Алексей Арестович с начала полномасштабного вторжения стал не только одним из главных официальных спикеров власти, но и постоянным источником вдохновения и успокоения для широких украинских, а также оппозиционно настроенных российских масс. В многочисленных телевизионных и интернет эфирах бывший актер и военный эксперт с первых, самых тяжелых дней войны, демонстрировал оптимистический настрой, уверенность в победе и, самое главное, непробиваемое спокойствие. Такое настроение он передавал аудитории своим тихим, вкрадчивым голосом. За это его многие любили и прощали ему даже весьма вольное обращение с фактами и местами, откровенную выдачу желаемого за действительное, как в случае с известными мемами про кончающиеся российские ракеты и две-три недели войны.
Однако 14 января 2023 года Акела промахнулся. После одного из самых кровавых ракетных ударов по мирному населению Украины, Арестович заявил, что, возможно, российская ракета попала в многоэтажный дом в Днепре в результате работы украинской ПВО. Естественно, заявление было мгновенно растиражировано российской пропагандой и вызвало возмущение среди многих украинских лидеров мнений и комментаторов, обвинивших Арестовича в предательстве и работе на Кремль. Через несколько дней советник Офиса Президента Украины ушел в отставку. Однако стоит заметить, что несмотря на массовую популярность, Арестовича многие критиковали и местами даже открыто ненавидели задолго до скандала с ракетой. В чем же причины столь неоднозначной репутации одного из главных «украинских голосов» войны? Что не так с ним самим, с его хейтерами и украинским политическим полем, на котором выросло это противостояние?
Кто такой Алексей Арестович?
Биография Арестовича до 2013 года включает в себя две основные линии. Первая — военная служба. О деятельности Алексея в этом качестве известно немного, в основном то, что он сам о себе рассказывает в интервью. По его словам, он учился в Одесском институте сухопутных войск, где получил специальность военного переводчика. В дальнейшем служил в Главном управлении разведки или же, по другим данным, в департаменте стратегических исследований Министерства обороны. В частности, заявлял Арестович, он «отвечал за разведывательное обеспечение действий нашего контингента в Ираке». В 2005 году он уволился в чине майора якобы из-за разногласий с начальством.
Вторая линия — актерская. Арестович с 1993 года 17 лет играл в театральной студии «Черный квадрат», после 2005 года снимался в рекламных роликах и на эпизодических ролях в телесериалах и фильмах. Также в 2000-ых он занялся проведением «психологических» тренингов.
Алексей Арестович в роли Люси Зайцевой. Фото: кадр из фильма «Не бойся, я рядом!»
Был, впрочем, и еще один эпизод в биографии Арестовича — участие в ультраправой политической партии Дмитрия Корчинского «Братство». В 2005 году Арестовича, в качестве заместителя Корчинского, даже заметили на одной сцене с Александром Дугиным, одним из патриархов российского фашизма. Стоит напомнить, что в то время бывший лидер УНА-УНСО Корчинский, основательно растеряв сторонников и репутацию, активно выступал против «оранжевой революции» и «влияния глобалистов из США на христианскую Украину». Арестович в оставшихся в интернете цитатах высказывал схожие взгляды. Через много лет Арестович будет утверждать, что присутствовал на евразийских сборищах Дугина в качестве сотрудника украинской разведки.
Алексей Арестович (второй слева) на совместной пресс-конференции «Братства» и Международного евразийского движения
В широком же медиа-пространстве Алексей появился в 2013 году, во время Евромайдана. Тогда он начал свою деятельность как промайданный блогер и военный эксперт. В частности, популярность получила концепция «теплого океана» как стратегии для протестов против режима Януковича, которую Арестович описал в своей статье для «Украинской правды» в декабре 2013 года. После оккупации Крыма и начала войны на Донбассе популярность блогера продолжила расти, он стал регулярно появляться в качестве эксперта в СМИ.
Постепенно Арестович стал одной из главных «говорящих голов» украинских медиа. Он занял позицию русскоязычного «рационального» патриота, стратега, визионера, военно-политического эксперта. Делая постоянные отсылки к своему военному прошлому и опыту в разведке, блогер активно использовал также актерские навыки и методы, применяемые в тренингах по личностному росту.
Создается впечатление, что свой особый стиль общения с аудиторией, ставший одной из главных причин популярности, Арестович сконструировал именно на основе опыта «психологических» тренингов. Нарратив «тренеров» состоит из повторения очевидных и рациональных вещей, в общем полезных, но обязательное при этом добавление экстравагантных тезисов из области эзотерики, парапсихологии, исторических анекдотов, ссылок на философию.
Важной является ориентация в первую очередь на неискушенную аудиторию, представление себя как опытного эксперта, которому доступна информация, закрытая от публики, и двери к которой он может для публики слегка приоткрыть. При этом отношение к публике нескрываемо снисходительное, а к обществу вне непосредственной аудитории — зачастую откровенно презрительное. Ну и главный элемент — неизменно спокойный, уверенный тон. Именно такие методики применяют многочисленные бизнес-консультанты, тренеры по личностному росту и инстаграм-психологи. Арестовичу удалось адаптировать их под политическую медиа-аналитику и военные сводки.
Алексей Арестович. Фото: Офис Президента Украины
Что еще отличало Арестовича от многих других пост-майданных спикеров — это его взгляды на украинскую идентичность и прошлое. В отличие от многих других, он часто говорит о сложности украинской истории и культуры, о роли украинцев в построении Российской империи и Советского Союза, отличной от роли исключительно колониальных жертв, о необходимости инкорпорирования в современную украинскую идентичность также ее «неконвенциональных» частей, таких как советский опыт и русский язык, являющийся родным для многих украинцев.
Разумеется, Арестович не был бы Арестовичем, если бы не преподносил эти идеи в экстравагантных формах «новой монархии», «переучреждения Украины как Украины-Руси», «пятого проекта» (отличного от предыдущих четырех — националистического, европейского, советского и российского). Более того, в 2017 году он выступил с «саморазоблачением» и признался, что с 2014 года «много врал», а на самом деле даже не является патриотом Украины.
«Я — не патриот. Причём не только Украины, а и любого национального государства как такового. Я «патриот 5-го проекта», проекта объединённой Земли в духе Тейяра де Шардена и Вернадского, Жана Фреско… На вопросы восстановления исторической памяти, справедливости, борьбы, побед и поражений, становления наций, языка/-ов, закрытия исторических ран я смотрю, как солдат на вошь… Если Вы — патриот, я уважаю Ваши взгляды. Но мне сильно не нравится та версия патриотизма, на которой мы все дружно поехали. Если для патриотизма нужно что-то замалчивать и кого-то подавлять, я в таком патриотизме не участвую», — написал Арестович.
Несмотря на все это, общая идея Украины как разнообразного государства своеобразной «diversity» нашла отклик у многих зрителей и читателей. Особенно в условиях после 2014 года, когда многие люди видели потребность в нахождении нового политического поля, отличного от поля традиционных пророссийских партий, но при этом не находили для себя места в поле этнонационализма с декоммунизацией и русским как «языком оккупанта».
Значительная часть именно этих людей проголосовала в 2019 году за Владимира Зеленского. Интересно, что Арестович сперва крайне негативно отзывался о Зеленском и его избирателях, называя нового президента «марионеткой олигархов». Однако внезапно, в октябре 2020 года, Арестович был назначен советником в Трёхсторонней контактной группе, а его риторика по отношению к Зеленскому резко изменилась. Уже в декабре глава Офиса Президента Украины Андрей Ермак назначил Арестовича своим внештатным советником. Таким образом, тот стал одним из главных спикеров украинской власти. И хотя в начале 2022 года Арестович, на волне общего недовольства Зеленским и волны скандалов, вновь заявлял о своем «разочаровании» бюрократией и неисполнением президентом предвыборных обещаний, начавшееся полномасштабное вторжение России перевернуло политический дискурс.
Андрей Ермак и Владимир Зеленский. Фото: Офис Президента Украины
Арестович вернулся на должность «неофициально официального» спикера власти и взял на себя значительную часть коммуникаций с обществом. Его выработанный стиль оказался как нельзя кстати в условиях военной тревоги, перерастающей в панику. Вечерние «дозы» эфиров Арестовича принесли ему теперь уже всенародную популярность, сделали героем многочисленных мемов и секс-символом украинской политики. Арестовича стали слушать не только в Украине, но и в России.
Одной из его главных площадок стали регулярные стримы с российским оппозиционным политиком и экс-адвокатом Марком Фейгиным, а также частые интервью другим оппозиционным гражданам России. Бывший актер с непоколебимым спокойствием и уверенностью весной 2022 года заявлял о том, что война должна закончиться «через две-три недели», и даже если ему не верили, то все равно слушали. А сам Арестович, который ранее уже признавался во вранье с целью пропаганды, с удовольствием юморил на тему этих «двух-трех недель» уже месяцы спустя. Так продолжалось до ракетного удара по многоэтажке в Днепре и скандального заявления о ПВО.
За что не любят Арестовича
Несмотря на общую популярность и статус «героя, которого мы заслужили» среди народа, особенно его не слишком политически ангажированных слоев, у Арестовича даже в зените его славы было немало противников. Много людей, знакомых с его предыдущей биографией и политической траекторией, относились к Арестовичу, мягко говоря, критически.
Его обвиняли в авантюризме, нарциссизме, сексизме, политическом флюгерстве, вольном обращении с фактами, как недавними, так и историческими, как касающимися широких вопросов политики, так и своей собственной биографии. Противники часто вспоминают про неподтвержденный военный, в том числе и якобы боевой опыт Арестовича, быструю и кардинальную смену политических позиций, запредельный уровень самолюбия, плохо скрываемое презрение к собственной аудитории.
Алексей Арестович. Фото: alexey.arestovich (Instagram)
Конкретные электоральные предпочтения Алексея, действительно, могут быть весьма флюидны. По отношению к Зеленскому и его политике на посту президента Арестович прошел уже как минимум четыре фазы (полное неприятие — сотрудничество и восхваление — критика — военное сотрудничество и работа придворным спикером), а сейчас, по всей видимости, входит в пятую, снова критическую.
Сам он всего этого, как было сказано, зачастую не стесняется, заявляя, что где-то его неправильно поняли, где-то он сознательно проводил «информационные спецоперации», а где-то, как в случае с боевым опытом, все очень секретно и раскрывать карты еще не пришло время. Как популярный медиа-спикер, Арестович в своих высказываниях часто ориентируется в первую очередь на эффект и «хайп», а не на содержание. В своих тренингах и даже интервью он описывает основные методики воздействия на эмоции аудитории, способы манипулирования информацией, а в других своих выступлениях, ничуть не скрываясь, применяет эти же методы и способы.
Отдельно стоит отметить то, что политические взгляды и тон высказываний Арестовича отчасти уходят корнями туда же, где начиналась его политическая карьера: в ультраправое «Братство» Корчинского, с его консервативной революцией, подчеркнутым элитизмом, идеологией «кшатриев» и презрением к обычным «гречкосиям». Сейчас, конечно, Арестович публично отрицает этнический патриотизм и национализм, однако остались кое-какие моменты элитистской идеологии, популизма, совмещенного с «умеренным отвращением» к «общественной массе» (как писал он в том-самом саморазоблачении 2017 года). Отдающее фашизмом содержание идей ушло, но стиль местами сохранился.
Несмотря на тесные связи с ультраправой тусовкой, больше всего публичных претензий к Арестовичу было как раз у сторонников этнонационализма, тех, кто остался глубоко уязвлен его откровениями про безразличие к патриотизму и украинской культуре. А после начала сотрудничества с Зеленским Арестович стал едва ли не врагом номер один для сторонников экс-президента Петра Порошенка, пресловутым «25 процентам настоящих патриотов», которым, впрочем, сам спикер отвечал тем же.
Начало полномасштабной войны этих отношений не изменило. Арестович в своем стиле продолжал и продолжает наряду с откровенной пропагандой и экзотической эзотерикой сообщать аудитории также вполне рациональные и очевидные истины. И некоторые из этих очевидностей входят в резкое противоречие с эмоциональными и идеологическими установками многих лидеров мнений: что все граждане России одинаково виновны в войне; что все русские в целом отвратительны и должны быть исключены из украинского и мирового дискурса; русский язык — это язык оккупанта, а русскоязычным можно быть лишь у себя на кухне и желательно ночью; вся советская (да и до-советская) история Украины — история исключительно оккупации, порабощения Россией и геноцида украинского народа; Россия после войны должна быть полностью изолирована, желательно уничтожена, и не как конкретное политическое образование, а как-нибудь вообще.
Арестович же, в свою очередь, регулярно общается с «хорошими» оппозиционными гражданами России, отрицает сам термин «хорошие русские»; утверждает, что Россия ни во время войны, ни после никуда так или иначе не пропадет; говорит, что русский язык это не «язык оккупанта», а родной язык значительной части украинских военных, гибнущих в борьбе против оккупантов; заявляет о «сложности» украинской идентичности, истории и культуры; говорит о том, что украинское разнообразие является и должно быть преимуществом, которое нужно сохранять и защищать. Он называет действующий «закон о языке» идиотским и призывает бить тех, кто говорит о «языке оккупантов» люком по голове. Более того, он утверждает, что все это — не российская пропаганда, а единственный рациональный путь полноценного и успешного развития Украины, а также стратегической победы в перспективе над Россией и режимом Путина или того, кто будет после Путина.
Алексей Арестович на стриме с российским оппозиционным политиком и экс-адвокатом Марком Фейгиным. Фото: скрин
Что же, Арестович — действительно визионер и гений, которому хватает смелости идти против общественного ультрапатриотического дискурса и сообщать некие тайные истины, никому кроме него и ряда других избранных неизвестные? Разумеется нет. Все, что он говорит про идентичность и то, что так не нравится ультрапатриотам — это, опять же, часть тех самых «очевидностей», которые необходимо уверенно повторять любому поп-психологу для легитимации своего в целом весьма сомнительного дискурса.
Эмоции от войны и растущую ненависть к коллективному «россиянину» можно понять, но каковы ее последствия для долгосрочной украинской политики и стратегии? Каковы были и есть, например, многолетние усилия коллективной Ирины Фарион для украинской политики и общества? На кого работает осуждаемый Арестовичем (и, к счастью, не только им) нарратив о «вине» русскоязычного востока за приход России их «освобождать»?
Политическое поле Украины
Почему же «очевидности» Арестовича не принимаются ультрапатриотами? Почему иррациональная и разрушительная перед угрозой оккупанта ненависть и презрение проскальзывают даже у официальных спикеров власти, не говоря уже о различного калибра лидерах мнений? Какая трансформация произошла с бывшим луганским «силовым предпринимателем» Алексеем Даниловым, что он стал едва ли не главным националистом во власти и называет русский «языком оккупанта»? Почему именно авантюрист Арестович стал сейчас едва ли не главным проводником нарратива Украины «разнообразной», не отказывающейся от темных и светлых страниц своей истории, всех ее достижений и трагедий, не отказывающейся от языков и культур всех народов, которые ее населяют, Украины мыслящей стратегически в мировом и историческом контексте?
Вероятно, ответ на эти вопросы кроется в том, что есть вещи, о которых ни Арестович, ни его противники не говорят, или же говорят, но вскользь. Они заключаются в самом характере политических дискуссий и борьбы в Украине. Дело в том, что с развалом советской системы управления экономикой и политикой, в Украине установился периферийный капитализм со слабыми государственными институтами и жесткой конкуренцией между различными группами новой буржуазии, ни одна из которых не была достаточно сильна, чтобы победить другую и установить собственную авторитарную власть. Как это, например, произошло в России.
Украинский политико-электоральный режим, построенный в значительной мере на борьбе одних бизнес-групп против других, не может поднимать вопросы экономико-социального развития, потому что все главные участники борьбы по этому поводу более-менее классово согласны. Однако формирование и мобилизацию электората для политической борьбы нужно осуществлять. Здесь в ход традиционно идут именно вопросы идентичности, а также внешнеполитической ориентации разных групп буржуазии.
Эту ситуацию практически не изменил 2014 год и начало войны. Даже полномасштабное вторжение 2022 года ее не изменило. Возможно, потому что оккупанты классовые и экономико-социальные вопросы тоже не поднимают, ведь в России очень похожая классовая структура общества, с вопиющим неравенством, еще более «жирным» крупным капиталом, снимающим сливки с нефтегазовых доходов и неолиберальными реформами, проведенными под чутким руководством экономических либералов даже раньше, чем в Украине. Поэтому Кремль в качестве идеологии своего вторжения не может предложить ничего другого, кроме своей идентичности «русского мира», с добавлением в виде винегрета из красных флагов, альтер-империализма и обвинений украинской олигархии в коррумпированности, звучащих из уст не менее коррумпированных олигархов российских.
Именно необходимость формирования и мобилизации электората обуславливают сползание тех или иных политиков в этнонационализм, особенно в условиях когда другие идеи предоставить сложно. Яркий пример — переход Петра Порошенка от центристского политика, находящегося между условным Майданом и его противниками, к ультрапатриоту и националисту. Понимая, что он проигрывает почти всем потенциальным противникам, Порошенко решил сосредоточить усилия именно на этой карте и «застолбить» себе место на правом фланге, оставшись таким образом в политике и обеспечив свои бизнес интересы. Так и произошло.
Петр Порошенко. Фото: eurosolidarity.org (Official website)
Зеленский, придя в политику под лозунгами, которые не слишком отличались от наиболее рациональных тезисов Арестовича, задолго до полномасштабной войны значительно изменил риторику, назначил себе карманного ястреба Данилова и воздержался от нарушения статуса-кво в культурной политике, установленного во времена своего предшественника.
Полномасштабная же война превратила политтехнологические методички в покрытые кровью гримуары по вызову самых темных демонов из человеческих душ. Теперь вопрос отношения к России и внешнеполитической ориентации Украины не стоит, стоят вопросы выживания украинцев как самостоятельной нации, а также отношения к населению России, даже к тем, кто не поддерживает преступления путинского режима и убийства десятков тысяч украинцев. Все, кто годами до этого говорил об органической «ненависти россиян ко всему украинскому» получили в свои руки много карт. Особенно с учетом того, что с другой стороны мы видим инфернальные порождения российского периферийного капитализма, начиная от самого Путина с его фашистским философом Иваном Ильиным и пропагандистами Симоньян и Соловьевым, до кровавых геноцидальных фриков типа Александра Дугина, некогда выступавшего на одной сцене с Арестовичем.
Поэтому серьезные политические игроки сейчас о «разнообразии» не говорят. Несмотря на то, что сейчас эта тема как никогда актуальна, ведь на фронт идут добровольцами и мобилизируются солдаты, разговаривающие на русском, венгерском, татарском, гагаузском и других языках. Эти люди отдают жизни за Украину и они имеют право, чтобы их интересы были обеспечены в культурном пространстве. Не говоря уже о заявленных целях по возвращению оккупированных в 2014 году территорий, для которых гораздо более гибкая культурная политика абсолютно необходима. Можно не воспринимать всерьез идеи Арестовича о «пятом проекте» и переизобретении «Руси-Украины», но нельзя не относиться серьезно к тезису о том, что Украине необходима гораздо более широкая социальная и культурная идеология, отличная от сугубо этнонационалистических устремлений или же слепого следования за воображаемой «Европой».
Однако украинские политики не могут или не хотят заявить об этом вслух, боясь нарушить сформированную десятилетиями дихотомию — если мы боремся против России, значит мы должны поддерживать ультрапатриотическую повестку, потому что только так мы удержим наш электорат. Традиционно «пророссийские» политики либо полностью себя скомпрометировали сотрудничеством с открытым российским агентом Медведчуком и скрываются, либо перешли на позиции того же ультрапатриотизма (вероятно, лишь временно). В любом случае противоречивых заявлений они сейчас избегают.
В результате произносить стратегически необходимые «очевидности» остается Арестовичу, которому хватает самоуверенности и нарциссизма, чтобы не бояться критики, и который по-прежнему в большей степени медиа фигура, чем политик. Для него аудитория важнее чем электорат. А аудитории, благодаря в том числе оппозиционным к Путину россиянам, у него хватает. В конце концов, он всегда может заявить, что все, что он говорил было ИПСО и приемом контрпропаганды. Удобно.
