Думаю, что всерьез стоит в тезисах описать, что происходит в Турции. В чем их отличие не только от российских, а в целом от постсоветских реалий? В России действительно некоторые товарищи склонны отождествлять происходящее в Турции с тактикой РАФ или даже эсеров. Но, давайте, начнем с самого начала:
Все постсоветские левые уже более-менее в курсе, что 21 июля 2015 года в лагере Федерации ассоциаций социалистической молодежи, недалеко от границ Сирии – в городе Суруч, произошел теракт: исламистка из ИГИЛ подорвала себя прямо во время демонстрации, убив 32 чел., и тяжело ранив более 100 человек. Лагерь организовали турецкие социалисты, там осуществляли денежные сборы, планировали поставку медикаментов, одежды, детских игрушек и т.п., в сирийский город Кобани, где идут ожесточенные бои между исламистами из ИГИЛ и левыми военными формированиями. 1 В Турции что левые, что алевиты, кемалисты и т.д. – все обвиняют власти Турции в косвенной поддержке террористов-исламистов. Сегодня утром, к тому же, выяснилось, что эта смертница, устроившая взрыв в Суруче, неделю назад была задержана полицией, но спустя некоторое время ее отпустили. Левые понимают, что властям не нужно было сейчас устраивать заваруху, и эту террористку освободили для ее переправки обратно в Сирию. Но в Сирии ИГИЛ сейчас переживает не лучшие времена, а левые действительно стали серьезной угрозой, с попеременным успехом выбивающей исламистов с их ранее занятых позиций. 2 Мотивация исламистов в подрыве левых естественна и предсказуема.
В общем, теперь, собственно, к самим тезисам:
1. Сразу после теракта все левые структуры Турции активизировались.
Но, до них начался самосуд в анатолийских городах против исламистов, которых вылавливали в ваххабитских (салафитских) мечетях обычные граждане. Далекие от политики. Ваххабизм (салафизм) даже в Турции стал квинтэссенцией зла и невыразимого безумия, против которого борются, в частности, левые, и боролись молодые ребята, ставшие жертвами позавчерашнего теракта. Этот момент важно понимать, чтобы вкладывать возмущение радикализмом левых в соответствующий контекст, который теперь в Турции. Турецкие леворадикалы долго не мешкали: они переняли инициативу, создав народную милицию, которая берет на себя функции обеспечения безопасности населения от исламистов. Оружие в основном травматическое, боевое тоже есть.
В чем суть? Леворадикалы констатируют очевидность: власть с ИГИЛ “борется” лишь в той мере, в которой ей выгодно и необходимо 3, однако неоосманские амбиции правящего режима определяют ИГИЛ как временный ледокол, призванный расчищать Ближний Восток в интересах Турции. т.е., в Турции даже кемалисты с либералами понимают, что ПСР (партия Ардогана-Давутоглу) несет, мягко говоря, косвенную ответственность за тот кошмар, который происходит теперь в Сирии. Тезис первый.
2. Предыдущий тезис играет важную роль в легитимации левыми своего радикализма как противоядия, не только против ИГИЛ, но и против исламистов в самой Турции. К вечеру того дня, когда произошел теракт, леворадикалы начали распространять список ваххабитских коммерческих объектов и мечетей, которые связаны с ИГИЛ, но на территории Турции. Тезис турецких леворадикалов таков: властям плевать на исламистов, ибо для них последние являются манипулируемым инструментом, который бьет и по нам – простым гражданам Турции, и по нашим секулярным ценностям 4 и т.д.
Поэтому многие турки не понимают, почему психопаты, с которыми могут заигрывать турецкие власти в своих интересах, могут осуществлять поставки оружия и боевиков в ИГИЛ 5, а граждане Турции должны за это платить своими детьми? Этот тезис тоже нужен для осознания постсоветскими гражданами, как легитимизируется в глазах простого населения левый турецкий радикализм.
3. Некоторые ребята из России возмущаются, что турецкие марксисты “перенимают анархистские методы”, приписывая левым стремление к “спонтанной революции” без учета социальной обусловленности и т.п.
У турецких леворадикалов, по большому счету, сейчас нет революционной повестки дня. Никто власть захватывать не собирается, социалистическую революцию совершать тоже. Радикализм направлен на показательные акты возмездия, а не является средством захвата власти. Возникает вопрос, насколько это оправдано?
Турецкие леворадикалы ориентируются не только на турецкие массы, но и на курдские. Все, кто хоть мало-мальски знаком с историей турко-курдских противоречий, знает, что в курдской части Турции левый радикализм, очищенный от кемализма и курдского национализма 6 есть бальзам для души. То, что для российского марксиста “анархистский ритуал” и “игра”, “мелкобуржуазный радикализм”, для курдов Турции – обыденность, который вообще радикализмом не назвать, это selbstverständliche Reaktion.
Турецкие левые смогли интегрировать курдских социалистов в свои структуры, поэтому фронт уже един. Обстрелять исламистскую мечеть или ментов, которые путаются под ногами в этом регионе – это показатель адекватности вызовам действительности. Миллионы курдов, выросшие в этой мясорубке, теперь поддерживают турецкий леворадикализм.
Барьеры, которые мешали до 90-ых и нулевых этим двум народам, сняты. И, по иронии истории, в большей степени, самими исламистами. А сам радикализм (в постсоветском понимании) в Турции таковым не является. В обывательском, народном понимании. Это тоже нужно понимать, когда мы говорим об отличии не только тактики, но и восприятия этой тактики в глазах простого народа. Добавьте сюда и турецкий радикальный секуляризм больших городов, который активно используется левыми. Добавьте сюда огромное влияние турецких левых на музыку, кинематографию 7 и т.д. Турецкие левые уверены в том идейном и культурном базисе, который обеспечивает им популярность по определению.
4. Другой довод возмущенных товарищей – это, мол, турецкие левые радикалы мешают остальным левым.
Товарищи, милые, в Турции левый радикализм и просто марксизм (и даже анархизм) тесно переплетены. От академического марксизма до футбольных фанатов – это огромная прослойка, которая после Гези смогла скоординироваться. Период сектантства в Турции пройден. В СНГ – нет.
Мы знаем боевые группировки, мы знаем мирные студенческие коллективы и т.д. Леворадикальные боевики из BÖG (на русском “Объединенные силы освобождения”) – это целая сеть разных леворадикальных организаций, которые сейчас воюют в Сирии. Но большинство из них – это те же вчерашние “мирные студенты”, которые не подпадали под определение “экстремистов” в постсоветском понимании.
Левые структуры Турции очень динамичны и взаимопереплетены. После Гези можно говорить о становлении левого движения, ибо весь троцкистско-анархистско-сталинистский срач 90-нулевых резко уступил место дискуссиям о современной тактике и т.д. Грань между левым радикалом, который стреляет сейчас по исламистам и левым преподавателем в универе ODTÜ или Анкаринского университета – невообразимо тонкая. Дело даже не в тактике, а в общем согласовании и приемлемости разнообразия. От хакеров до культурных деятелей, от радикалов до мирных – турецкое левое движение более сплоченное и гибкое, нежели наше – постсоветское. Более того, метать брусчатку или коктейли – это даже пожарные в Стамбуле практикуют. Не то, что левые радикалы.
5. Левый радикализм Турции учитывает, что маневры у властей для скатывания в диктатуру ограничены.
Исламисты сами обезглавили военную элиту (процесс “Эргенекон”) – традиционный военный переворот в Турции теперь не является актуальным. Кемалисты точат зубы на исламистов. Националисты маргинализируются. Происходит исторический прорыв ДПН в парламент. Это отражает фундаментальный сдвиг в общественном сознании Турции. Даже азербайджанцы Турции, которые традиционно голосовали за кемалистов и т.п., теперь перешли на позиции левых – проголосовав за ДПН.
Турция уже действительно другая. И тактика турецких левых разнообразная. Это не ставка исключительно на радикализм или умеренность. Турецкий леворадикализм – это переплетение разных структур, которые адекватно отвечают запросам общества на разных уровнях.
Именно это отличает их от нас.
6. Тут я должен повторить тот тезис, который я утром отметил: радикализм в этом контексте не означает, что герилья оправдана. Турецкие левые, при всем их преимуществе (перед постсоветскими или европейскими левыми) и их очевидном влиянии, не смогут вести долгосрочную конфронтацию с государством, если станут фокусироваться на соблазне сандинистской революции или чегеваризма.
Я понимаю левых радикалов в стремлении формировать вооруженную милицию и т.д. Это играет только им на руку. Как и вооруженная война против ваххабитов на территории Турции.
Но к мобилизации низов для социалистической революции они не готовы. Они это понимают, и потому не лезут в эту тему, а занимаются тем, что обеспечивает им все большую поддержку населения. Низов. И чего не все понимают в постсоветском пространстве. К сожалению, для последнего.