Рита Бондарь
Говорить о социальном жилье в Киеве и Украине в целом особо нечего. Но кое-что из недопиленного бюджета все же пошло на благое дело — социализацию, лечение и реабилитацию бездомных людей столицы. В 2005 году в Киеве зародился дом социальной заботы, если короче — «Ночлежка». Об этом заведении уже рассказано много страшных историй. Например, год назад театр «PostPlay» поставил театральную постановку, в которой голодные персонажи спали на полу на картонках. Бездомный, который давал мне интервью для другой статьи, рассказывал, что горячей воды там никогда не было и не будет. Он говорил и о полной антисанитарии: «Это заведение — просто как казарма, понимаете?»
Я отправилась в «Ночлежку», чтобы узнать, так ли это на самом деле, и увидеть, как выглядит социальная забота, организованная за счет государственного бюджета.
Внешний вид ночлежки вызвал удивление. Аккуратный решетчатый забор, клумбы, отремонтированный фасад, стеклопакеты и чистый двор, охраняемый, как ни странно, приятным в общении охранником.
Дом этот находится на улице Суздальская 4/6, рассчитан на 166 человек, прием начинается в шесть часов вечера, заканчивается — в десять. В восемь утра посетителей настойчиво просят покинуть заведение. Из услуг — медосмотр, дезинфекция одежды, постельное белье и ужин. Ужин, по словам посетителей, состоит из каш и консерв.
На проходной находится скромно отремонтированный зал ожидания. Персонал встречает вежливо и сразу же предлагает посмотреть, чем живет заведение. По пути лабиринтов из коридоров и комнат заместительница директора Виктория Ивановна Селиверстова рассказывает, как проходит прием посетителей.
Экскурсия началась с медицинского кабинета, в котором проводят первичный осмотр посетителей.
У нас есть медицинский администратор, который составляет на каждого из бездомных карту наблюдения и отправляет на медосмотр. В первую очередь — на инфекционные заболевания, потом даем направление на бесплатную флюорографию, осматриваем на предмет педикулеза и, по желанию, делаем бесплатный анализ на ВИЧ. Если ситуация совсем сложная, мы направляем их в различные медицинские центры.
Кроме того, в «Ночлежке» работают социальные работники. И это не психологи, как можно было бы подумать. На каждого из посетителей составляют личное дело, смотрят на жизненную ситуацию человека, степень алкогольной зависимости (если таковая имеется) и на то, как человек оказался в таком положении.
Этот план тщательно контролируется. Основная задача — помочь им интегрироваться в общество. Если есть проблемы с документами, для этого у нас существует отдельное заведение, где бездомные могут их восстановить. Они туда обращаются, проходят все нужные процедуры, как и любой гражданин Украины, и имеют возможность получить регистрацию по нашему адресу. В целом могу сказать, что у них есть все те же социальные гарантии, что и у каждого украинца
Звучит прекрасно, но не все так просто. Остаться в ночлежке стоит десять гривен, которые есть не у каждого. Да, эта сумма небольшая, но в ситуации с бездомными и в целом проводить политику «за все надо платить» не самая лучшая идея.
«В эти десять гривен входит чистое постельное белье, возможность принять душ, поужинать и разместить свои вещи в специальной камере хранения», — Виктория Ивановна показывает спальные комнаты. Это далеко не напольные картонки. В целом картина напоминает очень недорогой хостел — восемь двухъярусных кроватей.
Все, что мне показывают, выглядит чисто и ухоженно — как спальные комнаты, так и душ, туалет и кухня.
У нас очень чистые душевые кабины. Есть раковины для умывания. Нас постоянно контролируют санэпидемстанции, поэтому мы обязаны все поддерживать в чистоте.
Оказалось, что кроме простых койко-мест, за которые берут десять гривен, есть еще и спальные места рангом повыше, носящие гордое название «социальный отель».
За социальный отель оплата немного выше — 18 гривен в сутки. У жильцов там есть своя душевая комната и туалет. Есть небольшие комнаты с шестью кроватями для женщин и для мужчин. В женской комнате, конечно, гораздо красивее.
Безусловно, отелем эти комнаты назвать сложно, но выглядят они лучше. Никаких двухъярусных кроватей, просторные окна, коврики на полу. Отдыхать здесь можно весь день.
Двигаемся в сторону кухни. Она такая же, как и в недорогом хостеле. Все чисто и мило, хоть и тесно: плита, раковина, стол, столовые приборы, цветы у окна. На этом наша подробная экскурсия закончилась.
Надо сказать, что работа в таких заведениях эмоционально очень выматывает. Представьте, что вы каждый день сталкиваетесь с людьми, чьи судьбы поломаны, которые буквально прошли через все круги ада. Я спросила у Виктории Ивановны, что ее побудило работать здесь и как она это переносит:
У нас работают люди с очень большим сердцем. Безразличные люди работать здесь не смогли бы: каждый день здесь очень тяжелый. Сюда приходят люди с поломанными судьбами, с багажем несчастий за своей спиной. Им кажется, что в жизни они уже все потеряли. Им нужно рассказать, что, во-первых, еще не все потеряно. Многих из них все-таки удается реабилитировать и привести к нормальной жизни. Бывает, конечно, и такое, что мы этого сделать не можем, потому что здесь процентов 70—80 людей с хроническим алкоголизмом. Они переступили ту черту, когда алкоголь — просто баловство, они уже больны. Таких людей очень сложно поставить на ноги. Из-за этого у многих из нас маленькая мотивация реабилитировать таких людей. Но, по крайней мере, эти люди понимают, что у них есть крыша над головой и они не замерзнут где-нибудь в подворотне.
В процессе диалога выяснилось, что Департамент социальной политики не собирается кормить людей просто так. Ужин с недавних пор стоит 15 гривен. Объясняют это тем, что плата за еду мотивирует людей искать деньги. Не понятно только, как же на деле мотивация работает. Скорее всего, бездомные просто просят милостыню на улицах, чтобы вечером не оказаться без ужина. Насколько такая политика эффективна — большой вопрос.
Заходим в кабинет администрации. Замдиректорка достает огромную папку с документами и рассказывает, что происходит с пенсионерами, оказавшимися здесь. После прохождения реабилитации коллеги из Департамента социальной политики рассматривают каждый случай и решают, дать человеку возможность провести старость в стабильности и покое или нет. Речь идет о путевке в дом-интернат для престарелых — Центр социальной адаптации престарелых, инвалидов и других лиц, которые не имеют постоянного места проживания. Самые успешные — здоровые, с документами, без алкогольной зависимости — получают туда счастливую путевку.
Как же посетители «Ночлежки» докатились до такой жизни? Виктория Ивановна считает, что они себя довели сами, в абсолютном большинстве случаев эти проблемы — их вина. Прозвучали обвинения в алкоголизме, безалаберности, нежелании работать, сложном характере и вообще во всех смертных грехах. Однако, по ее же словам, около 70% пребывающих здесь — люди с ментальными заболеваниями, порой очень тяжелыми. Психиатра же или хотя бы психолога в «Ночлежке» нет.
В поисках правды живые истории всегда полезнее отчетных проповедей административных работников. Поэтому послушаем, что о себе рассказывают бездомные.
Такая история у Антонины:
Я из детдома. Отец на моих глазах убил мою маму. Я попала в детдом в девять лет после смерти отца. Пошло-поехало. Где-то с двадцати лет я стала бомжевать. Всегда старалась выглядеть аккуратно. Сейчас мне почти 56. Благодаря этому дому, я теперь счастлива, он помог мне встать на ноги. Особенно благодарна директриссе, Ирине Николаевне. Они ко мне как к дочери относятся.
А вот что рассказала Тая:
Отношение других людей к таким, как я, очень плохое. На самом деле мы все можем в какой-то момент оказаться на улице. Никто от этого не застрахован. У меня квартиру отобрали: подделали документы и выгнали в три часа ночи на улицу в одних тапочках. Это произошло 3 октября. Сейчас мне плохо. Мне все время плохо. Я могу быть здесь только с шести вечера до восьми утра. Где мне быть все остальное время?
Это рассказ Владимира:
Мы с женой жили в однокомнатной квартире, потом развелись. Она меня выгнала. С тех пор я живу на улице и постоянно пью. А у меня два высших образования, в сорок лет я работал ведущим инженером «Горснаба», затем начальником штаба охраны на одном заводе. Я по профессии металлург, закончил техникум, Институт технологии литейного производства, Институт технологии транспортного производства в Виннице. А теперь видите, кто я?
Подходя к концу, хочется сказать, что на многомиллионный Киев заведение подобного типа только одно. Рассчитано оно максимально на 166 мест, а сомнений в том, что бездомных людей в столице гораздо больше 166, быть не может. Да, деньги из госбюджета выделили и сделали не так плохо, как могли бы, но один дом социальной заботы на всю столицу — это капля в море.
Кроме того, попасть туда сложно. Суздальская 4/6 находится в районе частного сектора, добираться бездомным приходится на маршрутке от метро «Шулявская» или «Берестейская». Как мы все понимаем, денег на проезд после (да и до) повышения тарифов у многих просто нет. А если деньги и есть, то бездомного могут не пустить в салон из-за дурного запаха или внешнего вида.
Люди привыкли обвинять других людей в их бедах. Начиная от случайных прохожих и заканчивая персоналом «Ночлежки». «Ты сама виновата, что тебя изнасиловали» или «Ты сам виноват, что выгнали из колледжа, надо было дать взятку».
"Эта страна декларативно обещает многое, но фактически не делает ничего для незащищенных слоев населения."
То же касается и бездомных. Конечно, в том, что они оказались в таком положении, есть их доля вины, однако это второстепенное. Первостепенное — безработица, кризис, низкие заработные платы, отсутствие социальных гарантий. Эти вещи подрывают мотивацию людей, оказавшихся в сложном положении. Безработица убивает желание дальше искать работу, потому что человек привыкает, что шанса найти хоть что-нибудь у него практически нет. А если найти работу получается, то для пожилых людей и людей без специального образования это низкооплачиваемый неквалифицированный труд, не позволяющий человеку обзавестись комфортным жильем и сводить концы с концами.
Отсутствие социальных гарантий, безработица, низкие зарплаты и кризис означают, что между человеком, оказавшимся в тяжелой ситуации, и бездной отчаяния и алкоголизма не существует амортизации. Нет ничего, что бы предотвращало кризис личности и помогло бы человеку встать на ноги и снова поднять голову.
Социальные гарантии в этой стране ничтожные и очень точечные. Чтобы воспользоваться хоть чем-нибудь из того, что гарантирует нам государство, приходится проходить через дебри бюрократии и коррупции. Особенно тяжело преодолевать эти дебри людям, утратившим мотивацию.
Конечно, существуют пенсии, но они очень небольшие и есть далеко не у всех. Выжить только на них в этой стране можно, только если у тебя пенсия шахтера.
Украина не социальное государство. Эта страна декларативно обещает многое, но фактически не делает ничего для незащищенных слоев населения. Так в чем же виноваты эти люди и насколько это поражение — их вина? Это ли та социалка, которую мы заслужили?
Интервьюер: Рита Бондарь
Фотографии Риты Бондарь
Респондент: Селиверстова Виктория Ивановна, заместительница директорки.
Альтернативные респонденты: посетители «Ночлежки». Все имена вымышлены.