Предисловие Александра Поповича
Эту статью мы с Игорем Алексеевичем Булкиным (который, к моему глубокому убеждению, является сегодня едва ли не наиболее квалифицированным в нашей стране специалистом по проблемам финансирования украинской науки) написали еще в начале лета – в первом варианте это была просто попытка разъяснить суть дела некоторым из самоуверенных дилетантов от науки (к сожалению, даже среди докторов наук они случаются), указать на поверхностность и необоснованность их высказываний о состоянии дел в отечественной науке. Мы отправили статью в газету «Зеркало недели», но не учли, что автор одной из опубликованных в этой газете статей, критикуемых нами, снискал особое расположение редакции. Поэтому статья, хоть и не вызвала никаких возражений, пролежала в редакции до осени, а потому, по мнению редакции, утратила актуальность. Нам предложили ее обновить, по возможности не упоминая уже так часто того автора.
Мы согласились и сделали более общий вариант, нам сообщили, что статья принята на редколлегии и будет опубликована в одном из ближайших номеров. Прошло уже больше месяца – и нам опять говорят: актуальна ли тема статьи?! И мы, наконец, поняли: острые и критические материалы редакция этой газеты радостно публикует, если они ругают отечественную науку. И дело, наверное, совсем не в «любимом авторе», а в органичной неприязни сотрудников редакции к «тем хваленым ученым». Тем более, что защита отечественной науки сегодня не в моде: даже премьер-министр Яценюк не знает, зачем она нужна государству, и депутат Пинзеник, будучи министром, много сделал для подавления украинской науки, тоже напоминает, что на науке можно было бы несколько сэкономить. Когорта влиятельных деятелей с готовностью подхватили средневековый выпад премьера, демонстрируя и свое невежество. Откуда же им знать, что даже американские ученые (в частности Ричард Нельсон) давно подтвердили: страна, которая не развивает собственной науки, неизбежно придет к состоянию, когда она не способна будет воспринимать и внедрять даже готовые зарубежные технологии.
В этой ситуации мы считаем, что статья до сих пор остается очень актуальной, ведь эти самые люди принимают государственный бюджет. Экономия на науке, о которой они мечтают, не даст заметного наполнения казны, но окончательно уничтожить науку в Украине вполне может. Поэтому я предлагаю вниманию читателя статью, добавив лишь несколько небольших комментариев.
Невеселые строчки
Снова и снова анализируем невеселые строчки отечественной статистики науки. Как говорится, радоваться нечему: в течение первой половины 2015 года в нашей стране прекратило свое существование еще 90 научных учреждений.
За всю историю независимой Украины ни одно украинское правительство не заявило в своих программных документах о том, что оно берет курс на сворачивание отечественной науки 1. Тем не менее, численность ученых с большей или меньшей скоростью падала (см. Рис. 1.)
Рис. 1. Динамика изменения числа работников основной деятельности научных учреждений Украины и специалистов, занятых научной и научно-технической деятельностью (Этот и последующие графики построены авторами по данным Госстатистики).
Как видим, менялись президенты и правительства, а количество исследователей в Украине (в отличие от любой другой страны Европы) продолжала падать: работников основной деятельности в научных учреждениях стало в 4,1 раза меньше, а тех, кто непосредственно ведет исследования – в 4,25 раза! Если мы и дальше такими темпами будем «избавляться от балласта», то вскоре на украинской науке можно будет окончательно поставить крест. Ведь мы докатились до того, что численность исследователей на душу населения (3,8 промилле) у нас стала в три раза ниже, чем в среднем по странам ЕС.
В этой связи особенно курьезно звучат сетования некоторых авторов 2 на то, что во всех наших странах-соседях численность научных публикаций, зафиксированных в международных базах данных, возросла за последние годы в разы, а в Украине «всего» на 23,7 %. 3
Но ведь любому непредвзятому читателю логика подскажет, что если численность ученых уменьшилась более чем в четыре раза, то и выработанный ими продукт должен сократиться примерно во столько же. А он, оказывается, даже вырос – произошел, оказывается, беспрецедентный рост продуктивности! При этом стоимость одной публикации (в долларах в ППС национальных валют) при сравнении, к примеру, с той же Южной Кореей, будет явно в нашу пользу: по расходам на науку эта страна опережает Украину в 25 раз, но по валу публикаций – только в 10. Заметим, что во всех странах, с которыми при этом сравнивается Украина, финансовая поддержка науки в эти годы существенно нарастала, и численность исследователей увеличивалась.
Самое удивительное, что приводя цифры, свидетельствующие о значительном росте ассигнований на науку и в Украине, авторы подобных публикаций напрочь забывают, что цена гривны за время ее существования с 1996 по 2014 год упала более чем в 20 раз! (дефлятор 2014 г. – 21,1 раза) Если сравнить приводимые в нашей статистике цифры с реальной ценой гривны, то получаются кривые, показанные на рис. 2.
Если присмотреться к изменению доли ВВП, затрачиваемой на науку, то, как видно из рис. 3, она тоже выглядит в Украине просто одиозно по сравнению с практически любым другим государством Европы. Таким образом, факты состоят в том, что после резкого падения поддержки науки в самом начале 1990-х годов финансирование её практически не росло.
Рис. 2. Сравнение суммарного (со всех источников) финансирования украинской науки в текущих ценах и в ценах 1995 года (тыс. грн).
В только что принятом бюджете впервые в истории независимой Украины предусмотрено уменьшение поддержки науки даже в текущих ценах (если в 2015 году на науку выделялось 0,95 % бюджетных расходов, то в 2016 – 0,78). Если до сих пор представители власти могли говорить о постоянном росте, игнорируя то, что, как показывает рис. 2, инфляция полностью съедала этот рост, то теперь речь идет о гораздо более существенном уменьшении.
Рис.3. Финансирование науки в Украине из разных источников в % ВВП. (Показанный на рисунке порог 1,7 % ВВП – значение, начиная с которого, согласно мнению науковедов, можно рассчитывать на существенную экономическую функцию науки; если же наукоемкость ВВП ниже, наука в силах выполнять лишь социокультурную функцию).
Как видим, бюджетные расходы на научные исследования и разработки в 2015 году скатились до беспрецедентно малой величины – 0,248 % ВВП. В бюджете 2016 года предусмотрено выделение средств, которые составят где-то 0,172 % предполагаемого ВВП – величины, сравнимой с ошибкой, которая реально допускается при балансировании бюджета и оценке его исполнения.
Что же касается рекомендации Р. Черниги «научным генералам» – вместо того, чтобы просить денег у государства, «лоббировать законы, которые стимулировали бы украинских олигархов вкладывать деньги в прикладную науку», то она свидетельствует лишь о том, что их авторы совсем не интересовались эволюцией украинского законодательства, предназначенного для регулирования сферы науки и инноваций. Дело в том, что такие стимулы, причем именно по настоянию ученых, были прописаны в принятом еще в 1991 году Законе Украины «Об основах государственной политики в сфере науки и научно-технической деятельности», но соответствующие статьи вскоре были изъяты по настоянию Минфина, который боялся уменьшения налоговых поступлений в бюджет. Затем в законе «Об инновационной деятельности» были приняты нормы, стимулирующие инновационные проекты – это тоже способствовало бы повышению спроса на науку. Но бдительные финансисты сначала дважды просили отсрочить введение их в действие на год, а потом просто отменили, принимая закон об очередном бюджете. Так что «лоббирование» поддержки науки было и продолжается, оно не раз приводило даже к успеху – к тому, что соответствующие положения принимались Верховной Радой Украины, но эти законы либо попросту игнорировались экономическим блоком исполнительной власти, либо вскоре по его же настоянию отменялись.
На протяжении всей истории независимой Украины продолжалось «перетягивание каната» – борьба сторонников инновационного развития страны (чего нельзя себе даже вообразить без поддержки развития науки) и тех, кто считал, что все это Украине не нужно. Похоже, что в реальной политике последние все же берут верх. И если прежние руководители, ничего не предпринимая для спасения научного потенциала, все же считали своим долгом, по крайней мере, упомянуть о важности науки в современном мире, о безальтернативности для нашей страны выбора именно инновационного пути развития, то сейчас и эта риторика исчезла. Наше, как принято говорить, «прозападное» правительство в отношении науки явно избрало совершенно «противозападный» курс – не в том смысле, что это курс противопоставлен Западу, а в том, что он реально полностью противоположен тому курсу, которым идут страны Запада: на Лиссабонском саммите государств-членов ЕС в качестве стратегического направления развития Европы приняли решение повысить наукоемкость ВВП с 1,9% в среднем по ЕС до 3% ВВП уже к 2010 году. Им пришлось перенести эту дату на 2020 год, но сам курс никто не отменял. А президент США Обама заявил, что в условиях кризиса, когда платежеспособный спрос на научные исследования и разработки со стороны промышленности падает, нужно не уменьшать государственную поддержку науки, а наоборот, увеличивать.
Речь идет прежде всего о долгосрочной перспективе. В то время, как поддержка науки в Украине снижалась, в большинстве развитых стран ситуация была противоположной. Безусловно, финансовый кризис внёс коррективы: Англия после 2011 года прекратила наращивание бюджетных затрат науку и в 2013 сократила их на 18,5% по сравнению с 2011; то же самое в США – сокращение на 9,5% по сравнению с 2011. Зато издержки на науку в Германии (+8,2%), Японии (+14%), Южной Корее (+10,6%) и, хоть и ненамного, во Франции (+0,5%) всё же росли.
Кроме продолжающегося уменьшения финансирования науки из государственного бюджета, это выразилось и в «эволюции» пенсионного законодательства. В связи с риторическими пассажами о превращении ученых пенсионного возраста в «привилегированную касту», следует объяснить читателю, почему в принятом в 1998 году законе «О научной и научно-технической деятельности» появилась специальная «пенсионная» статья с особым механизмом начисления пенсии для научных работников. Дело в том, что к тому времени уже достаточно явственно обнаружились крайне тревожные тенденции в динамике научного потенциала страны: более чем вдвое уменьшилось количество исследователей, чрезвычайно упал престиж научной профессии (в отличие от предыдущих десятилетий, в науку уже не стремились попасть самые способные молодые люди). Поэтому было предложено целый ряд мер, направленных на повышение престижа работника науки. Многие из них не удалось осуществить, но пенсии все же сыграли свою роль. Если внимательно присмотреться к графикам рис. 1, то нетрудно заметить, что после принятия закона вплоть до 2005 года на них фиксируется «полочка» – уход из науки явно замедлился. Дальше – снова продолжился спад. Это произошло вследствие снижения финансирования и очень низкой зарплаты – науку явно обгоняли другие отрасли 4.
И тем не менее, как ни странно, в науку продолжает идти молодежь – может, и нельзя уже говорить, что вся самая талантливая, но отнюдь не бездарная и неспособная. Недавно нами исследовались изменения возрастных профилей высококвалифицированных научных кадров за последние десятилетия. Давайте присмотримся, к примеру, как изменился такой профиль для кандидатов наук (см. рис. 4.).
Рис. 4. Изменение возрастного профиля кандидатов наук, работающих в научных учреждениях Украины.
Как видим, за исследуемый период кандидатский корпус отечественной науки существенно помолодел. Значительная часть старшего поколения ушла, но существенно больше стало исследователей в возрасте от 30 до 39 лет. В то же время «провал», соответствующий возрастному интервалу 40-49 лет, свидетельствует о том, что многие из молодых кандидатов не долго остаются в науке после защиты диссертаций, а вынуждены искать себе работу там, где больше платят. Понятно, что этот провал можно ликвидировать на протяжении 2-3 лет, для этого достаточно существенно увеличить зарплату. В свою очередь, урезание научных пенсий, несомненно, приведет к увеличению этого «провала» – усилению оттока из науки ученых самого производительного возраста.
Это, конечно, не радует. В этих условиях можно понять скептические ухмылки украинских ученых, когда они слышат о недостаточных темпах реформирования науки, о том, что всему виной «сохранение советской модели развития науки». Забывается, что именно в советский период наша наука намного превосходила по своей результативности науку соседних государств.
Но вернемся к самому понятию «советская модель развития науки», по поводу которой так негодуют некоторые авторы. В чем, собственно, ее специфика, и почему она «советская»? – Чаше всего речь идет о двух «характерных особенностях»: бюджетное финансирование и академии наук как ведущие научные организации. Но все без исключения (отнюдь не социалистические) развитые страны выделяют огромные средства из своего государственного бюджета на научные исследования (к примеру, США – 139,7 млрд. долл.(!), Германия – 30,3 млрд. долл., Япония – 27,7 млрд. долл., Франция – 19,3 млрд. долл., Южная Корея – 16,4 млрд. долл., Великобритания – 10,8 млрд. долл. в ППС). Другое дело, что стоимость заказов на научные исследования и разработки со стороны негосударственного сектора в этих странах, как правило, еще больше. Это, конечно, можно рассматривать как «несоветскую» специфику, но многим пишущим об этом авторам, по-видимому, неизвестно, что в конце 80-х годов финансирование Академии наук УССР за счет заказов производственных предприятий и организаций также превышало сумму бюджетных ассигнований.
Академии наук – тоже отнюдь не советское изобретение. Причем уже при образовании Берлинской академии наук (1700 г.), по образцу которой создавалась Петербургская академия наук, а затем и украинская, знаменитый Лейбниц в своей приветственной речи объяснил, зачем она нужна – академия. Он благодарил тогдашнюю государственную власть за то, что она осознала, что наукой уже нельзя заниматься как хобби, между делом – в качестве небольшого дополнения к основной работе преподавателя. Ученый должен работать профессионально, отдавая исследовательской деятельности большую часть своего времени. В финансируемой государством академии он получает такую возможность.
По-разному эволюционировали академии в различных странах, в некоторых они превратились в клубы ученых, играющие важную роль в организации междисциплинарного общения и координации исследований, но совершенно не соответствует действительности навязываемое в последнее время нашему общественному мнению представление, что на Западе вся наука сосредоточена в вузах. Ни атомная, ни водородная бомба, ни проект «Аполлон» не были сделаны в вузах. Такие задачи решались большими (можно даже сказать – огромными) научно-исследовательскими коллективами, финансируемыми государством. И такие коллективы существуют во всех передовых странах наряду с вузами и частными научными и проектными организациями.
Навязчивая идея некоторых наших политиков «по примеру Запада» передать все научно-исследовательские институты вузам, основывается на непонимании ими специфики современной науки и элементарном незнании того, что происходит в странах Запада. Парадоксально, но факт – многочисленные «вояжи» за границу, даже стажировки в отдельных западных университетах не устраняют этого незнания.
Да, в университетах западных стран очень поддерживается наука, активно вовлекаются в исследовательский процесс студенты. Это прекрасно, но это нельзя рассматривать как «чисто западную специфику», в корне отличную от «советской модели», – можно, к примеру, напомнить, что в советские времена финансирование студенческого конструкторского бюро во львовском политехническом институте в некоторые годы было выше, чем сегодня ассигнования на всю науку высшей школы Украины. Все эти идеи «сторонников развития» вузовской науки напоминают крыловское: «Как музыке идти, ведь вы не так сидите!» Неужели кому-то кажется, что если, вместо непосредственной поддержки исследовательской работы в высшей школе, доведенную до крайне тяжелого состояния и значительно обескровленную академическую науку объединить с находящейся в еще худшем состоянии наукой вузов, то от этого что-то изменится в лучшую сторону?! К тому же вызывает сомнение, что нынешний профессорско-преподавательский состав так уж охотно поделится с академическими «варягами» ресурсами, полученными за подготовку кадров? На наш взгляд, намного больше на развитие науки в украинских вузах повлияло бы просто уменьшение педагогической нагрузки на профессоров и доцентов, активно работающих в науке.
Сейчас украинское государство вкладывает в науку всего 0,25% ВВП. Плюс вес самого процента, сами понимаете, упал только за последние годы в 3 раза. Заметим, что это даже меньше точности, с которой балансируется украинский бюджет. Трудно разыскать в Европе государство, где этот уровень меньше. Наибольшие значения доли бюджетных расходов на науку в ВВП сегодня в Австрии (1,10%), Южной Корее (0,96%), Финляндии (0,92%), Дании (0,89%), США (0,86%) и Германии (0,84%). Тратят, если хотят и понимают, как это важно для будущего страны, не боятся. Грустно, но у нас не хотят и не понимают.
Корень всех проблем, конечно же, в общем состоянии экономики. Её бездумное растаскивание с целью ускоренного обогащения олигархических кланов кардинально изменило структуру хозяйственной системы страны. В ней резко уменьшилась высокотехнологическая составляющая, а именно с ней и в Украине, и в большинстве других стран мира связан платежеспособный спрос на результаты научных исследований и разработок. Поэтому высокопарный призыв «не просто смотреть в небо и что-то там придумывать, как было в ХІХ веке, а работать на результат» по меньшей мере неуместен в нынешних условиях. Факт состоит в том, что, несмотря на все беды и трудности, есть у украинских ученых немало весьма серьезных и конкурентоспособных результатов. Некоторые из них правдами и неправдами удается продавать (к сожалению, в основном за рубеж). Понятно, что вследствие отсутствия возможностей обновления оборудования все меньше становится разработок, требующих дорогостоящих экспериментов, чем дальше, тем больше на качестве работ сказывается резкое сокращение численности вспомогательного персонала институтов. Но внедрить эти результаты в производство отнюдь не просто, тем более что ни государство, ни собственники предприятий этому не способствуют. Мировой кризис и сегодняшнее состояние экономики Украины еще в большей степени уменьшили спрос на результаты исследований и разработок.
Интересно в этой связи обратить внимание на то, как по-разному воспринимают кризисные условия политики в разных странах. В передовых странах они настаивают на том, что государство должно усилить поддержку науки, дабы компенсировать обусловленное кризисом падение платежеспособного спроса на результаты исследований и разработок. У нас же полагают, что наука – это та сфера, на которой можно наиболее безболезненно экономить бюджетные средства.
Отечественные политики, по-видимому, думают, что проблемы эти волнуют только ученых и бесконечно далеки от интересов широких масс нашего народа, то есть, «простых» граждан они считают достаточно невежествеными и даже враждебными по отношению к науке.
Но правда состоит в том, что современные люди, даже «очень простые граждане», вольно или невольно погружены в научно-технологическую среду всё время. Они могут не понимать внутреннего устройства используемого новшества, но достаточно хорошо представляют себе, что без знаний, без новых технологий «цивилизованным» не будешь.
Исследования Института социологии НАН Украины подтверждают: доверяют науке 35,2% украинских граждан. А судя по нашим опросам среди студентов Киева и Каменец-Подольска в рейтинге доверия наука на втором месте после семьи. Ей студенты доверяют значительно больше, чем политикам, руководителям государства, силовым структурам и средствам массовой информации. Для большинства людей наука несет в себе надежду. Поэтому пренебрежение ее развитием не может долго оставаться безнаказанным.
Что же касается заботы о расходовании государственных средств, то наука – отнюдь не та область, где можно много сэкономить. Ведь более 99% средств украинского государства не имеют никакого отношения к науке: плановые расходы на научно-техническую деятельность в бюджете на 2015 г. – 0,925% от совокупных бюджетных расходов.
Авторы:
Попович Александр Сергеевич, доктор экономических наук, главный научный сотрудник Центра исследований научного потенциала и истории науки им. Г. М. Доброва НАН Украины, заслуженный деятель науки и техники Украины.
Булкин Игорь Алексеевич, кандидат экономических наук, заведующий Межотраслевой (МОН и НАН Украины) лаборатории проблем формирования и реализации научно-технологической политики.