Пару дней назад «Спільне» опубликовало обзор книжки Эрнесто Лаклау «О популистском разуме», который спровоцировал дискуссию. Выскажу и свое субъективное мнение на этот счет.
Есть такой известный эффект — «преимущество отсталости». Любая инновация имеет как преимущества, так и издержки, связанные с ее внедрением: необходимость изменения привычных практик, переобучения, переоснащения и т. д. При поступательном развитии превосходство выгод инновации над издержками ее внедрения в какой-то момент может казаться настолько незначительным, что внедрение инноваций останавливается или сильно замедляется. Однако, при длительном отставании преимущества инноваций настолько велики, что с лихвой перекрывают все издержки. При этом долгое время отстававшая отрасль, фирма или страна может внезапно оказаться впереди планеты всей, внедрив самые последние инновации, которые выглядели относительно менее привлекательными для более развитых конкурентов. Успех советской индустриализации 1930-х годов стал следствием, в том числе, и этого эффекта.
Практический вывод отсюда для развития отстающей левой теории в постсоветских странах заключается в том, что совсем не обязательно и даже вредно повторять все извилистые пути, окольные тропы и тупиковые ветви западной левой теории последних нескольких десятилетий, которые мы по понятным причинам пропустили. Заимствовать, использовать и развивать нужно самое последнее и самое лучшее, тщательно отбирая авторов для перевода и популяризации, а не хвататься за отшумевшую моду.
«Свежим глотком» Лаклау и Муфф были в 1980-е годы. Даже книге «О популистском разуме» уже 14 лет. Однако сейчас сложно вспомнить их выдающихся последователей. Да и сложно себе представить последовательное развитие постструктуралистской исследовательской программы в какой-либо иной форме, кроме гегелевской дурной бесконечности. Не является теория Лаклау и последним словом в дискурсивной теории популизма[1].
Лаклау и Муфф также не являются некими новыми Марксом и Энгельсом для новых левопопулистских движений. Больше всего на Лаклау опирался лидер испанской партии Подемос Пабло Иглесиас, в меньшей степени — лидер «Непокоренной Франции» Жан-Люк Меланшон. Очевидно, что еще очень рано говорить об их политике как успешной. Наоборот, наиболее близкие к взятию власти Корбин и Сандерс строят свои кампании на возвращении классовой политики в центр левой стратегии, вопреки Лаклау. Косплейщики Подемос в Польше партия Razem столкнулись с типичной дилеммой постсоветских новых левых — маргинализироваться или пристроиться в хвост либералам.
Пабло Иглесиас
Таким образом, если постсоветские левые активисты и критические интеллектуалы в своем подавляющем большинстве «пропустили» Лаклау и Муфф, как и многих других менее известных левых идеологов периода неолиберальной реакции и ухода движений 60-х в политику идентичности, так это, скорее, хорошо, а не плохо. Даже если испанские и французские левые извлекли из их анализа какие-то полезные выводы, наша ситуация слишком отличается. Если перед украинскими левыми и близко не стоит вопрос борьбы за гегемонию, а главная актуальная задача — это сколачивание хотя бы небольших, но крепких и стабильных коллективов единомышленников, способных на долгосрочную систематическую работу, выживание и воспроизводство, то непонятно, чем нам помогут, если не повредят, рекомендации по реартикуляции плавающих означающих и размыванию левой идентичности.
Примітки
- ^ См., например, более тщательную и подробную теорию «популистского репертуара» в политике в недавней статье Роджерса Брубейкера «Why populism?» в журнале Theory and Society.
