Как бы вы описали нынешний экономический кризис? Является ли он структурным кризисом капитализма, как утверждают некоторые ученые, или перед нами просто обычный циклический спад, вызванный сбоями в банковской системе? Правильно ли называть его рецессией – или это все же депрессия?
Нынешний глобальный кризис был спровоцирован крупными западными банками и инвестиционными учреждениями, агрессивно искавшими более высоких прибылей. Они создавали, а потом лопали пузыри активов один за другим, зарабатывая на взлетах и падениях цен на активы. Эта последняя волна пришла после пузыря доткомов в 2000 г. Частный капитал стаями метался по всему миру, от жилищного строительства к сырьевым рынкам (нефть, металл, пшеница), от валют к суверенным задолженностям. Там, где с инвестициями начались серьезные проблемы, крупные частные финансовые учреждения, нагруженные безнадежными долгами, обратились к государству с просьбой о рекапитализации. Но теперь в Западной Европе собака кусает сама себя за хвост: заставив несколько государств спасать банки, эти стаи частного капитала теперь рыщут вокруг суверенных задолженностей, ими же и порожденных, и ищут новой добычи, нового цикла прибылей.
Это, действительно, циклический процесс, возможно, лучше описать его в виде спирали, но его приводят в движение определенные структурные характеристики мировой экономики. Я считаю, что нынешняя ситуация является также результатом господства финансового капитала над производительными активами, производством товаров и услуг для общества. Инвестиционный капитал ищет высоких прибылей в своих собственных интересах, в интересах своих владельцев. Материальное производство, удовлетворение общественных нужд – эти соображения отходят на второй план. В наше время только государство потенциально способно отобрать и перераспределить часть ценностей, созданных частными предприятиями рыночной экономики, в целях более справедливого удовлетворения общественных нужд. Но согласно с нынешней неолиберальной доктриной, если можно извлечь прибыль из уничтожения реальных стоимостей, а нынешние финансовые инструменты были разработаны именно для этого, то для инвестора капитала это не менее ценно, чем создание реальной стоимости. Я считаю, что это структурная характеристика необузданного капитализма.
Во-вторых, важной структурной характеристикой глобальной экономики является бифуркация между, с одной стороны, Дальним Востоком, который производит для всего мира, ограничивает внутреннее потребление и экспортирует как свои товары, так и свои сбережения; и, с другой стороны, атлантическим ядром, которое финансирует свое сверхпотребление долгом, гарантированным Дальним Востоком, и не может оздоровить свою экономику, вернуть ей производительность. Конечно, есть и другие крупные участники глобальной экономики, такие как Германия и Бразилия, которые ведут успешную социальную политику у себя дома и торговую политику за рубежом. Но сейчас все страны подчинены этому новому двухполярному антагонизму между Китаем и США, который сегодня отражается в новом витке конфликтов по поводу валютных курсов.
Конечно, есть и другие черты глобальной экономики, которые также можно назвать структурными. Даже если они и демонстрируют некоторые циклические характеристики, они прочны и устойчивы и ведут в одном направлении. Одна из таких черт – уничтожение окружающей среды нашим необузданным производством и потреблением конечных ресурсов планеты, сегодня оно устанавливает объективный предел, за которым выживание человечества невозможно. Другая структурная черта – крайнее неравенство жизненных условий: из семи миллиардов жителей планеты в этом году один миллиард будет крайне плохо питаться, и один миллиард будет серьезно страдать от избыточного веса или ожирения. Такие характеристики глобальной экономики делают ее неустойчивой, таким образом готовя ее кризис. И поэтому они вызывают сопротивление со стороны народных движений, будь то глобальное движение за защиту окружающей среды или нарастающий бунт арабских масс в Северной Африке.
Журналисты и эксперты в Украине обсуждают возможность «второй волны» мирового кризиса. Это вообще правильный термин? Сколько волн нынешнего кризиса уже прошло, и чего можно ожидать далее?
Я не считаю, что нынешняя волна кризиса полностью прошла. Скорее, она трансформируется. Например, в Европе она сейчас принимает форму рыскания крупных инвестиционных учреждений в поисках добычи вокруг суверенных долгов, испытания способности и решимости правительств еврозоны сопротивляться атакам, которые уже предприняты в Греции, Ирландии, Португалии и вполне могут очень скоро начаться в Испании, Бельгии и Италии. Во-вторых, деловые и правительственные элиты США ничего не делают со своими внутренними кризисами безработицы, задолженности домохозяйств, спада производства. Не согласятся они также и подчинить свои крупные инвестиционные учреждения и фонды международному регулированию. Вместо этого они во всех своих проблемах обвиняют китайский юань, ошибочно считая, что их экономика может восстановиться, если Китай станет менее конкурентоспособным. Но они связаны, как сиамские близнецы, и выход из этого кризиса для США и Китая не может лежать через подрыв рыночной конкурентоспособности друг друга.
Вместо этого, по-моему, государства должны на многостороннем уровне принять серьезные меры в отношении регулирования и стабилизации глобальной системы инвестирования, кредита и обменных курсов национальных валют. Глобальная торговля нуждается в новых правилах, которые прекратят массивный продолжающийся отток богатства из Африки, Восточной Европы, Центральной Азии, других так называемых «новых рынков». Нужно решительно пресечь торговлю оружием, преследовать крупные фирмы, государственных лидеров и местных вождей, уличенных в межгосударственной коррупции. Многосторонние учреждения (ВТО, МВФ, Всемирный Банк, ООН, «большая восьмерка», «большая двадцатка») должны сами взять эти задания на себя. Но они этого не сделают, пока баланс сил внутри учреждений, ответственных за принятие решений, не изменится так, чтобы отражать новые реалии глобального баланса сил и допустить на равных правах представителей не только государств, но и народных движений и неправительственных организаций, а также наций, не имеющих собственного государства.
Может ли, по-вашему, кейнсианство помочь преодолеть нынешний кризис? Если нет, то есть ли вообще какие-то подходящие рецепты?
После 1945 г. капиталистическая Европа усвоила два постулата от Кейнса: что государство может до определенной степени стабилизировать рыночную экономику при помощи своевременного вмешательства, и что оно должно путем налогообложения реквизировать определенную часть богатства, сосредоточенного в руках частных лиц, и перераспределить его с тем, чтобы общественное неравенство сгладилось. Так на довольно долгое время был установлен социальный мир, сделавший возможным годы экономического бума. Но социальное государство было построено только благодаря тому, что трудящиеся классы боролись за то, чтобы быть политически представленными в государстве, а потом жертвовали своими жизнями в войне против фашизма. Кейнсианство было реализовано в этом уникальном стечении исторических обстоятельств.
Как будет выглядеть мир после кризиса? Можно ли констатировать конец бесконечной экономической экспансии, приближаемся ли мы к экономике «нулевого роста»?
Я думаю, мы стоим на пороге больших перемен. Некоторые из них нам навязаны объективными обстоятельствами: например, приближение пика нефтедобычи и производства фосфорных удобрений, которое требует от нас срочно построить новую модель сельского хозяйства и отношений с окружающей средой. Большинство населения мира сегодня живет в городах, а города поставляют два крупных ресурса для сельского хозяйства, которые почти полностью растрачиваются зря и приводят лишь к дальнейшим разрушениям окружающей среды: речь идет о человеческих экскрементах и высокой температуре. Поэтому наше сельское хозяйство в грядущую эпоху нехватки нефти и фосфатов, должно будет использовать эти ресурсы, изменить географическую и социальную структуру производства, перерабатывать практически все вплоть до энного уровня. Нам придется (мы и сами захотим) жить не так скученно, в более естественном окружении, в большей гармонии нашего биологического вида с окружающей средой.
Традиционная теория рыночной экономики, выдвигающая нереалистический образ человечества как отдельного индивида, заинтересованного исключительно собственной выгодой, прежде всего удовлетворением собственных интересов, независимого от социального окружения, господствующего над природой – она мало чем может помочь, если мы стремимся заботиться друг о друге, если мы хотим, чтобы все жили и процветали.
Каковы перспективы таких полупериферийных стран, ориентированных на экспорт, как Украина? Наша страна довольно сильно зависит от спроса на внешних рынках сырья; можно ли избавиться от этой зависимости?
Сегодня украинскую экономику втягивают в новый этап повышения цен на сырье, такое как пшеница и металл, которые она продаст соседям и на более отдаленные рынки, обеспечив значительные прибыли крупному бизнесу, собственники которого потом эти прибыли положат на кипрские счета. Потом цены на эти сырьевые активы рухнут, и горячие деньги вновь утекут из Украины. Но украинская земля будет разрыта карьерами и отравлена минеральными солями, а жизнь украинских промышленных и сельскохозяйственных работников не улучшится или улучшится лишь незначительно. Скорее, наоборот: их низкий уровень жизни, их ограниченное потребление является условием получения больших прибылей экспортерами украинской пшеницы и металла.
Для украинского общества и экономики нет никаких перспектив, если сверхприбыли от экспорта не будут вложены в диверсификацию национальной экономики, в повышение зарплат и, таким образом, повышение покупательной способности украинских рабочих, в восстановление социальной инфраструктуры – прежде всего, транспорта, жилья, здравоохранения и образования.
Считаете ли вы, что мы наблюдаем конец таких «открытых экономик», как Германия, Китай и Украина, которые полагаются на внешнюю торговлю, а не на внутренний спрос?
В принципе, производители в каждом обществе борются за то, чтобы оставить себе справедливую долю того, что они производят. Представляется неизбежным, что в Китае, так же как и в Украине, воскреснет рабочее движение, которое будет бороться за повышение зарплат, политические права и социальную защиту своих представителей. Собственно, это уже сегодня происходит и в Китае, и в Украине. В конце концов, внешняя торговля занимает определенное место в любой национальной экономике. Не все могут выращивать бананы или ту же пшеницу. Но прибыли от внешней торговли должны служить действительно национальному, а не классовому интересу.
На протяжении последних двух десятилетий Украина является чистым экспортером мигрантов (хотя у нас и самих не хватает рабочей силы, особенно если учесть старение населения). Чем обернется этот демографический дисбаланс? Откроет ли в конце концов ЕС свои границы – или наоборот? Будет ли Украина вынуждена принимать крупные волны иммигрантов, чтобы компенсировать депопуляцию?
Все будет зависеть от того, смогут ли украинцы перестроить свою экономику и социальную инфраструктуру так, чтобы страна могла позаботиться о всех своих гражданах. После того, как Ирландия стала «кельтским тигром», началось крупномасштабное возвращение туда ирландских эмигрантов. Впервые в современной истории Ирландии эмиграция из этой страны сменилась иммиграцией. Если Ирландия быстро оправится от нынешнего кризиса, она вполне может удержать этих людей. В противном случае они уедут работать в другие страны, как уезжали раньше.
До тех пор, пока украинская экономика не восстановится, нужно заключить официальное соглашение между украинским правительством и ЕС (а также другими странами), которое узаконит периодическое возвращение украинских эмигрантов на родину. Людям нужно видеться с семьей, приезжать, так сказать, на крестины, похороны и свадьбы; убедиться, что муж или жена, оставшаяся дома, разумно тратит деньги, присылаемые ежемесячно супругой или супругом. Дети должны видеть своих родителей. Все мигранты имеют права – обычные люди в бедных регионах страны знают, почему они вынуждены были уехать, и украинское правительство должно обеспечить их права как за границей, так и дома, а также по дороге между двумя пунктами назначения.
Что же до мигрантов, приезжающих в Украину, к ним нужно относиться так же, как мы хотим, чтобы к нашим соотечественникам относились за границей. Не меньше этого. И мы должны решительно противостоять разнообразным шовинистическим движениям вроде ВО «Свобода», которые криминализируют мигрантов и сеют ненависть. Такие движения выгодны лишь сильному государству и его спонсорам-бизнесменам.
Видите ли вы выход из порочного круга растущих бюджетных дефицитов и государственных долгов (особенно в случае Украины)? Откуда взялась эта проблема? и является ли политика жесткой экономии адекватным решением?
Правительства Юлии Тимошенко и Николая Азарова взяли большие займы у МВФ и других кредиторов для того, чтобы спасти отечественных и иностранных собственников банков. Таким образом они превратили огромную задолженность частного сектора в государственный долг, бремя которого теперь переложено на плечи граждан при помощи правительственных мер экономии. Попытки принять новый репрессивный Налоговый кодекс и более жесткий Трудовой кодекс, повышение коммунальных тарифов, стремление приватизировать общественные секторы услуг в коммунальной сфере и образовании – все это входит в стратегию власти.
Как избавиться от этого государственного долга? Самый важный шаг – сделать так, чтобы все богатство, создаваемое в этой стране, здесь же облагалось налогом. Повысить налоги на прибыли крупного бизнеса и банков, когда они оправятся от кризиса и снова попадут под золотой дождь. В конце концов, налогоплательщики взяли на себя бремя, связанное с их провалами, а после этого решили опять рискнуть, поэтому они должны получить свою долю доходов от восстановления уровня прибылей этих учреждений. Еще одна нужная мера – облегчение фискального бремени, лежащего на малом бизнесе, с тем, чтобы стимулировать экономический рост и таким образом увеличить облагаемый налогами объем производства товаров и услуг.
Можно ли оценить масштаб постоянной утечки капиталов из Украины? Ускорился ли этот процесс после 2008?
Еще с начала 1990-х гг. разные экономисты пишут, что ежегодно из страны выводятся частные капиталы объемом, по меньшей мере, в один госбюджет. В последние годы, когда в страну начали прибывать прямые иностранные инвестиции в растущих объемах, выводом капиталов занимаются как отечественные, так и иностранные предприятия. После августа 2008 г. (вошедшего в историю вторжением России в Грузию, коллапсом мировых цен на сырье, событиями на Уолл-Стрит) был особенно масштабный уход денег как из России, так и из Украины.
С другой стороны, эксперты отмечают, что суммы, которые мигранты отправляют своим семьям в Украину, из года в год превышают объемы прямых иностранных инвестиций. Так что можно сказать, что то, что крупный бизнес выводит из Украины, возмещают украинские мигранты за рубежом своим трудом.
Многие страны Третьего мира (Китай, Бразилия, Таиланд и др.) сейчас отчаянно пытаются защититься от притока свеженапечатанных долларов США, опасаясь, что «горячие деньги» (которые невозможно прибыльно инвестировать в богатых странах) создадут спекулятивные пузыри и повторится азиатский кризис 1997-1998 гг. А вот украинское правительство, похоже, по этому поводу не переживает – хотя этот сценарий уже был в Украине реализован один раз, в 2005-2008 гг. Может ли он повториться? Угрожают ли сегодня Украине спекулятивные инвестиции? Как должно реагировать правительство, учитывая, что в бюджете денег нет?
Некоторые государства, действительно, устанавливают ограничения на приток капитала и вводят налоги на прибыли от иностранных инвестиций. Особенно это касается иностранных инвестиций в национальных валютах. Они пытаются остудить приток горячих денег, не позволить им далее раздувать стоимость национальных валют, от чего ухудшаются внешнеторговые позиции страны и дестабилизируется экономика. Поэтому украинское правительство тоже должно пристально наблюдать за трансграничными потоками капитала, их направлением, их влиянием на обменный курс гривни, за тем, насколько сильно крупные покупки суверенного долга связывают руки государству и накладывают ограничения на его внешнюю политику. Конечно, государство должно использовать все доступные ему инструменты для защиты национальной экономики от спекулятивных притоков горячих денег и настаивать на ответственном поведении инвесторов.
Полная версия интервью, в сокращенном варианте опубликовано в еженедельнике «Бизнес» 28 марта 2010.
Читайте также:
Роза Люксембург: варварство і колапс капіталізму (Норман Герас)
Цикл і криза (Міхаель Гайнріх)
