В продолжение дискуссии о результатах недавних местных выборов в Украине и победе крайне правой ВО «Свобода» в трех западных областях, публикуем статью Розы Вексельберг полемизирующую с анализом Андрея Манчука.
Выборы – это не только повод покачать головой по поводу одинаковости всех проходных кандидатов. Это еще возможность узнать побольше об обществе, в котором живешь. Но сделать это непросто, когда результаты народного волеизъявления у всех вызывают сомнения, само направление воли народа становится предметом политических спекуляций. А сообщения, связанные с избирательным процессом, и во время кампании, и после выборов в большинстве СМИ сделаны по формату хотя бы маленьких, но сенсаций – или являются заказухой. Привязываясь к тому факту, что в процентном соотношении возросла поддержка ультраправой партии ВО «Свобода», мы попытаемся описать кусочек реальности и хотя бы озвучить часть вопросов, на которые стоит дать ответ, чтобы понять, так ли уж безальтернативно наше будущее.
Новости
Во время недавних выборов в местные органы власти в Украине произошло много интересных открытий в «электоральной» сфере. Так, например, высокий процент проголосовавших против всех. Этот показатель демонстрирует устойчивый рост на протяжении последних лет. А если к голосам «против всех» прибавить испорченные бюллетени и не голосовавших избирателей (допустив, что значительная их часть при других условиях все же сходила бы на участки) – получится, что кандидат «против всех» пользуется поддержкой абсолютного большинства граждан Украины.
Еще один сюрприз заключается в том, что партия условно оппозиционного Яценюка обогнала партию безусловно провластного Тигипко, хотя на президентских выборах результат был противоположным. Конечно, не стоит забывать о том, как подсчитывались голоса избирателей. Вполне может быть, что «Фронту перемен» подбросили немного голосов «Батькивщины», или те же голоса посчитали как «против всех». Всякое может случиться, но вряд ли стоит так усложнять – бюллетени, вероятно, проще признать недействительными.
Можно ли отнести к сенсациям то, что партия власти показала недостаточно высокий результат даже в традиционно «своих» регионах? На этом фоне любопытным выглядит случай с борьбой за место мэра Луганска. Дело в том, что «луганская» группировка ПР отличается самой «шовинистически-русофильской» риторикой. Кандидат от этой группы чуть было не проиграл выборы кандидату от КПУ. Об этом стало известно благодаря тому, что кандидат «коммунистов»-союзников ПР решил-таки побороться за победу. Такой вот скандал в благородном русофильском семействе.
Интересно сложилась ситуация в Харькове, где Представитель «Батькивщины» Арсен Аваков был довольно близок к победе. Вполне вероятно, он на самом деле даже обогнал-таки провластного кандидата Геннадия Кернеса. Но необходимая послевыборная борьба за подсчет и пересчет голосов была проиграна, так и не начавшись – при полном попустительстве оппозиционного киевского центра. Явка в Харькове была низкой, как и в большинстве регионов. Избиратели поясняли, что не верили, в то, что можно что-либо изменить, и сожалели, что не сходили проголосовать «против» провластного кандидата, прославившегося скандальной вырубкой леса с избиением экологов.
Это демонстрирует, что местные выборы воспринимаются и кандидатами, и избирателями совсем не так, как всеукраинские: накал страстей не тот, столичные межпартийные договоренности могут не действовать на местах. И тот же Аваков, например, не столько представлял в Харькове «Батькивщину», сколько партия Юлии Тимошенко предоставляла ему посильную помощь. То же и с отношениями Кернеса и ПР. То есть, местный кандидат, со своими связями и материальными ресурсами, часто является ведущим, а не ведомым в паре с тем или иным национальным политическим брендом. И если это правило верно для крупнейших городов, представляющих стратегический интерес (Харьков, Одесса, Запорожье), то, тем более, оно справедливо в отношении менее значительных населенных пунктов: там-то уж точно киевские политики просто ставят на того или иного «олигарха районного масштаба», не особо разбираясь в нюансах и требуя взамен соблюдения определенных необременяющих договоренностей. А местный мэр, при наличии известной сноровки и политического чутья, может не выпускать из рук бразды правления на протяжении неограниченного времени. Например, криворожский городской голова Юрий Любоненко входил в руководство города еще во время августовского путча 1991 г. и лишь на последних выборах организованно передал штурвал другому «крепкому хозяйственнику», местному регионалу Юрию Вилкулу – папе днепропетровского губернатора.
Характерная история разыгралась в Запорожье: местного патриарха Евгения Карташова, который пользовался поддержкой «группы Запорожстали» и гендиректора «Мотор-Сичи» Богуслаева, отправили в отставку за несколько недель до выборов. Сделано это было силами нового губернатора Бориса Петрова и его сторонников, представляющих другую внутрипартийную группировку ПР. Они не придумали ничего лучше, как поддержать кандидатуру Владимира Кальцева – местного бизнесмена со странностями, который перед этим уже три раза подряд проигрывал на выборах городского головы, но не сдался. В Киеве пять лет назад такой же бизнесмен, к всеобщему удивлению, выиграл-таки выборы мэра, но не всем улыбается такая удача. Кальцев проиграл и на этот раз, а мэром стал представитель «Батькивщины», этнический кореец Александр Син. В Киевской области многие кандидаты в депутаты по одномандатному округу откровенно говорили и за себя, и за кандидатов в мэры: в этом году на выборы проще идти от «голубых», раньше – пристраивались к «оранжевым».
Верхи…
«Национальный вопрос» поднимался «регионалами» на этих выборах едва ли не интенсивнее, чем представителями ВО «Свобода». Пожалуй, самое сильное впечатление произвел послевыборный спич новоизбранного мэра Одессы Алексея Костусева, который на протяжении 2001-2008 гг. руководил Антимонопольным комитетом, принимая деятельное участие в приватизационных процессах, а избирателям запомнился удивительным слоганом «С нами Бог и Россия». Выступая в качестве победителя выборов, он произнес пламенную антисемитскую речь в адрес своего предшественника Эдуарда Гурвица, в которой обратил внимание на его национальность и форму ушей, намекнул на кровавые жертвоприношения, которыми занимался предыдущий мэр, и назвал его посланником неких «чуждых сил». Симптоматично, что в Крыму партия столичной власти заметно потеснила на выборах традиционные местные политические силы, не первый раз выезжавшие на украинофобии и пророссийской, откровенно великодержавной, риторике.
При этом никто не бьет в набат по поводу фашистской угрозы, исходящей от «регионалов», а зря.
Дело не столько в эксплуатации национальных фобий, которой грешат в равной мере и ПР, и ВО «Свобода», и «Батькивщина», сколько в усилиях по строительству «властной вертикали», предпринимаемых правящей партией – в том числе, и во время местных выборов. Криворожская и запорожская истории достаточно прозрачно показали, что руководство страны намерено последовать примеру московских царей и французских монархов, «собиравших земли» и боровшихся с местными феодалами. Идеологией им служит, сообразно уровню развития производительных сил, уже не теория просвещенного абсолютизма, а фашизоидные теоретические конструкции в духе корпоративизма: акцент на национальном единстве, межклассовой солидарности в рамках «одного народа», «воскрешении традиционных ценностей» и социальном примирении ради стабильности и экономического роста. Юлия Тимошенко в свое время без стеснения даже провозгласила, что страну спасет идеология «солидаризма» (правда, похоже, она сама не совсем понимала, о чем это все).
Но история распорядилась так, что «солидаризм» двигает в массы ее политический оппонент – и получается у него это очень органично. Находясь с визитом в Китае, он не уставал восхищаться тамошней политической системой, демонстрирующей поразительную слаженность работы законодательной и исполнительной власти, и заверял коллег, что в Украине теперь тоже будет «стабильность и процветание». А премьер-министр Украины – давний фанат сингапурской «модели развития», в которой высокотехнологичное производство соседствует со средневековыми репрессиями и разительными социальными контрастами. Вообще, мода 1990-х на «Пиночета» у нас постепенно сменилась повальным увлечением восточноазиатскими «тиграми», где авторитарная буржуазная модернизация была бы немыслима без «корпоративистской» репрессивной политической системы, позаимствованной в свое время у межвоенной Европы.
Если местные выборы в Украине и указывают на какую-то политическую тенденцию, то эта тенденция – дальнейшее строительство корпоративного государства в духе Муссолини и Ли Куан Ю, а вовсе не угроза прихода к власти нацистов из ВО «Свобода». Уже много было сказано о том, что фашизм как террористический режим является попросту излишним в сегодняшней Украине – некого терроризировать. Поэтому более вероятно, что партия Тягнибока будет прикормленным «фашистским» пугалом в руках «антифашистов» из ПР. В конце концов, никто не тянул за язык «регионала» Владислава Лукьянова, когда он 16 ноября так охарактеризовал «свободовцев»: «Даже если принять, что это – «сукины сыны»… Но это – наши сукины сыны».
…и низы
Что же касается «Свободы», то она показала рост в количестве процентов. Но учитывая низкую явку избирателей, трудно судить о реальном росте поддержки этой политсилы. Нужны данные по конкретным тысячам и десяткам тысяч людей в областях и городах.
НУНС и «Батькивщина», утверждая, что «свободовцы» сыграли на их электоральном поле, пытаются скрыть от нас один нюанс – предыдущие выборы, проходившие при их власти, показывали сомнительные результаты в западном регионе. В нем, в большей мере, чем в восточном, проявлена тенденция к «гастарбайтерству». Многих избирателей фактически нет на территории страны. Вроде бы, говорить о высокой явке в этих регионах сложно, но раньше она все-таки была. Теперь явка резко снизилась: правящей партии удалось поставить под свой контроль избиркомы по всей стране, и «западные» «мертвые души» не были задействованы. Основные политические силы «оппозиции» не набрали ожидаемых процентов в своей вотчине.
Нужно учесть, что в той же Львовской области «Батькивщина» вообще не шла на выборы. Во многих областях та местная ячейка, которая шла, не признавалась настоящей партией. На этих выборах была применена технология регистрации списков кандидатов от одноименных партийных местных организаций, созданных после нелегитимного, по мнению остальных членов организации, собрания. Таким образом, «Батькивщине» пришлось вести агитацию не за себя, а против своих двойников, параллельно ведя скучную и неинтересную для избирателей судебную войну.
Выясняя, кто на каком электоральном поле попасся, нужно, конечно, выяснить, за счет кого набирала голоса партия «Фронт перемен», куда делся здоровенный кусок электората НУНСа. Все объяснить победой ВО «Свобода» – это слишком просто.
Вполне позволительно предположить, что большая часть разочарованных избирателей не пришла на избирательные участки. Если к этому добавить вполне оправданное предположение, что избиратели националистов, как люди «верующие», более дисциплинированы, то значительный рост процентных показателей вполне объясним и без значительного количественного прироста сторонников ВО«Свобода».
Если в западных областях партия ярых националистов получила отличные результаты и, кажется, никто особенно их не оспаривал, то в Киевской области «свободовцы» утверждали, что у них украли несколько процентов в городских округах и пару процентов в областном совете. Конечно, после выборов все участники хоть немножко да пожаловались на жизнь и власть – даже провластные партии, члены которых представлены в правительстве. Но можно также предположить, что «голубых» устраивают сильные националисты лишь на западе, а закрепиться на севере или в центре страны им не дадут.
Очевидно, что присутствие в местных советах, а тем более наличие там собственной сильной фракции делает любую партию привлекательной для среднего бизнеса, ориентированного на локальный рынок. Так же очевидно, что всеукраинская политическая расцветка может в корне отличаться от местной деятельности партийной ячейки именно из-за локальных договоренностей. Любопытно, что многие местные ячейки ВО «Свобода» из-за «электоральной маргинальности» этой партии не могут похвастаться крупными чиновниками или знаменитыми нуворишами. «Свободовские» местные ячейки могут быть похожи на самые нижние ячейки КПУ – только моложе, энергичнее. Хотя с усилением представительства в местных советах ситуация меняется, и на следующих выборах «свободовцы» уже не будут так выгодно отличаться от остальных политиков.
Патриотизм
Чтобы однозначно утверждать, что избиратели «Свободы» перешагнули грань между «умеренным патриотизмом» и «ксенофобией», нужно учитывать многие факторы.
С одной стороны, нужно понять, что же такое этот умеренный патриотизм. Может быть, это только политкорректная ретушь на бытовом шовинизме? Оранжевые партии проевропейской направленности умеряли себя в риторике, так как нужно было и с иностранными партнерами ручкаться, и на всеукраинских выборах процент брать. Но на самом деле никто из оранжевых тяжеловесов не критиковал кондовый украинский национализм, скорее ему подыгрывал – то оговоркой, то символикой. А может, «Свобода», занявшая политическую нишу радикалов, просто назвала вещи своими именами? Если ты радикал, то задачи усидеть на всех стульях у тебя нет; значит можно во весь голос брякнуть то, от чего умные люди поморщатся, и выяснить, что значительная часть электората восприняла это на ура. Может, избиратель и был не «патриотичный», а просто «ксенофобский»? Может, многим не нужно было перешагивать грань, может, политикам нужно было просто ее нащупать?
С другой стороны, нужно учесть, что с самого начала девяностых украинские власти пытались заполнить идеологический вакуум вечными попытками убедить всех и вся, что основной задачей украинца и украинского народа всегда была, есть и будет борьба за государственность и развитие государственности. Уж точно с 1995 года и до сих пор это – идея фикс учебников истории. Под этим соусом все исторические силы, в которых можно угадать намек на «самостийнисть», рассматриваются как добрые; все не оправдавшие надежд автора учебника – как злые.
Правда обо всех исторических событиях, так или иначе связанных с «национально-освободительной борьбой» и пантеоном новоиспеченных исторических героев, до сих пор интересна только профессионалам и любителям исторической науки. Идеологическая составляющая деятельности государства и риторики частных организаций совсем не далеко ушла – это то же самое здание агитпропа советских времен. Только в нишах заменили изваяния и портреты.
Конечно же, все связанное с социализмом высмеивается, все связанное с капитализмом прославляется. Личная инициатива увязывается с успешностью, собственностью и дальше по списку, иные варианты маргинализируются.
На этом фоне возникает вопрос: а такими ли уж радикалами являются «свободовцы»? 14 октября Ирина Фарион не забыла упомянуть, что Шухевич помимо организаторских, волевых и спортивных достижений отличился как успешный бизнесмен. О нем занятно вспомнить, поскольку именно он подается в качестве примера для подражания, но можно без проблем собрать подборку цитат «свободовцев» в защиту частного бизнеса и идеи «успешности» в духе Карнеги или Геббельса. И здесь, опять-таки, не будет разницы между всеми украинскими политиками, в том числе и якобы левыми КПУшниками.
В обществе тренд на «успешность» не прошел – наоборот, усилился. Создается впечатление, что в Украине повальный кризис самореализации и веры в себя. Хочешь успешно обмануть избирателя – стимулируй фантазии про индивидуальную и групповую успешность. А размер группы подбирай в зависимости от региона страны, возраста и интеллекта слушателей – можешь говорить про семью, можешь – про горняков, можешь – про народ, можно и про нацию, определенную «критериями крови и дела».
Какую роль сыграла в этом так называемая оранжевая интеллигенция, судить не просто. Очевидно, что с начала 90-х идеалисты-националисты обслуживали новую государственную идеологию превознесения национального суверенитета. Тогда оранжевыми они быть не могли. И как отделить их роль от роли недобросовестного и некомпетентного классного руководителя или редактора газеты, которые «просто делают свою работу», делая общественное сознание мифологическим?
Стала ли антикапиталистическая риторика секретом успеха ВО «Свободы»? Честно говоря, поймать на ней свободовцев непросто. Речь обычно только о защите своих капиталистов от иностранных. «Антикап» – это, в основном, не для истеблишмента партии и не для широкой аудитории, а для молодежной тусовки нацистов; да и то задача такой риторики – выступить против крупных эксплуататоров, не зацепив «личную предпринимательскую инициативу». Все-таки основной пункт, как-никак, – сверхличность, которой позволено все, а не какой-то ограниченный со всех сторон коллективист. В «полемике» ультраправые «демонстрируют гибкость», чтоб не отступить от этого основного пункта. Но надо признать их рост: для одной части адептов они «антипотребители», для другой – остались почти такими же, как увлеченные сытым Западом руховцы 20-летней давности, только в ксенофобской риторике пооткровенней.
Эта партия, как и все остальные на определенном этапе, пережила раздвоение виртуального субъекта – организация подбирает разные, даже противоречащие друг другу, идеологемы для разных групп избирателей
«Социальность»
Социальной риторики у кандидатов на этих выборах было немало. Это объясняется тем, что выборы-то местные. На местном уровне множество всем известных приземленных проблем, и все обещают их решить. Так что какую-то сверхсоциальность в конкретной ВО «Свобода» уловить сложно.
С другой стороны, по данным Центра исследования общества, прошло относительно много социально-экономических протестных акций, в которых эта партия принимала участие (зачастую внаглую «захватывая» акции, организованные другими людьми, наводняя объективы своими флагами). Опять-таки, учитывая, что местные ячейки состоят не только и не столько из бизнесменов и бюрократов, то и деятельность этой партии поближе к народу. Такими же могли бы быть и другие партии, если б не рассчитывали проскочить на местных выборах только за счет звезд столичного политшоу. И «Фронт перемен», и БЮТ тоже пытаются участвовать в протестных акциях, хотя производят обычно впечатление плачевное: делать вид, что ты участвуешь и участвовать – разные вещи.
Из-за оторванности абсолютного большинства партий от народа политпроекты обычно создают политехнологические общественные организации, которые выступают в роли «общественников». Существуют также «общественники» на заказ, так как реальные мобилизационные возможности партий, если не приедет знаменитая телеголова, – нулевые. На этом фоне небольшой актив «Свободы», действительно, производит хоть какое-то впечатление. Хотя, например, в Киеве традиционным активом этой партии служат субкультурные нацисты и ультраправые хулсы. Так что о том, что сыграла ставка «Свободы» на социальный популизм, говорить сложно.
Все не то
Вряд ли можно говорить, что в лице «Свободы» над Украиной нависла правая угроза. Все крупные политические силы или опираются на поддержку разных церковников, или, во всяком случае, ни за что открыто не заявят про необходимость усиления светских тенденций. Все участники политического шоу стараются опереться на традиционные ценности, боятся заявить о своих неконсервативных взглядах и одновременно стремятся быть иконами индивидуальной и групповой «успешности». Так что с «правой угрозой» и без ультранационалистов все было плохо. Для узнаваемости картины не хватает штурмовых бригад, но ведь нет и угрозы капиталу «слева», от осознавших общность своих интересов эксплуатируемых людей. По той же причине не ведется шумная «охота на ведьм»: нет сильных идей, от которых нужно было бы отвлекать, не сформулировано никаких претензий, опасных для власть имущих, нет обвинений в бедствиях, ответственность за которые власти нужно было бы на кого-то перекладывать. Несмотря на надвигающуюся или уже наступившую демографическую катастрофу, ни один политик не озвучил мысль о том, что страна нуждается в огромных количествах рабочей силы из-за границы, хотя для капиталистов это логичное и простое решение. Это говорит о том, что все крупные политики догадываются о силе страха перед мигрантами.
А «Свобода»… во-первых, она все еще слишком отдает анекдотической «шароварщиной» для большинства населения Украины. Не так быстро все же в нашем обществе выветривается порожденная поздним СССР атмосфера скепсиса по отношению к любому пафосу, особенно в политике. Украинские ультраправые уже второе десятилетие подряд пытаются научиться имитировать западноевропейских коллег, мечтая о лаврах Ле Пена и Хайдера. Пока что безуспешно: Олег Тягнибок, позирующий с лицом комбайнера возле надписи «Націоналізм – це любов» (а эмпириокритицизм – это ластик), совсем не похож на подтянутого фюрера. Можно ли его представить выступающим с балкона перед стихийно собравшейся толпой? А пареньки, вышедшие на «наци-автономную» акцию протеста в вышиванках и соломенных брылях, удачно довершают юмористическое впечатление от грозных защитников крови и почвы. Конечно, это слишком субъективно: Гитлер времен Капповского путча тоже непрезентабельно выглядел в драном кожаном плаще. Но ведь и объективных факторов для установления нацистского режима, как было показано выше, нет!
А вот опасность закрепления «фашистского» корпоративистского государства есть. В плане социальной базы ему нужно как раз то, что мешает прийти к власти идейным наци: социальная пассивность, недоверие к политикам как таковым, но и убежденность в том, что никакой альтернативы им нет.
Так что левым, празднующим рекордно низкую явку избирателей, стоило бы задуматься над ее причинами и начать культивировать другую, активистскую политическую культуру, бороться с «классовым пораженчеством» – а прежде всего, пропагандировать свою социальную альтернативу. На самом деле, левый «культурный горизонт» ближе населению, чем ультраправый. При всей своей бытовой ксенофобии, среднестатистический украинец гораздо скорее поймет необходимость солидаризироваться с представителем другой национальности, занимающим такую же классовую позицию, чем с расово верным буржуем. К счастью, «национальный нигилизм» у него развит в значительно большей степени, чем он сам себе представляет. А вот вирусу традиционализма и «государственничества» он подвержен куда больше. Вопреки стереотипам о «генетических анархистах», противопоставляемых русским поклонникам «царя-батюшки», в этом отношении оба народа, увы, похожи. Сюда и надо бить.
Читайте також:
Факторы «Свободы»: почему растет популярность партии Тягнибока? (Андрей Манчук)
Почему антикоммунизм? (Андрей Манчук)
Контрреволюція і боротьба за пам’ять (Віталій Атанасов)
Взаємозалежність націоналізмів і боротьба за ліву альтернативу (Дан Якопович)