
Первым необходимым шагом может стать формирование коллективного мнения, которое станет угрозой для прибылей компании. Если один сотрудник Apple производит для корпорации доход в 1,9 миллиона долларов в год, одна тысяча бастующих сотрудников может обойтись в более чем 5 миллионов долларов за один день – сумма, за которую ни один руководитель не хотел бы нести ответственности.
Одним из способов выработать коллективное мнение и солидализироваться — организовать профсоюз. Над идеей профсоюза задумывались и работники Google, когда выступили против Project Maven. Но почему коллектив Google так и не достиг этого? Почему идея профсоюза не пользуется популярностью среди технических работников?
С одной стороны, даже несмотря на тяжелые и продолжительные рабочие часы, технические работники сравнительно довольны высокими зарплатами и офисными привилегиями. Они чаще других меняют рабочее место — в среднем каждые два года. Это мешает им наладить нормальные конструктивные отношения с коллегами и сформировать преданность коллективу.
Рассматривая проблему с точки зрения широкого профсоюзного движения Америки, нельзя игнорировать то, что сегодня развитие профсоюзов пошло на спад. С 1980 года, задолго до технологического бума, правительство Рейгана и всех остальных президентов после него целенаправленно атаковали профсоюзы, оказывая поддержку работодателю и создавая атмосферу антирабочизма, что в итоге привело к падению членства в профсоюзах до рекордно низкого уровня за сто лет. Именно в этой атмосфере, когда коллективная сила рабочих так ослабла, технологическая индустрия развилась в то чудовище, которые мы видим сегодня. Получается, что многие работники технологической индустрии, миллениалы или даже люди помоложе, выросли в условиях антипрофсоюзной культуры.
Техническая индустрия погрязла в культуре меритократии. Во многих других компаниях такая практика не используется, но раньше Microsoft пользовалась системой stack-rank, с помощью которой определяют кого уволить или повысить. В команде из пяти человек каждому инженеру будет присвоено число, показывающее, насколько хорошо он работает по сравнению с другими членами команды. Работника, которому присвоили первый ранг, повысят, а инженера с пятым уровнем — уволят. По такой системе считается, что продвижение по службе основывается исключительно на тяжелой работе и индивидуальных достижениях, независимо от финансовых расходов и прибылей коллектива.
Продвижение по службе в технологических гигантах значат больше, чем в каких-либо иных компаниях. Те, кого повысили в итоге зарабатывают на 5% больше. Это немногим больше представительских расходов для исполнительных директоров. К тому же такая практика — довольно старая уловка. Как и во многих других видах производства, начальство продвигает немногих представителей рабочего класса в ранг директоров, партнеров, топ-менеджеров. Ведь это невысокая цена для поддержания иллюзии карьерного роста, чтобы мотивировать каждого работника старательнее трудиться.
Одна из сторон создания меритократической организации — постоянная поддержка соревновательных настроений в коллективе. Когда работников оценивают рейтингом с первого по пятый уровень, успех одного инженера напрямую связывают с провалом другого. Когда есть конкуренция, нет места солидарности.
Это коренится и в либертарианстве Силиконовой долины 90-х, так называемой калифорнийской идеологии. Её суть в том, что технологическая индустрия должна оставаться верной индивидуализму и всеми силами противостоять коллективизму. Ожидалось, что открытость интернета демократизирует доступ к информации, разовьет каждого, позволит любому человеку создавать всё что угодно. Ведь целью было в том числе ограничить власть государства над личностью. Совершенным воплощением такого идеала стал слоган Apple — Think different («Мысли иначе»), как и их антиправительственная реклама в духе романа «1984», с помощью которой они продавали Macintosh. В этом контексте профсоюзы казались никому не нужной бюрократией и препятствием развития Силиконовой долины с её жаждой скорости в инновациях, которые возможны только благодаря личным достиженияи и индивидуальному успеху.
Те силы, что исторически и систематически продвигают индивидуализм наперекор коллективизму, могут заставить рабочих поверить, что профсоюз — недостижимая цель. Но задача, которая стоит перед нами, выполнима. Работники технологической индустрии должны высказывать солидарность со всеми рабочими, особенно с низкооплачиваемыми, которые часто работают вместе с нами в тех же зданиях. Они убирают, готовят и обеспечивают безопасность для нас.
Объединение технических работников (Tech Workers Coalition – TWC) уже стала хорошим примером такой солидарности. В 2017 году члены TWC помогли членам профсоюза Unite Here[6] организовать профсоюз работников кафетериев, обслуживающих крупные технологические фирмы. Начиная со скромных жестов помощи, как изготовление стикеров с призывом организовать профсоюз, до выхода вместе с работниками кафетерия, когда они подписывали свои профсоюзные билеты — процесс, от которого во многом зависит признание профсоюза в США. TWC совместно выходили с Unite Here, чтобы помочь организоваться работникам кафетерия, в котором питаются сотрудники Facebook. Хотя этот профсоюз пока что включает в себя только тех работников, которые устроились по договору, многие члены TWC построили солидарные отношения с теми, кто ежедневно готовит и подаёт им еду.
Почему это нужно сейчас?
Как и другие, более старые виды производства, технологическая индустрия превращается в индустрию конгломератов. За последние несколько лет было заключено более десятка технологических сделок на сумму выше десяти миллиардов долларов. Технологические гиганты, такие как Google, Microsoft, Facebook, Apple и некоторые другие, уже заняли прочные позиции и вряд ли обанкротятся. Теперь их проекты — это не только приложения для смартфонов. Они охватывают целые отрасли производства и страны, влияют на людей по всему миру и во всех аспектах жизни.
Стремясь стать мерилом, эти технологические гиганты очень быстро монополизировали огромный аспект нашего общества. Facebook доминирует в социальных сетях. Netflix конкурирует с временем для сна. У Amazon достаточно данных и капитала, чтобы определить пробелы на рынке и заполнить их только своими силами. Если возникает что-то новое и расценивается этими гигантами как угроза, то достаточно это выкупить. Такое положение позволяет этим гигантам устанавливать не только цены, но и диктовать правила.
Не удивительно, что эти корпорации также выступают лидерами и в технологии искусственного интеллекта. С учётом того, что ИИ может наблюдать, отслеживать и даже вредить людям, ставки на него высоки как никогда. Когда ИИ не используют для повышения военной эффективности или иммиграционного контроля, его используют, чтобы ослабить трудящихся, повышая интенсивность производства или увеличивая производительность за ту же зарплату. В любом случае итог остается тем же — большая прибыль технологическим боссам.
"В традиционно женоненавистнической и расистской индустрии, рабочие из маргинализированных сообществ всё чаще подвергаются нападкам, поскольку Трамп усилил расистскую, сексистскую и ксенофобную риторику в национальном масштабе."
Пока у власти администрация Трампа, технологические работники тоже находятся в зоне риска. Техническая индустрия в значительной степени полагается на труд мигрантов. Они становятся как штатными, так и для внештатными сотрудниками. Соответственно сотни тысяч технических работников-мигрантов уязвимы перед мигрантофобной политикой Трампа. В традиционно женоненавистнической и расистской индустрии, рабочие из маргинализированных сообществ всё чаще подвергаются нападкам, поскольку Трамп усилил расистскую, сексистскую и ксенофобную риторику в национальном масштабе.
Именно в таких обстоятельствах технические работники должны осознать свою классовую принадлежность и реализовать власть своего класса. Подобно тому, как сотни женщин в Google вышли на улицу, требуя прекратить сексуальные домогательства, технические работники должны продолжать выступать против технологических миллиардеров и отказываться от создания технологий, поддерживающих милитаризм США, системы наблюдения и любые другие инструменты угнетения.
Тысячи работников Google борются против сексизма. Нам нечасто встречается протест технических работников, особенно таких привилегированных, как в Google. Но мы должны точно знать, что такое выступление не окажется последним.
Примечания
- ^ Хакатон (Hackathon, от hack и marathon) — форум разработчиков, во время которого специалисты из разных областей разработки программного обеспечения (программисты, дизайнеры, менеджеры) сообща работают над решением какой-либо проблемы.
- ^ Amazon Mechanical Turk (MTurk) – программа, позволяющая представителям малого бизнеса использовать участников ресурса для решения своих задач, которые компьютерные технологии не в состоянии решить без специалиста. Работодатели размещают свои незавершенные или нерешенные задачи через ресурс, а специалисты могут по своему желанию их завершать или решать за установленную работодателем плату. Работодателями могут быть только резиденты США. Стоимость выполнения работ, предлагаемых через этот ресурс очень низка.
- ^ Girls Who Code (Кодировщицы, или Девушки, которые пишут код) – неправительственная общественная организация, целью которой является поддержка программисток и обучение женщин компьютерным наукам. Они также декларируют необходимость сократить гендерную разницу в зарплатах в индустрии. Организация открыто сотрудничает с AppStore и Dell.
- ^ Project Maven – проект корпорации Google для американского военно-промышленного комплекса. В этом проекте искусственный интеллект использован для определения военных целей на видео, снятом дронами. Проект вызвал негативную реакцию как у работников корпорации, так и у специалистов, занятых проблемами искусственного интеллекта. Почти 4000 человек подписали петицию с просьбой пересмотреть этические обязательства компании, и порядка дюжины сотрудников уволились, сочтя это моральным долгом.
- ^ Tech Workers Coalition (Объединение технических работников) – организация работников из технической индустрии, в которой состоят в том числе и профсоюзные организаторы, организаторы и лидеры различных сообществ (по этническому признаку, ЛГБТ-сообществ и прочих), так или иначе вовлечённые в IT индустрию. Они выступают за социальную справедливость, трудовые права и экономическую интеграцию.
- ^ Unite Here (Объединяйся здесь) – профсоюз работников из США и Канады, который насчитывает более 260 000 членов. Профсоюз ориентируется на сферу обслуживания: работников фаст-фудов, столовых, химчисток, прачечных, домработниц, сиделок и нянек, а также на персонал крупных сетей отелей и игорных заведений.
