Измерение глобального неравенства

Майкл Д. Ейтс

В настоящее время хорошо известно, и это отражено в предыдущих статьях в Monthly Review (Yates 2010), что значительное и растущее экономическое неравенство является важной характеристикой экономики США. Однако то же можно сказать и о большей части остального мира. Неравенство возникает в других странах по тем же причинам, что и в Соединенных Штатах, но каждая страна имеет свою собственную историю, равно как и значительно отличающиеся от других стран экономические и политические структуры. В этой статье мы вначале рассмотрим последние данные о глобальном неравенстве, а затем его причины и последствия.

Существующее в мире неравенство можно сравнивать, используя коэффициент Джини, простую методологию, позволяющую нам следить за одним числом, увеличение или уменьшение которого указывает на увеличение или уменьшение неравенства в какой-либо одной стране, или сравнивать относительные уровни неравенства в разных странах. При полном равенстве доходов или богатства коэффициент Джини имеет значение 0. Таким образом, если доход или богатство разделить на пять частей (квинтилей), каждая пятая часть населения (самый бедный, второй, средний, четвертый и самый богатый квинтили) получит ровно 20 процентов от общего дохода или богатства. Если коэффициент имеет значение 1, то весь доход или богатство – в зависимости от вида сравниваемого дохода или богатства – достается одному человеку, домохозяйству или семье. Чем выше число, тем больше неравенство. Диаграмма 1 показывает этот коэффициент (по доходам) в большинстве богатых стран мира, а также в нескольких бедных и быстро растущих экономиках за пределами Европы и Северной Америки. Обратите внимание на то, что коэффициент в Соединенных Штатах превзойден только Турцией, Мексикой, Чили, Индонезией, Аргентиной, Китаем, Латвией, Бразилией, Колумбией и Южной Африкой.

Диаграмма 1 не может сказать нам о том, растет или падает неравенство доходов. Мы знаем, что в последние годы оно резко возросло в Соединенных Штатах, но каково положение в остальном мире? Наши знания здесь неточны, потому что есть много стран, особенно очень бедных, где сбор данных либо осуществляется очень редко, либо же вовсе отсутствует. Случайные наблюдения, как видим, показывают, что на земном шаре вряд ли найдется место, где сегодня очень богатые не господствуют над социальной, политической и экономической жизнью. И нет места, где люди, лишенные средств, не страдали бы от бесконечной череды ухудшающихся бедствий – от крайней нищеты и неполной занятости до войн, голода и болезней. Даже ориентированный на бизнес Всемирный экономический форум рассматривает растущее неравенство как неотложную глобальную проблему – проблему, которая «влияет на социальную стабильность внутри стран и угрожает безопасности в глобальном масштабе» (World Economic Forum 2013). Учитывая данные, исследуемые ниже, это едва ли удивительное открытие, хотя ссылка на «глобальную безопасность» выражает, главным образом, опасения элиты и не имеет отношения к условиям жизни, которые продолжают ухудшаться у людей по сравнению с теми, кто находится на самом верху. В любом случае, по всей видимости, с уверенностью можно утверждать, что в тех странах, относительно которых надежные данные отсутствуют, неравенство выросло.

У нас есть надежные данные по многим странам, перечисленным в диаграмме 1. Диаграммы 2 и 3 показывают, что неравенство доходов в большинстве богатых стран действительно возросло. Заметим, что скандинавские страны, давно характеризовавшиеся относительно низким уровнем неравенства, демонстрируют его значительное увеличение с 1980 года, – периода, когда неолиберализм прочно овладел мировой экономикой.

Диаграмма 1. Коэффициенты Джини для отдельных стран

Источник: Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), База данных распределения доходов.

Примечание: Данные за последний доступный год. Взято из OECD, In It Together: Why Less Inequality Benefits All (Paris: OECD, 2015), 6. Показатель для ОЭСР является средним значением стран-членов ОЭСР. ОЭСР является международной организацией, созданной для содействия торговле и экономическому прогрессу.

Диаграмма 2. Увеличение доли дохода верхнего 1% с 1980 г.

Диаграмма 3. Доля национального дохода, достающаяся богатейшему 1%

Источник: Цифры для диаграмм 2 и 3 были взяты из Facundo Alvaredo et al., “World Wealth and Income Database,” World Inequality Lab, http://wid.world, accessed October 2016. Прообразом диаграмм послужил рисунок 1 в рабочем докладе Oxfam, “Working for the Few”, January 2014.

Во всем мире богатство распределяется гораздо более неравномерно, чем доход. В своем исследовании мирового богатства Credit Suisse излагает основные факты:

Почти во всех странах среднее богатство верхнего дециля (т. е. богатых 10% взрослого населения) более чем в десять раз превышают медианное богатство. Для верхнего процентиля (т. е. богатейшего 1% взрослого населения) среднее богатство в 100 раз превышает медианное богатство во многих странах и может почти в 1000 раз превысить медианный показатель в странах с наибольшим неравенством. Так было на протяжении большей части истории человечества, когда владение богатством часто приравнивалось к владению землей, а богатство чаще приобретали посредством наследования или завоевания, а не благодаря таланту или упорному труду (Credit Suisse 2014).

По целому ряду причин, таких как мировые войны, революции, сила левых политических движений, налогообложениt богатства, на протяжении большей части двадцатого века глобальное распределение богатства было более равномерным. Однако, начиная с 1980-х годов, и особенно после финансового кризиса, вызвавшего в 2007 году всемирную Великую рецессию, имущественное неравенство неуклонно возрастало. В отношении текущего имущественного неравенства Credit Suisse разработала схему ранжирования, основанную на доле богатства, принадлежащей самым богатым 10% населения в данной стране. В таблице 1 представлены результаты. (Обратите внимание, что десять наименее развитых стран, например, Гаити в Америке и страны Африки южнее Сахары, сюда не включены, так как представлены только развитые и «развивающиеся» страны.)

Таблица 1. Имущественное неравенство, 2014 г.

Источник: Credit Suisse, Global Wealth Databook 2014, October 2014, 124, http://publications.credit-suisse.com

Тенденции в области имущественного неравенства различаются в разных странах мира, но со времени Великой рецессии, они демонстрируют больше рост, чем снижение. Одно из важных предсказаний Пикетти в его монументальном труде «Капитал в XXI веке» заключалось в том, что, если эти тенденции сохранятся, концентрация богатства, скорее всего, приблизится к уровню, существовавшему до того, как Первая мировая война положила начало длительному периоду разрушения богатства, экспроприации и роста налогообложения, значительно уменьшающей неравенство. В настоящее время действуют две силы, способные переломить это долгосрочное движение. Во-первых, экономика большей части капиталистических стран испытывает низкие темпы роста производительности и доходов и, вероятно, по-прежнему будет сталкиваться с ними в дальнейшем, поскольку факторы, генерирующие высокие темпы роста, такие как создающие занятость технологические изменения, интенсивная рыночная конкуренция и высокие государственные расходы, исчерпали свой потенциал. Низкий рост ограничивает возможности новых групп и индивидов накапливать богатство, оставляя пространство уже богатым. Последние затем оставляют свои активы наследникам, еще больше ограничивая дисперсию национального богатства. Во-вторых, норма прибыли на вложенный капитал, особенно финансовые активы, которые составляют непропорционально большую долю богатства получателей самых высоких доходов, была и по-прежнему продолжит оставаться выше темпов роста экономики в целом. В значительной степени это связано с открытием глобальных рынков спекуляции финансовыми активами, а также, по видимому, с бесконечной способностью финансовых титанов вроде Джорджа Сороса ввязываться в различного вида арбитражные сделки (обнаруживая незначительные расхождения между ожидаемой и фактической ценой активов) и накапливать за короткие периоды времени огромные суммы денег (Foster, Yates 2015).

Credit Suisse обнаруживает определенные подтверждения предсказаний Пикетти. В период с 2000 по 2014 год в девятнадцати странах наблюдалось увеличение доли либо самых богатых 10 процентов, либо 1 процента, либо и той, и другой доли одновременно: в Австрии, Аргентине, Чили, Китае, Чехии, Египте, Греции, Гонконге, Индии, Индонезии, Ирландии, России, Южной Корее, Испании, Тайване, Турции, Объединенных Арабских Эмиратах, Соединенном Королевстве. Если бы начальные данные давались на 2007 год, а не 2000 год, к этому списку можно было бы добавить гораздо больше стран. И в любом случае, немногие страны продемонстрировали снижение имущественного неравенства. Лучшее, что можно было бы сказать о тех странах, в которых не наблюдается увеличения неравенства, это то, что разрыв во владении богатством между верхними слоями и остальными остался на прежнем уровне (Credit Suisse 2014).

Пикетти исходит из гораздо более долгосрочной перспективы. Его подход заключается в расчете соотношения национального богатства и национального дохода, для того чтобы ответить на вопрос, за сколько лет совокупный доход страны будет равен ее совокупному богатству. Поскольку богатство представляет собой владение активами и само по себе не является производительным, в то время как доход представляет собой продукт, фактически произведенный в текущем году, это соотношение показывает удельный вес собственности по отношению к нынешней экономической деятельности. В капиталистических странах с динамически развивающейся экономикой и активными правительствами, не практикующими чрезмерное вознаграждение собственности как таковой, это соотношение имеет тенденцию к падению. Пикетти показывает, что на протяжении большей части двадцатого века, оно падало во всех богатых капиталистических странах. Однако приблизительно с 1970-х годов это снижение было обращено вспять. По двум причинам, отмеченным выше, Пикетти утверждает, что это отношение будет продолжать расти. А это означает, что неравенство будет углубляться, приближаясь к уровню неравенства, существовавшего перед Первой мировой войной. Сверхбогатые оставят свои активы детям, – активы, которые будут продолжать расти в денежном выражении независимо от общественной производительности их владельцев. В обществе будут полностью доминировать те, кто владеет наибольшим богатством, и демократия все более и более будет становиться «мертвой буквой» (Foster, Yates 2015). Если бы мы исследовали случайную выборку, скажем, из двадцати капиталистических стран, и анализировали распределения богатства внутри них, мы обнаружили бы больше сходств, чем различий.

Изучение различных стран и определение степени и направления движения неравенства – это не то, что обычно подразумевают под изучением глобального неравенства. Как разъясняет нам Бранко Миланович, бывший экономист Всемирного банка и пионер в изучении глобального неравенства, существует три способа определять всемирное экономическое неравенство (Milanovic 2013). Во-первых, мы можем исследовать неравенство между странами, не касаясь доходов и богатства индивидов, домохозяйств или семей. Обычно это делается путем нахождения среднего дохода для каждой страны (общий национальный доход, разделенный на число людей), а затем вычисления коэффициента Джини для этих средних доходов. Обычно, в этом случае нас интересует, происходит дивергенция или конвергенция национального дохода богатых и бедных стран.

Интерес к этой проблеме возникает из-за природы происхождения и развития капитализма. С самого своего зарождения в Англии и Западной Европе капитализм распространялся нередко путем насилия – завоевания, колонизации, работорговли – и охватил большую часть мира. Следствием этого стало возникновение двух типов экономик – нескольких богатых и множества бедных. Примечательно, насколько стабильной остается эта типология (с немногими последующими дополнениями к богатым странам) на протяжении почти 300 лет. На вершине, с точки зрения дохода на душу населения и богатства, стоят страны Западной Европы, скандинавские страны, США, Австралия, Новая Зеландия, Япония и, возможно, Южная Корея, Тайвань и некоторые другие. Вероятно, приближаются к тому, чтобы стать богатыми капиталистическими странами Китай, Бразилия, Индия и Россия, хотя нет никакой уверенности в том, что они достигнут этого статуса. Остальная часть мира страдает от множества бедствий, хотя в большинстве принадлежащих к ней стран есть небольшой слой богатых людей с высоким доходом. Как экономическая элита способна гарантировать преумножение своих состояний на протяжении многих поколений, так и те капиталистические страны, которые смогли развиться первыми, оказываются в состоянии поддерживать свое глобальное доминирование.

Надежные доказательства подтверждают эту мысль. Бывший экономист Всемирного банка Лэнт Притчетт обнаружил, что разрыв между самой богатой капиталистической страной, Соединенными Штатами, и самыми бедными государствами мира резко вырос в период 1870–1960-х годов. В 1870 году соотношение дохода на душу населения между ними составляло около девяти к одному, а в 1960 году – уже более чем пятьдесят к одному (Pritchett 1996). Немного бедных стран смогло достичь темпов роста доходов на душу населения более высоких, чем в богатых странах; то есть с ними происходила скорее конвергенция, чем дивергенция. Притчетт задается вопросом, сколько времени понадобится этим странам, чтобы сравняться с богатыми. Вот что он говорит об Индии:

Немногие развивающиеся страны действительно сокращают разрыв, то есть они растут быстрее, чем Соединенные Штаты. Когда же эти счастливцы обгонят Соединенные Штаты? В Индии, например, в 1980–1993 годах ежегодный средний темп роста составлял 3 процента. Если Индия могла бы поддерживать подобный темп еще в течение 100 лет, ее доход достиг бы сегодняшнего уровня стран с высоким доходом. И если бы Индия смогла поддерживать эту разницу в темпах роста в течение 377 лет, мои пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-правнуки увидели бы, как уровень дохода Индии сравнялся с уровнем богатых стран (Pritchett 1996).

Учитывая, что ни одна капиталистическая экономика, включая глобальную капиталистическую экономику, никогда не росла темпами, приближающимися к 3 процентам в год в течение 100 лет, а тем более – в течение 377 лет, это на самом деле кажется маловероятным. Даже Китай с его недавними вызывающими изумление темпами роста, которые тоже начали замедляться, не сможет поддерживать такой темп на протяжении более чем ста лет.

Исследование Притчетта выявило рост разрыва в 1870–1960-х годах. Что происходит с тех пор? Миланович показывает, что, в соответствии с этой первой концепцией, глобальное неравенство в 1960–1980-х годах было в целом постоянным. Оно резко выросло в 1980–2000 годах, уменьшилось к началу восстановления после Великой рецессии, а затем снова начало расти. Несмотря на уменьшение в 2000-е годы, неравенство между странами по-прежнему остается чрезвычайно высоким, гораздо выше, чем в 1960-м году. Никакой реальной конвергенции не происходит.

Второй метод расчета глобального неравенства исходит из того факта, что страны имеют различные группы населения. При использовании первого способа каждая страна имеет одинаковый вес, наименее населенная страна обладает точно таким же весом, что и страна с наибольшим населением. При использовании второго – национальный доход взвешивается относительно численности населения каждой страны. Это означает, например, что рост доходов на душу населения в Китае будет считаться значительно большим, чем аналогичное увеличение в Танзании. Если это проделать, а затем попытаться определить происходит дивергенция или конвергенция, мы увидим незначительное сокращение разрыва между богатыми и бедными странами в 1950–1990-м годах. Однако после 1990 года происходит его резкое сокращение. В то время как для большинства бедных стран разрыв не сокращается, у двух крупнейших из них, Китая и Индии, наблюдается именно это. Доходы сотен миллионов китайцев и индийцев резко выросли, и, поскольку суммарное население этих стран составляет 2,7 млрд. человек, – 37,5% населения мира, – они имеют гораздо большее значение, чем большинство других стран, с точки зрения национального дохода. Только они объясняют конвергенцию, выявленную с помощью второго метода. Если бы мы исключили их, то не было бы никакой конвергенции между богатыми и бедными странами.

Интересно отметить, что, несмотря на то, что доходы многих индийцев и китайцев возросли, в обеих странах неравенство как богатства, так и доходов также значительно выросло. Более того, в то время как денежные доходы крестьян в Китае стали выше, чем они были до того, как руководство страны резко двинуло ее в сторону капитализма, более 600 миллионов сельских жителей потеряли общинные земли и обеспечиваемый на коллективистских основаниях рацион питания, а также медицинское обслуживание, расходы на которые не вычитались из их текущих денежных доходов. К тому же вероятность того, что Китай или Индия будут продолжать движение по пути столь высокого роста, является ничтожно малой. Ни одно общество не может подавлять потребление до бесконечности, чтобы финансировать капитальные расходы, которые являются двигателем экономического роста. Рабочие должны эксплуатироваться, резервы рабочей силы должны перемещаться принудительно или иным образом из деревни в город, и страдания, вызванные этим, безусловно, должны порождать протест в виде забастовок, демонстраций и насилия. Ни один из этих актов классовой борьбы не доставит удовольствия глобальному капиталу, и, если они происходят достаточно часто или если правящие элиты в Индии и Китае допустят улучшение условий оплаты и труда, фирмы переместят капитал в другое место. Этот процесс уже начался в Китае, по мере того как давление со стороны рабочих вынуждает повышать заработную плату (Economist 2015). И даже если мы предположим, что этот заоблачный рост может быть устойчивым, достаточно скоро он приведет к экологической катастрофе. Обе страны уже загрязняют атмосферу и по-другому в немыслимой степени вредят Земле. Китай прилагает определенные усилия, чтобы смягчить ухудшение состояния воздуха, воды и земли, но недостаточно, чтобы компенсировать свой ненасытный спрос на ископаемые виды топлива. Индия же мало что сделала в этом отношении (Richard Smith 2015; Wong 2013; Kapur 2012). Все это наводит на мысль о том, что экономическое равенство между странами является иллюзией и какая бы конвергенция не происходила, она не продлится долго.

Третьим способом, с помощью которого мы можем определить и измерить неравенство, является то, что Миланович назвал измерением «подлинно глобального неравенства». При использовании этого способа все, что проделывается для отдельных стран, проделывается и для всего мира. Доходы или богатство домохозяйств классифицируются на основе выборки обследований домохозяйств как можно большего количества стран, а следующее затем обычное разделение на квинтили, децили, вентили или процентили позволяет увидеть тенденции распределения. Такие опросы населения проводятся нечасто, и они вовсе не проводились до конца 1980-х годов. До этого некоторые крупные страны не проводили обследования домохозяйств, и даже сегодня есть страны, в основном из беднейших, которые их не проводят. Поэтому доступные данные получены не так давно и охватывают не все страны; мы должны воспринимать их с некоторой долей сомнения. Это означает не то, что данные ошибочны, а только то, что погрешность больше, чем могла бы быть.

Что мы увидим, если посмотрим на мировое неравенство на уровне домохозяйств? Для того, чтобы делать сравнения между странами, доходы домохозяйств должны быть сведены к общей основе. Это достигается за счет использования валютного курса «паритета покупательной способности» (ППС). То есть мы берем корзины товаров и услуг и осведомляемся, сколько такая корзина будет стоить в каждой стране. Если, например, она стоит 1000 долларов в Соединенных Штатах и ​​60000 рупий в Индии, обменный курс между долларом и рупией составит 60 рупий за доллар. Домохозяйство в Индии с годовым доходом 1 000 000 рупий будет иметь такой же доход, как домохозяйство в США с годовым доходом в 16 667 долларов (один миллион, разделенный на шестьдесят). Мы могли бы таким образом конвертировать доход любого домохозяйства в мире в доллары (или любую другую валюту). Тогда мы могли бы ранжировать доходы от низшего к высшему и построить стандартную таблицу распределения доходов, показывающую, например, долю глобального дохода, полученную беднейшими 20 процентами, следующими за ними бедными, средними, далее самыми богатыми и богатейшими 20 процентами. Мы могли бы также измерить долю доходов самых богатых 5 и 1 процента и так далее. Можно было бы легко вычислить коэффициент Джини.

Из данных по глобальному неравенству можно получить несколько интересных фактов. Во-первых, неравенство в мире в целом больше, чем внутри какой-либо одной страны. Коэффициент Джини во всем мире составляет около 0,7, что на 0,1 выше, чем в Бразилии, стране с одним из самых высоких уровней неравенства на земле. Как бы велика не была разница в доходах в Соединенных Штатах, она составляет лишь примерно половину разницы в доходах на мировом уровне. Во-вторых, и этот вопрос задает Миланович, что на самом деле означает коэффициент Джини 0,7? Он отвечает на него с помощью двух поучительных примеров:

Один из способов понять это, заключается в том, чтобы взять весь доход мира и разделить его на две половины: на самые богатые 8% придется половина дохода, а оставшиеся 92% населения получат другую половину. Таким образом, это мир – 92 на 8. Если применить тот же тип деления к доходу США, мы получим числа соответственно 78 и 22. Или в случае с Германией, числа будут 71 и 29. Другой способ состоит в сравнении того, какой процент населения мира, ранжированного по шкале от самых бедных до самых богатых, необходим, чтобы получить пятую часть совокупного глобального дохода. Нужно взять три четверти (наиболее бедного) населения мира, чтобы получить первую 1/5 совокупного дохода, и только 1,7% тех, кто находится наверху достаточно, чтобы получить последнюю пятую часть (Milanovic 2013).

В-третьих, в 2008 г., когда были проведены последние исследования, глобальное неравенство несколько сократилось. Если это так, то эта тенденция, вероятно, связана с сокращением числа действительно нуждающихся людей, по крайней мере, с точки зрения денежных доходов в Китае и Индии (Milanovic 2013). Тем не менее, это сокращение следует рассматривать в контексте поразительно высокого неравенства уровня доходов, относительно которого оно измеряется. Если я зарабатываю миллиард долларов в год, а вы – 1000 долларов, а затем ваш достаток возрастает на несколько тысяч долларов, то ваш доход приближается к моему, но глубоко неравное распределение власти и богатства остается практически неизменным.

В-четвертых, распространение рыночных отношений на протяжении последних нескольких десятилетий создало победителей и проигравших в экономическом отношении. Доход глобального 1 процента существенно возрос в 1988–2008 годах, у находящихся между 90-м и 99-м процентилями произошел умеренный рост, в то время как нижние 5 процентов столкнулись со стагнацией доходов и опустились еще ниже. Удивительно, но находящиеся между 75-м и 90-м процентилями ничего не приобрели, а некоторые фактически потеряли доход. Также важно, что четверть домохозяйств, находящихся выше нижних 5 процентов получили доход, как и те, которых Миланович называет «глобальным средним классом». В последней группе находятся «около 200 миллионов китайцев, 90 миллионов индийцев, а также около 30 миллионов человек из Индонезии, Бразилии и Египта» (Milanovic 2013). Несомненно, что Великая рецессия и медленное восстановление ослабили рост доходов для всех, кроме очень богатых. И это, возможно, охладило растущие ожидания «победителей» в результате глобализации. Тем не менее, глобальный средний класс (находящийся между 50-м и 60-м процентилями) оказывает консервативное, сдерживающее влияние на политику, которое не следует недооценивать. Маловероятно, что группы, чья заинтересованность в сохранении своих доходов и уровня потребления возрастает, будут участвовать в осуществлении радикальных перемен. Даже если предположить, что ухудшившиеся экономические перспективы вызовут озлобление многих в этой группе, результатом может стать политика возмущения против тех, кто находится ниже их, как это демонстрирует недавнее возрождение ультраправых в Европе и Соединенных Штатах.

Какой вывод можно сделать из этого экскурса в статистику? Единственное, что мы можем сказать со всей определенностью, это то, что с экономической и политической точек зрения мир структурирован крайне неравномерно. Повсюду, будь то в богатых капиталистических странах, быстро растущих странах, таких как Китай и Индия, или в самых бедных странах, наиболее богатые захватывают львиную долю доходов и богатства, и большая часть прироста на протяжении последних сорока лет доставалась им. Повсюду это превращается в непропорционально большую власть элиты во всех сферах жизни. Более того, хотя обездоленность многих миллионов бедных людей в настоящее время немного снизилась, нет никаких оснований ожидать резкого увеличения равенства ни в ближайшее время, ни в более отдаленном будущем. Учитывая это, без серьезного противодействия со стороны рабочих, крестьян, безработных и экспроприированных трудящихся, мир будет становиться все более недемократичным и олигархическим.

Среди факторов, обусловливающих существование неравенства во всем мире, особенно выделяется неспособность рабочих и крестьян организовать действенное сопротивление. В наиболее развитых капиталистических странах численность профсоюзов падает, иногда, как в Соединенных Штатах, довольно резко. Профсоюзы и рабочее движения всегда сокращали неравенство (Jaumotte, Osorio Buitron 2015). Их мощь в Западной Европе и в скандинавских странах является основной причиной того, что эти страны демонстрируют большее равенство доходов, чем почти любой другой регион на земле. Тем не менее даже здесь рабочее движение неуклонно слабеет, в результате оно не в состоянии противостоять растущей власти капитала. С развалом Советского Союза, который, несмотря на свое собственное сравнительно незначительное неравенство, служил идеологическим противовесом капиталистической гегемонии, работодатели и правительства в Европе имеют гораздо меньше стимулов к обеспечению общественного благосостояния и социальных гарантий рабочим, лишенным какого-либо видения жизнеспособной радикальной альтернативы.

Капитал в настоящее время свободно перемещается через границы в поисках как можно более дешевой рабочей силы и в стремлении к еще большему ограничению силы труда. В более бедных странах, к которым все больше устремляются потоки капитала, особенно в Китае и Индии (а также во Вьетнаме, Индонезии и других странах Юго-Восточной Азии), элиты стремятся удержать заработную плату на низком уровне, чтобы корпоративная прибыль оставалась высокой, а их доля в этой прибыли продолжала расти. В то же время, десятки миллионов крестьян были вынуждены покинуть свои земли, образуя готовую резервную армию труда в городах. Государства делают все необходимое для обеспечения безопасных и процветающих прибежищ для транснациональных компаний, включая чрезмерное применение силы. Они также используют освященную временем тактику разделяй и властвуй, натравливая друг на друга различные этнические или религиозные группы. Время от времени правительства будут идти на некоторое минимальное ослабление страданий масс рабочих и крестьян, но только для нейтрализации более агрессивного антагонизма со стороны тех, кто лишается дохода и богатства, или тех, чья вертикальная мобильность окажется постоянно заблокированной. Когда люди, тяжким трудом добывающие себе хлеб насущный, пассивны, капитал получает полную свободу действий, и правительства более чем готовы предоставить бизнесу и его богатым владельцам всякого рода льготы и уступки, – от освобождения от уплаты налогов до отмены или неисполнения законодательства о защите окружающей среды.

В последние годы по всему миру возникают новые движения протеста, и все они, бесспорно, уходят корнями в расцветающее неравенство или структуры, которые его вызывают. Арабская весна была вызвана подавлением прав трудящихся, ростом цен на продукты первой необходимости, таких как хлеб, действиями прокапиталистически настроенных политических лидеров, отсутствием демократии, изъятием крестьянских земель, отсутствием возможности трудоустройства, снижением реальной заработной платы и многим другим. Рабочие в Китае бастовали и протестовали бессчетное количество раз, возмущенные продолжительностью рабочего дня, низкой заработной платой, незащищенностью рабочих мест, плохим жильем или его отсутствием, непригодным для дыхания воздухом, автократическим правительством, и, по-видимому, неограниченным богатством и властью своих боссов. В Индии крестьяне под знаменем коммунистических партий начали вести партизанскую войну. Во Франции рабочие выходят на улицы всякий раз, когда правительство стремится понизить их уровень жизни. В Соединенных Штатах происходят восстания – от движения Occupy до Black Lives Matter («Жизни черных имеют ценность») и Fight for $15 ¹. То же касается и Канады. Почти в каждой стране пробуждается сопротивление.

Тем не менее, несмотря на эти усилия, победы были эпизодическими. В Египте вновь правит военная диктатура. Гражданская война охватила Украину. Недемократическая и автократическая Коммунистическая партия Китая по-прежнему прочно контролирует политику и общество страны. Правительство Венесуэлы борется за продолжение Боливарианской революции, начатой Уго Чавесом, но падение цен на нефть и саботаж со стороны США ставят под угрозу будущее Венесуэлы как важного форпоста некапиталистического развития. По всему миру протесты часто превращались в этническое и религиозное насилие и войны.

Что же можно сделать для борьбы с неравенством и для того чтобы вывести мир на более мирный и эгалитарный путь развития? Пикетти и Бранко Миланович выдвигают детально разработанные предложения, которые на первый взгляд не вызывают возражений. Пикетти рекомендует глобальный прогрессивный налог на богатство, вводимый путем соглашения между странами. Средства, полученные от такого налога, могут быть использованы для реализации политики, значительно сокращающей разрыв между богатыми и бедными. Миланович утверждает, что с глобальным неравенством можно бороться путем передачи дохода от богатых стран бедным, путем миграции бедных в богатые страны и путем народной борьбы за большее равенство внутри стран. Пикетти предлагает, чтобы его налог обсуждался демократически, а затем вводился в действие на основе политического консенсуса. Это представляется наивным, в особенности потому, что быстрый рост неравенства сам по себе препятствует ведению демократических дебатов.

Миланович, напротив, скептически относится к осуществимости его собственных первых двух предложений. Богатые страны в настоящее время предоставляют мало помощи бедным, кроме как в форме кредитов и финансирования программ, требующих строгой бюджетной дисциплины, и политические реалии делают маловероятным изменение положения. Миланович, по-видимому, полагает, что массовая эмиграция из бедных стран в богатые значительно улучшит положение новых иммигрантов. Это произойдет, поскольку, например, даже самые бедные 20 процентов датских домохозяйств имеют средний доход, равный 80-му процентилю домохозяйств мира. Он признает, что сегодняшний политический климат делает это нереальным. Но даже при наличии крупномасштабных миграций, новоприбывшие заполнили бы рынки труда с низким уровнем заработной платы, что привело бы к снижению заработной платы всех бедных рабочих, в то время как иммигранты страдали бы от худших видов эксплуатации. Это не те обстоятельства, которые способствовали бы улучшению жизненных перспектив их или их детей. Конечно, мы должны иметь возможность свободно перемещаться туда, куда мы пожелаем, но мы также должны обладать, как утверждает журналист, специализирующийся на освещении проблем трудовых отношений, фотограф и активист Дэвид Бэкон, «правом оставаться дома» (Bacon 2013). Но все это не будет иметь никакого значения без усилий по обеспечению соблюдения этих прав.

Необходимо массовое сопротивление в каждой стране и максимальная солидарность всех рабочих и крестьян в богатых и бедных странах. Детали такой борьбы должны быть разработаны на местах. Подобные детали я рассматривал в другой своей работе, к которой и отсылаю читателей в примечаниях (Yates 2016). Принципиальный момент заключается в солидарности всех рабочих и крестьян внутри и между государствами мира. Миланович полагает это особенно маловероятным; он приводит интересное обсуждение данных, показывающих, что основное неравенство в настоящее время – это неравенство между странами, а не между получателями высокого или низкого дохода (используемого им в качестве показателя классового неравенства) внутри стран (Milanovic 2013). Уже бесполезно провозглашать, как Маркс в «Манифесте Коммунистической партии»: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

В отличие от того времени, когда жил Маркс, рабочие в богатых и бедных странах сталкиваются с почти немыслимо различными обстоятельствами. Так что же все еще объединяет их? Здесь Миланович правильно указывает на суть проблемы, но он ошибается в трех смыслах. Во-первых, солидарность, как известно, трудно сформировать и в пределах какой-либо одной страны. Во-вторых, как показывает внимательное чтение Labor Notes и аналогичных изданий, акты международной солидарности не являются уникальными. В-третьих, действительно нет выбора, за исключением того, что отношения, так или иначе связывающие нас объективно, начинают связывать нас и субъективно. Выражаясь в наиболее универсальных терминах: мы все хотим демократии. Мы все подвергаемся эксплуатации со стороны экономических властителей нашей страны и всего мира. Мы все хотим положить этому конец, чтобы мы могли пользоваться плодами нашего труда и наслаждаться более счастливым и здоровым образом жизни. Мы все хотим, чтобы нам были гарантированы охрана здоровья, пенсии, отпуск, выходные и праздничные дни, качественное образование, контроль над условиями нашего труда, работа, позволяющая полностью реализовать наш человеческий потенциал, общество, в котором наши дети могут расти защищенными и здоровыми, чистая окружающая среда, прекращение войны и других форм насилия, а также многое другое. Есть еще много объединяющих нас вещей.

Те из нас, кто живет в богатых капиталистических странах, несут особую ответственность в этой борьбе. В конце концов, именно наши страны являются причиной обнищания остальной части мира. Нам нужно, прежде всего, навести порядок в наших собственных домах, укрепляя солидарность внутри страны, поскольку мы сталкиваемся с нашими работодателями и нашими правительствами. Мы должны сделать все возможное, чтобы покончить с империализмом, ежедневно наносящим огромный вред всей планете. Кроме того, мы должны объединять наши силы как можно чаще и любыми возможными путями с терпящими лишения в других частях мира, вне зависимости от того, как далеко они находятся, и независимо от конкретной проблемы. Мы должны полностью отказаться от бездумного национализма, сильно затрудняющего формирование международной сплоченности.

Возможно, в условиях такого глобального насилия, нищеты и несправедливости трудно сохранить какую-либо надежду на будущее, которое наступит после капитализма. Но если реальность глобального неравенства вселяет то, что, как известно, Антонио Грамши назвал «пессимизмом интеллекта», реальная работа должна начинаться с того, что он назвал «оптимизмом воли» – непоколебимой преданности делу, приводящей в действие радикальные изменения.

Перевел Андрей Малюк