«Как бы ни была хороша женщина, она будет кружить вокруг кухонной плиты. Как бы ничтожен ни был мужчина, он будет путешествовать по миру», — такая поговорка была в дореволюционном Китае. Часто также поговоривали, что на стук в дверь отвечают «Никого нет дома», если дома не было мужчин.
Революция 1949 года впервые дала китаянкам узаконенное право работать вне дома. Женщины получили право на развод, владение землей и другие права, благодаря которым их уже не рассматривали только как собственность мужчин. Были законодательно запрещены детские и договорные браки. И все же, несмотря на маоистские рассуждения на уровне государства о том, что «женщины держат половину неба», реальность всегда была другой.
Репродукция фотографии китайских женщин с бюстами Мао Цзэдуна
Революция низвергла империалистические силы, полевых командиров и японских оккупантов. Её радостно встретили миллионы крестьян. Но эта революция была националистической, а не социалистической. Нужды и стремления рабочих и крестьян были подчинены государственной цели — строительству сильной и независимой экономики, способной конкурировать со всем миром. В сфере охраны материнства произошли значительные улучшения. Всё меньше матерей и младенцев умирали при родах, но женщины продолжали нести двойное бремя работы и воспитания нового поколения.
Многие женщины, жительницы крупных и средних городов, работали на государственных предприятиях, где рабочие места распределялись между сферами тяжелой и легкой промышленности, делились на квалифицированную и неквалифицированную работу. Большая часть квалифицированных постов и рабочих мест в тяжелой промышленности предназначалась для мужчин, женщинам же оставался низкооплачиваемый труд. Особенно заметным это стало в 1990-е годы, когда госкомпании были приватизированы или реструктурированы, а это часто ударяло по самым низкооплачиваемым работникам. Невзирая на то, что женщин были всего 39% от общего числа городской рабочей силы, они составили почти 63% от числа уволенных.
Многие женщины поддержали китайскую политику одного ребенка, введенную в 1979 году, потому что она разорвала бесконечный и мучительный круг беременностей. Но и этот подход ударил по женщинам, когда государство стало контролировать фертильность посредством штрафов, увольнений, принудительных абортов и стерилизации. Из-за особенностей сельской семьи, где женщина, выходя замуж, покидала свой род, люди предпочитали иметь сыновей, потому что они будут заботиться о пожилых родителях. Тогда государство позволило парам заводить двоих детей: осталось слишком мало молодых людей, способных помогать родителям, бабушкам и дедушкам.
«Ради благосостояния государства, благополучия семей просим вас проводить в жизнь политику планирования рождаемости»
Экономический рост Китая значительно изменил жизнь женщин за последние тридцать лет. Но сейчас многое зависит от того, является ли китаянка переселенкой из сельской местности или же она всегда была горожанкой. Всё дело в китайской хукоу — внутренней паспортной системе. Ее ввели в 1958 году, чтобы контролировать внутреннюю миграцию и распределение социального обеспечения и ресурсов. Граждане делятся на обладателей городского и сельского хукоу. Ребенку, вне зависимости от места его рождения, переходит статус родителей.
У рабочих с сельской пропиской нет безусловного права на образование и медицинское обслуживание в городах. Поэтому при переезде многие не берут с собой детей. Сегодня 61 миллион — 22% всех детей страны и 37% детей с сельскими хукоу — находятся либо на попечении бабушек и дедушек, либо живут с одним родителем. По некоторым оценкам, около 3% детей живут одни. 20% сельских пар, забирающих детей при переезде в город, сталкиваются с бюрократическими барьерами при устройстве в городские школы.
Например, в области дельты Жемчужной реки Гуанчжоу родители-«мигранты», пытающиеся устроить ребенка в школу, должны предоставить допуск к работе, подтверждение регистрации с места рождения и подтверждение прописки по месту жительства. Многие городские школы берут с таких семей дополнительную плату. С детьми-«мигрантами», которые уже учатся в городских школах, обращаются как с чужаками. Одно из исследований показало, что у 86% таких детей нет ни одного местного друга. Те, кто не может попасть в городские школы, оказывается в переполненных школах без лицензий и обеспечения, с большой текучкой учителей и вечной угрозой закрытия.
Так, работницам-мигранткам, которые становятся матерями, остается или бороться вместе с другими рабочими за лучшие условия, или (что менее вероятно) возвращаться в сельскую местность.
"Авторитаризм и репрессии могут на долгие годы замораживать социальный протест, но не могут уничтожить его корни, прорастающие из самой природы капиталистического общества."
В то же время обладательницам городских хукоу, а в особенности их дочерям, выгоден рост китайской экономики. Хорошо образованных женщин, чей труд высоко оплачивается, становится больше. Но несмотря на это, разница в оплате труда мужчин и женщин и общем достатке увеличивается. Одна из причин такого роста имущественного разрыва в семейных парах — право собственности на семейный дом. В 2012 году только 30% записей о домовладениях включали женское имя, тогда как 70% женщин вносили вклад при покупке. При этом в возрастной группе до 30 лет мужчин больше, чем женщин, на 20 миллионов. Найти жену им непросто.
Авторитаризм и репрессии могут на долгие годы замораживать социальный протест, но не могут уничтожить его корни, прорастающие из самой природы капиталистического общества. Всю историю подчиненное положение женщин было причиной гнева и активной деятельности. Иногда на нем концентрировалось недовольство, и это провоцировало широкие антикапиталистические протестные движения. Если мы поразмыслим о событиях во Франции, которые произошли 50 лет назад, то вспомним, что студенты выразили давно копившееся недовольство и что те события быстро превратились в массовое движение, которое встряхнуло все социальные и политические структуры. Политика не точная наука. Мы не можем предсказать, какой будет форма протеста в Китае в ближайшие месяцы и годы. Вполне вероятно, что храбрые мужчины и женщины, которые рискуя подвергнуться государственным репрессиям, поддерживают онлайн-движения и подписывают петиции, могут начать волну протеста и неповиновения, которая так же сильно повлияет на Китай (и не только), как на Францию и весь остальной современный мир повлиял май 1968 года.
Борьба с семейным насилием и сексуальными домогательствами
Сейчас у китаянок значительно лучше здоровье, чем у их бабушек и матерей тридцать-сорок лет назад. Однако семейное насилие и сексуальные домогательства — все ещё обыденность для китайского общества.
Десятилетия активисты пытались придать огласке уровень домашнего насилия в стране. В 2011 году Ким Ли после многих лет жестокого обращения ушла от своего супруга Ли Янга, знаменитого преподавателя английского языка. Пытаясь всего лишь обратиться к своим друзьям, она опубликовала с нового телефона в социальной сети фотографии своего избитого тела, покрытого синяками. Очень быстро тысячи людей начали давать ей советы и поддерживать ее. Многие из них сами были жертвами семейного насилия.
Активистка, поддерживающая Ким Ли: «Позор тебе, преступник Ли Янг»
Когда Ким Ли попыталась обратиться в полицию, то столкнулась с тем же, с чем и многие жертвы домашнего насилия — полным безразличием, когда в лучшем случае скажут что-то вроде «вы в порядке, он в порядке, просто расслабьтесь и отправляйтесь домой», а в худшем — ход делу не даст раздутая бюрократия. То документ о регистрации личности будет неподходящим, то медицинское освидетельствование не будет считаться уликой, потому что выдала его не «специализированная» больница.
Борьба с системой правосудия Китая отняла у Ким более 18 месяцев, прежде чем она смогла получить охранный ордер для защиты от мужа. В конце концов она получила и развод по причине семейного насилия. Когда Ким вышла из суда, ее обняли сторонницы, одетые в свадебные платья, перепачканные кровью.
"Но в Китае, как и везде, частная сфера семейной жизни остается источником подавления женщин, а сфера общественной жизни контролируется мужчинами."
Некоторые всё ещё верят, что Китай отличается от других капиталистических стран, и даже в то, что это социалистическое государство. Но в Китае, как и везде, частная сфера семейной жизни остается источником подавления женщин, а сфера общественной жизни контролируется мужчинами. Только в 2016 году государство криминализовало домашнее насилие. Несмотря на это, по оценкам государства, лишь каждая четвертая женщина подвергается семейному насилию в браке. Это явно заниженная цифра. Несмотря на все кампании, насилие в браке все ещё считается частным, а не публичным делом, чем-то, что можно разрешить в уединении дома. А государство, кажется, больше озабочено тем, как заставить протестующих замолчать и обвинить жертв, а не как оказать практическую поддержку.
Накануне Международного женского дня в 2015 году пять феминисток-активисток были задержаны и отправлены за решетку на 37 дней на раздачу стикеров на тему борьбы с сексуальными домогательствами. Эти женщины все еще под следствием. Из-за тех событий другие активистки уже не так решительно выступают публично и участвуют в общественных мероприятиях. Поэтому всё чаще стали идти в ход онлайн-петиции, которые усложняют идентификацию личности для полицейских.
Чуть ранее в этом году, пока Международный женский день подходил к концу в Пекине, с сайта микроблогов Weibo была удалена группа «Феминистские голоса». На следующий день её аккаунт на WeChat (китайский аналог WhatsApp) тоже удалили.
Публикации в социальных сетях в поддержку группы «Феминистские голоса»
Несмотря на репрессии и цензуру, сопротивление продолжается. Последняя попытка заблокировать любые отсылки к контенту ЛГБТ на Weibo встретила онлайн-противодействие. За сутки 170 тысяч пользователей использовали хештег #IAmGay. Движение #MeToo в Китае тоже приоткрыло завесу над масштабной проблемой сексуальных домогательств.
После того, как прогремела история Вайнштейна, государственная ежедневная газета «Чайна дейли» опубликовала в интернете статью, где утверждалось, что из-за высокого уровня китайской культуры случаев сексуальных домогательств стране относительно немного. Это повлекло большой резонанс в социальных сетях. Такое заявление не просто опровергли, люди подняли целый пласт данных о низком количестве отчетов о сексуальном насилии. Сам официальный язык для описания этого явления намеренно вводит в заблуждение, а университеты ссылаются на «неуместные отношения преподавателей и студентов». Исследование, проведенное в 2017 году Центром гендерного и сексуального образования Гуанчжоу, показало, что около 70% китайских студентов подвергались сексуальным домогательствам.
В начале этого года вдохновленная международным движением #MeToo Луо СэйСэй опубликовала на Weibo открытое письмо о том, как подверглась насилию своего научного руководителя, будучи молодой аспиранткой в 2004 году в Пекине. За 24 часа пост набрал 3 миллиона просмотров. Профессора уволили. С тех пор власти понемногу начали относиться к вопросу сексуальных домогательств серьезнее. «Жэньминь Жибао» написала 7 января, что жертвы, решившиеся вынести свои истории на свет, заслуживают поддержки. В середине января Министерство образования сообщило, что планирует «работать со смежными структурами, чтобы создать единый долговременный механизм предотвращения сексуального харассмента в колледжах и университетах».
"Правительство быстро попыталось помешать движению, начавшемуся в университетских городках и интернете."
Но несмотря на эти обнадеживающие моменты, правительство быстро попыталось помешать движению, начавшемуся в университетских городках и интернете. Цензоры блокировали не только #MeToo, но и любые похожие фразы вроде «антисексуального харассмента». Растет подозрение, что «серые пиджаки», то есть центральное правительство, ведут борьбу с разоблачениями харассмента, поскольку многие сами в нем повинны. К тому же, их пугает социальная нестабильность в период экономического спада.
В прошлом китайское государство уже пыталось подавлять одно движение за другим, чтобы остаться у власти. От площади Тяньаньмэнь в 1989 году до поддержки Арабской весны в 2011-м и относительно недавнего «Движения зонтиков» в Гонконге — всякий раз, когда государство достигает цели, новые общественные движения учатся на опыте предшественников. Ядовитая смесь разоблаченного домашнего насилия, сексуальных домогательств и гендерного неравенства вызовет попытки похоронить эту информацию, наложить заперты или отделаться неработающими законами, но это будет напрасно.
Перевела О. Ворошилова по публикации: Kincaid, S., 2018. "Women and China: what has changed?". In: Socialist Review. Available 16.07.2018 at: [link].
