Россия сегодня: империалистическая великая держава в процессе становления. Эмпирический анализ с марксистских позиций

Михаэль Пребстинг

Введение

События последних лет, вне всякого сомнения, свидетельствуют о том, что эпоха односторонней абсолютной гегемонии американского империализма закончилась. К числу важнейших перемен последнего времени, помимо выхода на сцену новой империалистической державы – Китая, относится усиление России как великой державы (Pröbsting, 2012;Pröbsting, 2014f). На фоне упадка охваченного кризисом глобального капитализма с начала нового исторического периода, исходной точкой которого стала «великая рецессия» 2008 года, утеря Соединенными Штатами их абсолютной гегемонии привела к заметной эскалации соперничества между империалистическими державами. Возвращение России в качестве великой державы проявилось на ряде направлений: в войне между Россией и союзной США Грузией в 2008 году, в российском военном вмешательстве в сирийскую гражданскую войну и во вмешательстве России в гражданскую войну на востоке Украины (Pröbsting, 2014e).

В то же время многие из тех, кто считает себя левыми и марксистами, не смогли дать научно обоснованный анализ классовой природы России. Немалая их часть до сих пор видит в путинской России своего рода преемника СССР, забывая, что сходство между ними, по существу, ограничивается общим географическим расположением двух государств. Они игнорируют тот факт, что сегодняшняя Россия является великой державой на базе капиталистических производственных отношений, в то время как СССР был сталинистской державой на базе регулируемых (бюрократическим) планированием некапиталистических отношений собственности. Соответственно, эти левые упорно рассматривают Россию как в некотором роде антиимпериалистическую силу, вместо того, чтобы посмотреть в лицо тому факту, что она – империалистический соперник Запада.

Другие критики рассматривают, по сути, Россию как империалистическую державу, но изложение ими своей позиции сводится к разоблачению агрессивной внешней политики Путина и авторитарного характера его режима. Они используют термин «империализм» не на основе научного анализа, а скорее как ругательство.

Ни один из этих вариантов, на наш взгляд, не помогает объяснить роль России в глобальной политике. Ниже мы кратко изложим результаты марксистского анализа России как империалистической державы в марксистском смысле слова (Pröbsting, 2014a; Pröbsting, 2014b; Pröbsting, 2014c; Pröbsting, 2014e). С этой целью мы вначале кратко изложим марксистское определение империализма, а затем проанализируем основные характеристики России как великой державы в экономическом, политическом и военном аспектах.

Каковы критерии империалистического государства?

Вначале проясним наше определение империалистического государства. Методология нашего понимания империализма основана на ленинской теории, ставшей базовой для революционного марксизма с начала XXвека и остающейся таковой до сего дня (Lenin, 1915; Lenin, 1916b; Pröbsting, 2008; Pröbsting, 2013).

Ленин рассматривал образование монополий, доминирующих в экономике, как сущностную характеристику империализма. В качестве связанных с этим явлений он выделял слияние банковского и промышленного капитала с образованием финансового капитала, рост экспорта капитала параллельно экспорту товаров и борьбу за сферы влияния, в частности – в колониях. Как Ленин писал в своем наиболее исчерпывающем теоретическом очерке на тему империализма – в статье «Империализм и раскол социализма»:

«Начать приходится с возможно более точного и полного определения империализма. Империализм есть особая историческая стадия капитализма. Особенность эта троякая: империализм есть (1) — монополистический капитализм; (2) — паразитический или загнивающий капитализм; (3) — умирающий капитализм. Смена свободной конкуренции монополией есть коренная экономическая черта, сутьимпериализма. Монополизм проявляется в 5 главных видах: 1) картели, синдикаты и тресты; концентрация производства достигла той ступени, что породила эти монополистические союзы капиталистов; 2) монопольное положение крупных банков: 3—5 гигантских банков ворочают всей экономической жизнью Америки, Франции, Германии; 3) захват источников сырьятрестами и финансовой олигархией (финансовый капитал есть монополистический промышленный капитал, слившийся с банковым капиталом); 4) раздел мира (экономический) международными картелями начался. Таких международных картелей, владеющих всеммировым рынком и делящих его «полюбовно», — пока война не переделила его — насчитывают уже свыше ста! Вывоз капитала, как особенно характерное явление в отличие от вывоза товаров при немонополистическом капитализме, стоит в тесной связи с экономическим и политически-территориальным разделом мира. 5) Раздел мира территориальный (колонии) закончился» (Lenin, 1916b, p. 105–106; рус. пер.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., изд. 5-е. Т. 30. М.: Издательство политической литературы, 1981. С. 163–164).

Характеристика государства как империалистической державы должна быть основана на рассмотрении всей совокупности аспектов его экономического, политического и военного положения, а также его места в глобальной иерархии государств. Таким образом, государство должно рассматриваться не только как отдельная единица, но прежде всего в его отношении к другим государствам и нациям. (Кстати, аналогично, классы могут быть поняты только в их отношении друг к другу.) Империалистическое государство, как правило, вступает в отношения с другими государствами и нациями, которых оно угнетает тем или иным образом и «сверхэксплуатирует» – то есть присваивает часть произведенной ими капиталистической стоимости. Опять же, это должно рассматриваться в комплексе: если государство получает определенные прибыли от инвестиций за рубежом, но должно выплачивать намного больше (в виде обслуживания задолженности, репатриации прибылей и т. д.) на вложения иностранного капитала из других стран, такое государство обычно не может рассматриваться как империалистическое (Pröbsting 2015b).

В конечном счете, мы хотим подчеркнуть необходимость анализа всей совокупности характеристик, тотальностиэкономического, политического и военного положения государства. Таким образом, мы можем рассматривать как империалистическое даже экономически более слабое государство, занимающее, тем не менее, сравнительно сильную позицию в политическом и военном отношении (как Россия до 1917 года и – снова – в начале 2000-х). Такая сильная политическая и военная позиция может быть использована для угнетения других стран и наций и для перераспределения капиталистической стоимости от них в свою пользу.

Вкратце, мы определяем империалистическое государство следующим образом: империалистическое государство – это капиталистическое государство, чьи монополии и государственный аппарат занимают в мировом порядке положение, при котором они преимущественно господствуют над другими государствами и нациями. В результате они получают сверхприбыли и пользуются другими экономическими, политическими и/или военными преимуществами от таких отношений, основанных на сверхэксплуатации и угнетении.

На наш взгляд, такое определение империалистического государства согласуется с кратким определением, данным Лениным в одной из его работ 1916 года об империализме: «…империалистскими (т. е. угнетающими целый ряд чужих народов, опутывающими их сетями зависимости от финансового капитала и пр.) великими державами…» (Lenin, 1916a, p. 34; рус. пер.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., изд. 5-е. Т. 30. М.: Издательство политической литературы, 1981. С. 84).

Россия: ее монополистический капитал и ее статус как империалистической великой державы

В экономике России доминирует небольшая группа монополий, принадлежащих сверхбогатым капиталистам, которых называют «олигархами» и которые находятся в тесных отношениях с государственным аппаратом. Фактически российские монополии господствуют на внутреннем рынке в еще большей степени, чем их аналоги в других империалистических государствах. Согласно недавнему обзору ОЭСР, на долю малых и средних предприятий в России приходится всего около 1/5 занятости и еще меньшая доля производимой продукции, в то время как в большинстве экономик ОЭСР обе цифры составляют около половины (OECD, 2011, p. 68–69). 

Далее – и это ключевая характеристика империалистического государства, – в экономике России господствуют не иностранные корпорации, а российские государственные и частные монополии. Возьмем финансовый сектор, – очевидным образом играющий решающую роль в любой современной империалистической экономике. По данным экономистов Светланы Кирдиной и Андрея Верникова, суммарная доля на рынке, приходящаяся на банки, прямо или косвенно контролируемые государством, достигла в 2012 году 56% (Kirdina and Vernikov, 2013, p. 474). С другой стороны, доля иностранных банков на рынке составляет всего около 15% (OECD, 2013, p. 9).

По оценке Андрея Верникова, банковский сектор России полностью контролируется несколькими государственно-капиталистическими финансовыми монополиями, что схоже с положением дел в Китае и противоположно ситуации в бывших сталинистских странах Восточной Европы:

«Отличие между Россией и экономиками Центральной и Восточной Европы – не в темпах перехода, как часто заявляют идеологи реформ, а в направлении. Российский банковский сектор эволюционирует в направлении совершенно другой системы, – вполне возможно, той, которая существует в Китае и Вьетнаме. И Китай, и Россия, и Вьетнам пытаются вырастить «национальных чемпионов» внутри государственного сектора. Число таких ключевых банков варьирует от четырех в Китае и Вьетнаме до пяти в России, а их совокупная рыночная доля составляет 49% в России, 65% в Китае и 70% во Вьетнаме. Настоящей приватизации ведущих финансовых институций тщательно избегали, и она остается исключенной из повестки дня, хотя была допущена возможность частного владения миноритарным пакетом акций. <…> К концу 2000-х годов контролируемые государством банки распоряжались 54.6% всех активов, тем самым составляя ядро российского банковского сектора. Внутри государственного сектора растет концентрация, и основные контролируемые государством игроки («Сбербанк», группа «ВТБ», «Россельхозбанк» и «Банк Москвы») держат в своих руках 87.1% активов этой группы» (Vernikov, 2009, p. 19). 

Вероятно, важнейшей российской монополией является «Газпром», крупнейшая в мире газовая компания, под контролем которой находится более 93% всей добычи природного газа в России и около четверти разведанных газовых запасов мира (Holtbrügge and Kreppel, 2012, p. 10). Еще одна важная монополия – «Сбербанк», третий по рыночной капитализации банк в Европе. На эти две компании – «Сбербанк» и «Газпром» – приходится более половины оборота российской фондовой биржи (The Economist, 2012). Другие крупные корпорации – нефтяные компании «Роснефть» и «ЛУКойл», трубопроводная компания «Транснефть», производитель авиационной техники «Сухой», электроэнергетический гигант «ЕЭС» и «Аэрофлот».

Эти российские монополии тесно связаны с аппаратом империалистического государства. Государственно-капиталистический сектор играет во многих российских монополиях решающую роль. Так, государство сохранило за собой «золотые акции» в 181 компании. 62% российского рынка акций приходится на компании, связанные с государством (The Economist, 2012).

Государственно-капиталистический сектор контролирует 36% нефтяной и 79% газовой отрасли России (Yusupova, 2011, p. 30). По данным немецкого журнала Der Spiegel, российским государством контролируется более 50% банков страны и 73% транспорта. Опять же, степень правительственного контроля в нефтяной отрасли выросла с 10% в начале путинской эпохи (1999 г.) до 45% в 2013 г. (Der Spiegel, 2013).

Российские монополии

32 крупнейшие монополии, называемые в России также «финансово-промышленными группами» (ФПГ), контролируют почти 51% российского ВВП (Who Owns Russia, 2010).

Из этих монополий четверть принадлежит государству на федеральном уровне или находится под его контролем; таким образом, на долю государства приходится около 44% ВВП (25.4% – на контролируемые государством ФПГ, 18.5% – непосредственно на государственный бюджетный сектор).

В частных ФПГ создается около 21% ВВП России. Монополии под контролем региональных властей (как, например, «московская группа» или «татарстанская группа») производят 4–5% ВВП, и даже это вдвое больше по сравнению с монополиями, которые контролируют иностранные инвесторы (2.6% в 2009 г.).

Важнейшие ФПГ работают в нефтяной и газовой отрасли. В совокупности на их долю приходится 21% российского ВВП. Диверсифицированные группы, такие, как «Альфа», «Ренова» и «МДМ», производят около 7% ВВП; на сталелитейные группы приходится почти 6%, за ними следуют машиностроительные ФПГ и финансовые группы (почти 3% ВВП).

Есть ряд отраслей, в которых контроль монополий – подавляющий или даже полный: почти 99% добычи нефти и газа, 98% производства цветных металлов, 96% производства стали и проката, 90% рынка телекоммуникаций, 89% производства электроэнергии, 72% грузового и пассажирского транспорта, 62% выпуска химической продукции. Доля монополий в горнодобывающей промышленности, однако, составляет лишь 55%, а на финансовом рынке – всего 27%.

Российские монополии также играют определенную роль на глобальном рынке. В число крупнейших 500 компаний Европы входят 30 крупнейших российских мультинациональных корпораций (Andreff, 2013, p. 36).

Рост России как экономической державы

По данным Всемирного банка, в 2012 году Россия почти опередила Германию в качестве пятой по величине экономики мира в терминах паритета покупательной способности (World Bank, 2013b). Согласно подсчетам ВБ, российский ВВП составляет 3.4 трлн. долларов США. МВФ считает Россию восьмой по величине экономикой мира с ВВП 2 трлн. долларов. В любом случае, Россия стала крупной экономической державой. Ее правящий класс успешно преодолел провал 1990-х. Над Россией негосподствуют другие империалистические страны; наоборот, она доминирует над другими странами и народами и эксплуатирует их.

`Успешное сопротивление России установлению контроля над ней со стороны внешних империалистических держав связано с историей капиталистической реставрации в этой стране. Согласно одной из оценок, к 1998 году «в Российской Федерации всего 3% бывшей государственной собственности было продано иностранным покупателям, тогда как в Венгрии – 48%, а в Чешской Республике – 15%. Кроме того, в последних двух странах приватизационные продажи иностранцам ускорились после 1998 года, в то время как в Российской Федерации их, как и раньше, практически не было» (Kalotay, 2010, p. 16–17).

Экспорт капитала российскими монополиями

С 2000 года Россия смогла существенно увеличить вложения своего капитала за рубежом. Доля России в глобальных исходящих потоках прямых иностранных инвестиций (ПИИ) поднялась с 1% в 2000 г. до 1.5% в 2005 г. и достигла 4% в 2011 г. Так, в 2010 г. российские компании инвестировали в трансграничные слияния и поглощения 9 млрд. долларов США, по сравнению с 6 млрд. долларов в 2005 г. (Utter, 2011, p. 14).

Как показывает Таблица 1, Россия все более превращается в крупного внешнего инвестора.Она (как и Китай) уже перегнала Италию и находится в той же «весовой категории», что и Германия.

Таблица 1. Исходящие потоки ПИИ различных стран в 2007–2014 гг., млн. долларов США (UNCTAD, 2012, 2013, 2015

Конечно, к такой статистике следует относиться с некоторым скептицизмом. Как мы отмечали в нашем первом исследовании России как империалистической державы, значительные объемы российских ПИИ направляются в оффшорные зоны (Pröbsting, 2014a). Многочисленные критики, ссылаясь на этот факт, возражали на наш анализ, утверждая, что это говорит о намного меньшей значимости «реального» экспорта российского капитала (Pröbsting, 2014b; Pröbsting, 2014c; Pröbsting, 2014f). Однако, как мы отмечали ранее, эти критики игнорируют тот факт, что подобные «фейковые» ПИИ (т. е. перевод денег в оффшоры) не являются феноменом, присущим только России: это явление актуально для всех капиталистических стран. Недавние исследования Джеймса Генри, Габриэля Зукмана, а также разоблачения, связанные с так называемым «панамским досье», продемонстрировали, что вся капиталистическая элита во всем мире глубоко вовлечена в крупномасштабную «оффшоризацию» денег. По данным журнала TheEconomist (едва ли тот источник, который может быть обвинен в антикапитализме), «более 30% глобальных прямых иностранных инвестиций регистрируется через оффшоры» (The Economist, 2013, p. 2).

Например, экономист Генри указывал на «пропавшие средства» в объеме от 21 до 32 трлн. долларов по состоянию на 2010 год. По подсчетам «Бостонской консалтинговой группы», 60% всех оффшорных состояний принадлежит резидентам богатых стран – США, ЕС и Японии(Boston Consulting Group, 2009). Другое исследование, недавно опубликованное, приходит к выводу, что одни только американские корпорации, входящие в список Fortune 500, ежегодно уклоняются от уплаты 695 млрд. долларов федерального подоходного налога США, удерживая в оффшорах 2,4 трлн. долларов «перманентно реинвестируемых» прибылей (Citizens for Tax Justice, 2016). Говоря коротко, не только российские олигархи, но и все крупные капиталисты направляют значительное количество денег в оффшорные зоны; следовательно, статистика ПИИ искажается не только для России, но и для всех остальных капиталистических государств (Zucman, 2013).

Куда именно за границей вкладывают свой капитал российские капиталисты? Если мы не будем включать «фейковые» зарубежные инвестиции, т. е. инвестиции в страны, служащие России в качестве оффшорных центров, то мы увидим, что примерно 38.1% своих вкладываемых за границей капиталов российские монополии экспортируют в западноевропейские страны ЕС. Важными «пунктами назначения» являются также США и Швейцария. Но, кроме того, около 25.5% капитала россияне инвестировали в страны бывшего СССР и Восточной Европы. Еще 4,1% их ПИИ пошли в другие бывшие сталинистские государства – Сербию, Черногорию, Вьетнам. Если мы добавим сюда другие полуколонии, такие, как Турция и Ирландия, мы увидим, что российские монополии направили около 36% своих ПИИ в полуколониальные страны (см. Таблицу 2).

Таблица 2. Географическое распределение российских внешних ПИИ, скорректированное с учетом известных налоговых лазеек и маршрутов «путешествия капитала по кругу» (Kuznetsov, 2014, p. 131–132). 

(В русской версии статьи исправлены цифры в строке «Европа и бывший в СССР в целом» в Таблице 2 – в английском тексте “Wider Europeas whole”. Они должны соответствовать сумме цифр в строках «Бывший СССР (без балтийских государств)», «Западноевропейские страны ЕС», «Восточноевропейские страны ЕС» и «Другие страны Европы». – Прим. ред.)

Эти цифры, однако, не могут скрыть многочисленные слабые места российского монополистического капитала по сравнению с его западными соперниками. Сильные позиции на глобальном рынке он занимает лишь в нескольких отраслях (в основном сырьевых), и его производительность по сравнению с западными империалистическими соперниками ниже.

В этом контексте важно помнить, как Ленин, Троцкий и большевики трактовали царскую Россию до 1917 года. Как мы показали в другой работе (Pröbsting, 2014c), царская Россия, Япония и Италия были намного менее развиты как капиталистические державы по сравнению с такими наиболее передовыми нациями, как Британия, Германия или США. Их производительность составляла лишь около 1/10 производительности соперников. Аналогично, экспорт капитала из царской России и Японии был ограничен по сравнению с их западными конкурентами. Тем не менее, Ленин неоднократно характеризовал царскую Россию как империалистическую державу:

«Последняя треть XIX века была переходом к новой империалистской эпохе. Монополией пользуется финансовый капитал неодной, а нескольких, очень немногих, великих держав. (В Японии и России монополия военной силы, необъятной территории или особого удобства грабить инородцев, Китай и пр. отчасти восполняет, отчасти заменяет монополию современного, новейшего финансового капитала.)» (Lenin, 1916b, p. 116; рус. пер.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., изд. 5-е. Т. 30. М.: Издательство политической литературы, 1981. С. 174).

Аналогично, Троцкий указывал:

«Суть ее в том, что Россия была наиболее отсталым и экономически слабейшим из всех империалистских государств. Именно поэтому господствовавшие классы ее первыми потерпели крушение, навалив на недостаточныепроизводительные силы страны непосильную ношу. Неравномерное, скачкообразное развитие заставило, таким образом, пролетариат самой отсталой империалистской страны первым взять власть» (Trotsky, 1970, p. 56; рус. пер.: Л. Д. Троцкий. Коммунистический Интернационал после Ленина: великий организатор поражений. М.: Спартаковец, Принтима, 1993. С. 105).

Их позиция основывалась на понимании того, что классовый характер данного конкретного государствадолжен определяться с учетом тотальностиего экономического, политического и военного положения, а также его позиции в глобальной иерархии государств.

Россия как великая держава в политическом и военном отношении

В политическом аспекте сравнительная мощь России еще весомее. Россия располагает местом постоянного члена в Совете Безопасности ООН и до украинского конфликта входила в число государств «большой восьмерки». Свою роль гегемона Россия продемонстрировала во время войны в Грузии в 2008 году, когда она аннексировала Южную Осетию и Абхазию против воли западных империалистических держав, поддерживавших режим Саакашвили в Грузии. Аналогичным образом, Россия – основная держава, стоящая за спиной режима Асада в Сирии. Осенью 2013 года режим Путина смог заставить администрацию Обамы отступить от своих военных планов и согласиться на новый раунд переговоров в Женеве. Сегодня он выступает одной из основных сил, участвующих в так называемой «войне с террором», которую ведут империалисты в Сирии, и играет центральную роль в переговорах с Соединенными Штатами о политическом будущем этой страны. Начиная с весны 2014 года, Россия в очередной раз демонстрирует свою роль великой державы – в контексте украинского кризиса, вступив в лобовое столкновение с США и ЕС в борьбе за влияние в Украине. Это практические примеры, подчеркивающие, в какой степени Россия выступает как великая держава, оспаривающая влияние главных империалистических держав Запада.

Статус России как великой державы на политическом уровне неразрывно связан с ее статусом военной великой державы. Как мы можем увидеть из Таблицы 3, сегодня военный бюджет России – третий по величине в мире. В дополнение к этому, Россия располагает вторым по мощности ядерным арсеналом в мире после США (Stockholm International Peace Research Institute, 2012, p. 14). Кроме того, ее военные монополии занимают второе место среди конкурентов на глобальном рынке вооружений. 

Таблица 3.10 государств мира с наибольшим объемом военных расходов в 2011 году (Stockholm International Peace Research Institute, 2012, p. 9).

Еще одно проявление статуса России как великой державы – количество ее военных баз за границей. Россия держит военные базы в восьми странах СНГ. Кроме того, Россия значительно усилила свое военное присутствие в Сирии в дополнение к флотской базе, которую она уже имела до того в Тартусе. Недавно она также начала использовать военную базу в Иране для воздушных ударов по сирийским повстанцам.

Внутренние колонии России

Ленин также показал, как империалистические великие державы стремятся эксплуатировать другие народы и подчинять их, включая в свою сферу влияния. Россия угнетает и эксплуатирует другие нации как внутри, так и вне своих государственных границ. Почти пятая часть (19,1%) населения России принадлежит к этническим и национальным меньшинствам. Важнейшие из них – татары (3,9%), украинцы (1,2%), башкиры (1,1%), чуваши (1,1%), чеченцы (1%), армяне (0,9%) и другие, более малочисленные народы. Всего в России живет более 185 этнических групп.

Национальный вопрос приобретает особенно чувствительный характер для правящего класса России, поскольку значительная часть российских сырьевых ресурсов (из которых нефть и газ занимают наиболее видное место, но никоим образом не являются единственными) сосредоточена в регионах со значительной долей национальных меньшинств.

Евразийский союз Путина: империалистическая попытка подчинения центральноазиатских и восточноевропейских полуколоний 

Начиная с 1990-х гг., правящий класс России предпринял ряд инициатив, каждая из которых ставит целью формирование экономической и политической сферы влияния под российским руководством. Вскоре после прихода к власти, в октябре 2000 года, Путин создал «Евразийское экономическое сообщество». На протяжении ряда лет путинский режим предпринимал серьезные шаги по стимулированию создания более тесного экономического и политического блока под российской гегемонией. Так называемый «Таможенный союз» был создан в 2007 году; сегодня он называется «Евразийским экономическим союзом», и его членами ныне являются Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан и Россия. Ряд полуколониальных стран и регионов выразил заинтересованность в тесном сотрудничестве с этим союзом или даже вступлении в него. Среди них – Иран, Монголия, режим Асада в Сирии, Вьетнам, ДНР и Таджикистан. Кроме того, растет поддержка присоединения к «Евразийскому союзу» среди населения Грузии, а также Гагаузии (сепаратистская республика в Молдове)^[1].

При Януковиче украинское правительство также проявляло интерес к возможности вступления в это объединение. В действительности вопрос о том, должна ли Украина вступать в Евросоюз или в «Евразийский союз», был важным фактором, способствовавшим подъему «Евромайдана» и затем гражданской войне в донбасском регионе. До свержения януковичевского правительства в марте 2014 года российский монополистический капитал был (вместе с Германией и Австрией) одним из трех крупнейших иностранных инвесторов в Украине. Такие российские корпорации, как «Газпром», «ЛУКойл», «ТНК-BP», «РУСАЛ» и «Альфа-групп» господствовали в нефтеперерабатывающей и алюминиевой отраслях, а также играли ведущую роль в других ключевых секторах, в частности, в газовой отрасли и в сфере телекоммуникаций.

Конечно, эта ситуация изменилась с весны 2014 года, после прихода к власти правого прозападного правительства. С тех пор американские и европейские монополии значительно расширили свое влияние в Украине, чье правительство фактически действует как марионетка западных держав. Но это не устраняет того обстоятельства, что российский империализм, возможно, еще будет играть первостепенную роль в Украине еще много лет, даже несмотря на его недавнее поражение в борьбе за власть против западных соперников.

Кроме того, Россия, наряду с Евросоюзом, является важнейшим торговым партнером центральноазиатских и восточноевропейских стран. Объемы торговли между центральноазиатскими республиками и Россией за 1995–2011 гг. выросли в абсолютных терминах почти на 1100%. 

Из таблицы 4 мы видим, что Россия входит в первую тройку торговых партнеров стран Восточной Европы, не входящих в ЕС.

Таблица 4. Структура торговли стран Восточной Европы, не входящих в ЕС, в 2010 г., в % (Judah et al., 2011, p. 26).

В Украине ЕС и Россия представляют собой две основные силы, конкурирующие за долю рынка и влияние. До начала «великой рецессии» 2008 года монополии Евросоюза могли постепенно увеличивать свою долю в торговле. Но с тех пор, как наступила рецессия, ситуация стала меняться в противоположном направлении. Между 2000 и 2010 годами доля ЕС в украинском экспорте упала до 25.4%, а в импорте – до 31.4%. В то же самое время «Евразийский экономический союз» (Россия, Беларусь и Казахстан) смог нарастить торговлю с Украиной: экспорт в эти страны и импорт из них вырос соответственно до 32.3% и 42% (Vilpišauskas et al., 2012, p. 31).

Рассматривая центральноазиатские полуколонии, мы отмечаем, что здесь российский империализм занимает положение гегемона в еще большей степени. Центральная Азия сильно зависит от импорта из России (главным образом энергоносителей и продукции обрабатывающей промышленности). Хотя вторым по объему источником импорта здесь оказывается ЕС, в последнее десятилетие резко выросла доля Китая, который сейчас находится по объему импорта на третьем месте.

ЕС, Россия и Китай являются также главными экспортными партнерами центральноазиатских стран. За 2000–2010 гг. ЕС и Китаю удалось увеличить свою долю на рынке; доля России за это десятилетие снизилась, но она осталась на втором месте по объемам направляемого туда экспорта из Центральной Азии.

Подытоживая, мы можем сделать вывод, что российский империализм добился и продолжает добиваться все больших успехов в подчинении себе ряда полуколониальных стран Восточной Европы и Центральной Азии.

Европы и Центральной Азии.

Миграция и сверхэксплуатация

Будучи империалистической державой, Россия также получает выгоды от миграции. Как мы подробно разъяснили в других публикациях  (Pröbsting, 2010; Pröbsting, 2014g; Pröbsting, 2015a), миграция – важное средство империалистической сверхэксплуатации полуколониальных стран и угнетенных наций. Монополистический капитал получает прибыль, оплачивая рабочую силу работников-мигрантовниже ее стоимости, что достигается несколькими путями:

1) Капиталисты часто могут эксплуатировать мигрантов без каких-либо затрат или лишь с ограниченными затратами на их образование, поскольку мигранты часто получают образование у себя на родине.

2) Капиталистам часто не приходится нести каких-либо расходов или достаточно нести лишь пониженные расходы на пенсионное обеспечение или социальное страхование мигрантов, поскольку доступ мигрантов к службам социального обеспечения ограничен, и когда они уже не могут работать из-за возраста, они часто возвращаются на родину.

3) Капиталисты обычно могут платить мигрантам зарплату значительно более низкую, чем та, которая выплачивается работникам – гражданам страны, в которой работа выполняется. Для этого используются разнообразные формы национального угнетения (бесправие или ограниченные права работников, не являющихся гражданами империалистической страны; дискриминация в отношении родного языка мигрантов; различные виды социальной дискриминации и т. д.). Эти формы угнетения применяются не только к мигрантам в первом поколении, но и к их детям и внукам.

Поэтому мигрантов, в их огромном большинстве, можно охарактеризовать как «угнетенную в национальном отношении прослойку сверхэксплуатируемого труда».

Среди рабочего класса России мигранты составляют довольно многочисленное меньшинство. Как нероссийские работники они подвергаются как национальному угнетению, так и сверхэксплуатации со стороны российских капиталистов. Их более низкие зарплаты – важный источник дополнительных прибылей для российского монополистического капитала.

Подавляющее большинство российских капиталистов наживается за счет мигрантов, которые делятся по происхождению на две группы. С одной стороны, миллионы мигрантов, принадлежащих к угнетенным национальным меньшинствам России, переезжают в более богатые метрополисы страны; с другой стороны, в страну приезжают миллионы мигрантов из периферийных полуколоний России.

Население более бедных российских регионов, – таких, как Дальний Восток, Сибирь, Урал, Поволжье, – постоянно снижается из-за эмиграции. Дэвид Лейн, буржуазный специалист по России, сообщает: «Национально-этнические меньшинства диспропорционально представлены в перемещении населения. Именно эти территории постоянно «экспортируют» людей» (Lane, 2013, p. 6).

Миграция из республик Центральной Азии за последнее десятилетие также резко выросла. По официальной статистике, на данный момент в России живет около 12.3 млн. легальных мигрантов. Кроме того, еще 5–8 млн. мигрантов нелегально приехали в страну работать^[2]. Доля иностранных мигрантов среди всех занятых в России оценивается в 8–10%, что близко к уровню некоторых европейских стран, например, Германии (Sinitsina, 2012, p. 38–39). Представляется, однако, что эта оценка занижена. Кроме того, эта цифра невключает мигрантов – представителей угнетенных наций внутри России.

Движущая сила столь масштабной миграции – крайнее неравенство в зарплатах, существующее между Россией и ее полуколониальной периферией. Например, к концу 2000-х средняя зарплата в Таджикистане составляла всего 10% средней российской, в Кыргызстане и Узбекистане – лишь немногим более 20%. Средняя зарплата в России была втрое выше, чем в Молдове, и в 2.5 раза выше, чем в Армении (Golovnin and Yakusheva, 2011, p. 76).

Миграции из бедных полуколониальных стран также способствует наличие избыточного населения, которое не может найти работу. Большинство российских мигрантов – выходцы из Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана. К концу 210 г. мигранты из этих трех стран составляли 55% от всей легальной иностранной рабочей силы в России.

Миграция означает масштабную утечку человеческого капитала из полуколониальных стран и тем самым уменьшает их возможности наращивать свое собственное национальное богатство. По имеющимся оценкам, от 620 тысяч до 1 миллиона кыргызских мигрантов работают в настоящее время за границей, большинство из них – в России (Vinokurov and Pereboyev, 2013, p. 70). Мигранты составляют 17% экономически активного населения Кыргызстана, почти 37% – Таджикистана и 15% занятого населения Узбекистана.

Источники

Ленин, В.И., 1915. Империализм, как высшая стадия капитализма. Доступ 2.12.2016 по адресу:[link]

Ленин, В.И., 1916a. О карикатуре на марксизм и об империалистическом экономизме. Доступ 2.12.2016 по адресу: [link]

Ленин, В.И., 1916b. Империализм и раскол социализма. Доступ 2.12.2016 по адресу: [link]

Andreff, W., 2013. Comparing Outward Foreign Direct Investment Strategies of Russian and Chinese Multinational Companies: Similarities and Specificities. EAEPE Conference — Beyond Deindustrialisation: The Future of Industries, Paris, November 7–9, 2013.

Blyakha, Nataliya, 2009. “Russian foreign direct investment in Ukraine”. In: Electronic Publications of Pan-European Institute, No.7.

Boston Consulting Group, 2009. Global Wealth Report: Delivering on the Client Promise.

Citizens for Tax Justice, 2016. Fortune 500 Companies Hold a Record $2.4 Trillion Offshore.

Denisova, I., 2012. “Income Distribution and Poverty in Russia”. In: OECD Social, Employment and Migration Working Papers, 132.

Der Spiegel, 2013. Promising but Perilous: German Firms Put Off by Russian Corruption. 

Dragneva, R. and Wolczuk, K., 2012. Russia, the Eurasian Customs Union and the EU: Cooperation, Stagnation or Rivalry? Chatham House.

Ernst & Young, 2013. Russia 2013. Shaping Russia’s future

Golovnin, M. and Yakusheva, A., 2011. “Regional Effects of the Global Economic Crisis in the CIS: Migrants’ Remittance”. In: EDB Eurasian Integration Yearbook 2011, pp. 75—87.

Holtbrügge, D. and Kreppel, H., 2012. “Determinants of outward foreign direct investment from BRIC countries: an explorative study”. In: International Journal of Emerging Markets, 7(1), pp. 4—30

Judah, B., Kobzova, J., and Popescu, N., 2011. Dealing with A Post-BRIC Russia. The European Council on Foreign Relations.

Kalotay, K., 2010. The future of Russian outward foreign direct investment and the eclectic paradigm: What changes after the crisis of 2008—2009? UNCTAD Paper.

Kirdina, S. and Vernikov, A., 2013. “Evolution of the Banking System in the Russian Context: An Institutional View”. In: Journal of Economic Issues, XLVII(2).

Koroliuk, T. and Rudenko, D., 2014. “Russian Multinationals FDI Outflows Geography: the Emerging Dominance of Greater Europe”. In: European Researcher, 67(1-2), pp. 130-135

Lane, D., 2013: “Dynamics of Regional Inequality in the Russian Federation: Circular and Cumulative Causality”. In: Russian Analytical Digest, 139, pp. 2—8.

OECD 2011. Economic Surveys: Russian Federation.

OECD, 2013. Russia: Modernising the Economy.

Pröbsting, M., 2008. “Imperialism and the Decline of Capitalism”. In: Brenner, R. and Pröbsting, M., 2008. The Credit Crunch — A Marxist Analysis, League for the Fifth International, London.  

Pröbsting, M., 2010. “Rassismus, MigrantInnen und revolutionäre Integration”. In: Unter der Fahne der Revolution, 6, pp. 3—52. 

Pröbsting, M., 2012. “China‘s transformation into an imperialist power. A study of the economic, political and military aspects of China as a Great Power”. In: Revolutionary Communism, 4, pp. 4—32. 

Pröbsting, M., 2013. The Great Robbery of the South. Continuity and Changes in the Super-Exploitation of the Semi-Colonial World by Monopoly Capital Consequences for the Marxist Theory of Imperialism. Vienna: Revolutionary Communist International Tendency. Available 18.09.2016 at: http://www.thecommunists.net/theory/great-robbery-of-the-south/ and http://www.great-robbery-of-the-south.net/

Pröbsting, M., 2014a. “Russia as a Great Imperialist Power. The formation of Russian Monopoly Capital and its Empire — A Reply to our Critics”. In: Revolutionary Communism, 21, pp. 5—40.

Pröbsting, M., 2014b. “More on Russia and China as Great Imperialist Powers”. In: Revolutionary Communism, 22, pp. 32—35.

Pröbsting, M., 2014c. “Lenin’s Theory of Imperialism and the Rise of Russia as a Great Power. On the Understanding and Misunderstanding of Today’s Inter-Imperialist Rivalry in the Light of Lenin’s Theory of Imperialism. Another Reply to Our Critics Who Deny Russia’s Imperialist Character”. In: Revolutionary Communism, 25, pp. 3—49. 

Pröbsting, M., 2014d. “China’s Emergence as an Imperialist Power”. In: New Politics, Volume XV(1). 

Pröbsting, M., 2014e. “The Uprising in East Ukraine and Russian Imperialism. An Analysis of Recent Developments in the Ukrainian Civil War and their Consequences for Revolutionary Tactics”. In: Revolutionary Communism, 28, pp. 3—30. 

Pröbsting, M., 2014f. “The China Question and the Marxist Theory of Imperialism”. In: Revolutionary Communism, 32, pp. 27—37. 

Pröbsting, M., 2014g. “Werttransfer durch Migration. Zur Überausbeutung der sogenannten ‘Dritten Welt’”. In: Lunapark21. Zeitschrift zur Kritik der Globalen Ökonomie, 25, pp. 27—30. 

Pröbsting, M., 2015a. “Migration and Super-exploitation: Marxist Theory and the Role of Migration in the present Period of Capitalist Decay”. In: Critique: Journal of Socialist Theory, 43(3—4). 

Pröbsting, M. 2015b. Greece: A Modern Semi-Colony. The Contradictory Development of Greek Capitalism, Its Failed Attempts to Become a Minor Imperialist Power, and Its Present Situation as an Advanced Semi-Colonial Country with Some Specific Features. Vienna. 

Trading Economics, 2016. Russia Government Debt To GDP. 

Sinitsina, I., 2012. “Economic Cooperation Between Russia and Central Asian Countries: Trends and Outlook”. In: University of Central Asia Working Paper, 5.  

Stockholm International Peace Research Institute, 2012. SIPRI Yearbook 2012. In: Armaments, Disarmament and International Security, Summary.

The Economist, 2012. Emerging-market multinationals. The rise of state capitalism.

The Economist, 2013. Storm survivors, Special Report on Off Shore Finance.

Trotsky, L., 1970. The Third International After Lenin. New York: Pathfinder Press.

UNCTAD, 2012. World Investment Report 2012.

UNCTAD, 2013. World Investment Report 2013.

UNCTAD, 2015. World Investment Report 2015.

Utter, B., 2011. Outward Foreign Direct Investment to the Natural Resource Sectors by Global Public Investors from Emerging Economies: Trends, Causes, Effects. World Trade Institute.

Vernikov, A., 2009. “Russian banking: The state makes a comeback?” In: BOFIT Discussion Papers, 24. Bank of Finland, BOFIT Institute for Economies in Transition.

Vilpišauskas, R., Ališauskas, R., Kasčiūnas, L., Dambrauskaitė, Ž., Sinica, V., Levchenko, I., and Chirila, V., 2012. Eurasian Union: a Challenge for the European Union and Eastern Partnership Countries. Public Institution Eastern Europe Studies Centre.

Vinokurov, E. and Pereboyev, V., 2013. “Labour Migration and Human Capital in Kyrgyzstan and Tajikistan: Impact of Accession to the SES”. In: EDB Eurasian Integration Yearbook 2013, pp. 68—88.

Who Owns Russia, 2010. 32 Largest Business Groups Make 51% of GDP, Emerging Markets Venue. 

World Bank, 2013a. International Debt Statistics 2013.

World Bank 2013b. Gross domestic product 2012, PPP; World Development Indicators database.

Yusupova, G., 2011. “Kartellverfahren gegen russische Erdölfirmen in den Jahren 2008—2010”. In: “Russland-Analysen”, 217.

Zucman, G., 2013. “The Missing Wealth of Nations: Are Europe and the U.S. Net Debtors or Net Creditors?” In: The Quarterly Journal of Economics, pp. 1321—1364.